***
Часы тянулись медленно, каким бы количеством работы Реджина себя не нагружала. Она слышала, как громко стучат собственные пальцы по клавиатуре, когда набирала письма. Слышала резкость в своём голосе, что появлялась каждый раз, когда отвечала на телефонные звонки. И определённо замечала, как люди избегают сталкиваться с ней в коридорах. Им всем действительно лучше держаться по возможности подальше. В её душе поселилась бактерия, поглощающая всё то, что делало Миллс немного более общительной. Больше недели она пыталась загнать инфекцию в самый дальний уголок сознания, но с возвращением Эммы её накрыло ещё одной, куда более сильной и стойкой волной лихорадки. И теперь адвокат сгорала в ней без следа. — Простите, мисс Миллс? — Ким слегка постучала в дверь, прежде чем переступить порог кабинета. — Ваш кофе? — Поставь здесь, — Реджина кивнула на тумбочку справа от себя, и ассистентка поспешила опустить поднос на указанное место. — Вам ещё что-нибудь нужно? — Да. Мне нужно местонахождение мисс Свон, — адвокат криво усмехнулась. — Тебе удалось раздобыть информацию, или приносить кофе — верх твоих способностей? Кимберли сглотнула и уставилась на носки своих туфель. Терпение Реджины было на исходе. Эмма всегда действовала смело, но сегодня её наглость перешла все границы. Во-первых, как она посмела вернуться на работу после недельного отсутствия, будто ничего не случилось? Да ещё и с поддельным больничным! Как посмела врываться в её офис и забирать расследование подобным образом? Как только посмела?! Как будто этого было мало, Эмма исчезла на несколько часов, не потрудившись обсудить дальнейшие планы с ней. И отказалась делиться информацией с Ким, несмотря на то, что ассистентка с подачи Реджины звонила ей четыре раза, что только подтверждало — Свон действовала нарочно. — Она сказала, она… занимается этим, — прошептала Ким, всё ещё разглядывая свою не слишком модную обувь. — Занимается? Она занимается этим? — Реджина не сомневалась, что слова прозвучали намного резче, чем ей хотелось. Она глубоко вздохнула в попытке успокоиться. Не вышло. — Позвони ещё раз. — Да, мисс Миллс, — Ким кивнула и развернулась на каблуках. — Нет, — Реджина остановила секретаря на полпути к двери. — Звони отсюда. На этот раз я хочу слышать. Женщина открыла рот, будто собираясь спорить, но через мгновение снова кивнула и вернулась к столу. Всё-таки она была не совсем тупой. Адвокат сняла трубку и набрала половину цифр телефонного номера Эммы, прежде чем поняла, что делает это по памяти. Глупо на самом деле — разумеется, она помнит его наизусть, десяти дней недостаточно, чтобы забыть — но это злило ещё сильнее. Реджина включила громкую связь и откинулась на спинку кресла. Следователь ответила после четвёртого гудка. — Эмма Свон слушает. Это глупо, безумно глупо, но давящее ощущение в груди уменьшилось, стоило услышать её голос, чтобы в следующую секунду вернуться с новой силой. Как если бы Эмма была причиной боли и в то же время лекарством от неё. Напряжение, грусть гнев… все они тонули в чувстве опустошения. Всё это оказалось слишком утомительно. Когда Эммы не было рядом, Реджина видела себя участницей одиссеи (2), когда она была рядом — попадала в эпицентр войны. — Привет, Эмма, это снова Ким. — Привет, Ким, — следователь даже не вздохнула, но Реджина всё равно услышала в её голосе скуку, прикрытую вежливостью. Женщина никогда не умела скрывать эмоции. «О нет, умела. Она в этом великолепна. Даже ты не смогла её раскусить», — возможно ли это? Неужели Эмма на самом деле притворялась? Сколько из всего было ложью? Многозначительные взгляды? Сердечные разговоры? Оргазмы? — «Не думай о дурацких оргазмах, отсталая ты женщина!» — Мне просто стало любопытно, не появилось ли новостей? Может, если расскажешь, что запланировала на сегодня, я смогу чем-нибудь помочь? Ты работаешь над делом Виндзор, да? — Да, Ким, я в процессе. Не переживай, я со всем справляюсь и собираюсь вернуться в конце дня. Кимберли посмотрела на адвоката, буравившую телефон таким взглядом, будто тот нанёс ей личное оскорбление. В глазах секретаря читался немой вопрос: «Достаточно?» Реджина покачала головой. — Ладно. Правда, замечательно. Но… Где ты сейчас? Пытаешься найти свидетелей или… На этот раз Эмма вздохнула. — Слушай, просто скажи Злой Королеве, что я занимаюсь своей работой, она вполне может заниматься своей, — и отсоединилась. Вот так просто. Когда из трубки раздались короткие гудки, и без того бледное лицо Ким стало призрачно-белым. Реджина, напротив, слышала, как кровь стучит в ушах, вероятно, окрашивая её щёки пунцовым румянцем. Секретарь, явно приготовившись бормотать глупые извинения, набрала полные лёгкие воздуха, но Реджина, решившая, что её голова взорвётся, если придётся выслушивать ещё и это, небрежно взмахнула рукой. — Просто уйди, — бросила она, и Кимберли выскочила из кабинета, чуть не сметая дверь с петель. Что Эмма затеяла? Какой у неё план? На что надеется? Если считает, что сможет загнать её в ловушку, угрожая иском за сексуальные домогательства, она жестоко ошибается, да и вообще — дура, которая её, Реджину, совсем не знает. Никто не посмеет ей угрожать, ни Эмма, ни кто-то другой. Адвокат вдруг выскочила из-за стола, почти опрокидывая президентское кресло. Она ненавидела это кресло, ненавидела последние дни. Ненавидела стол, офис, коридоры и людей в них. Она ненавидела лифты, подземную стоянку, свой «Мерседес» и пустующее место Эммы. Она ненавидела, что помнила все места, все моменты, связанные с женщиной, для которой ровным счётом ничего не значила. На протяжении семи лет Реджина была скалой, чёртовой скалой, достаточно сильной, чтобы топить корабли и никогда не ломаться. Может быть, она была одинока, но научилась мириться с этим. У неё были Генри, карьера, привычная рутина, которая ей нравилась. И всё это пошло прахом ради чего? Ради кого? Как она могла попасть на такую глупость, поверить кому-то, кого на самом деле не знала? Привести в свой дом, познакомить с сыном… Последний всё ещё спрашивает, где Эмма, каждый божий день, когда она приходит домой одна. И она спрашивает себя о том же. Где Эмма? Где та Эмма, с которой она надеялась построить будущее? Где Эмма, в которую она влюбилась? Почему та Эмма не осталась, не попыталась убедить, что она смешна в своих предположениях? Почему? Наверное, потому что предположения не так уж смешны. Реджина собрала достаточно доказательств, чтобы осудить, а когда виноватый ответчик не хочет платить — он сбегает. Тогда-то в ней и началась инвазия (3). А теперь Эмма Свон вернулась. «Ненадолго», — подумала она, решительно направляясь к выходу. Реджина ворвалась в кабинет Мэри-Маргарет, даже не потрудившись постучать, и с порога заявила: — Я хочу уволить Эмму Свон. Бланшар быстро подняла глаза от монитора. — Что? — Ты слышала. Я хочу уволить Эмму Свон, — Реджине действительно пришлось задействовать всё своё самообладание, чтобы не топать ногами, как пятилетний ребёнок. Мэри-Маргарет какое-то время внимательно рассматривала женщину, затем молча кивнула на приоткрытую дверь. Реджина была безгранично раздражена этим снисходительным жестом, полным превосходства, но подчинилась. — Могу я узнать, что случилось? — спросила Мэри-Маргарет, когда они остались наедине. — Мы с самого начала не должны были нанимать её, — процедила Реджина. — Просто непростительный недосмотр с нашей стороны. Она сюда не вписывается, — лживые слова горечью оседали на её языке. — Она не соблюдает границы, не уважает иерархию и не придерживается протокола, — чёртова горечь сползла в грудь и осела там, заставляя торопливо договорить: — Просто найди кого-нибудь другого, Мэри-Маргарет. Реджина резко развернулась и схватилась за дверную ручку. — А ты не думаешь, что немного несправедливо увольнять девочку только из-за того, что вы с ней расстались? — раздался за спиной голос адвоката. — Прошу прощения? — Миллс повернулась к ней, чувствуя, как горечь снова сгорает в огне лихорадки. — Что ты сказала? — О, Реджина, довольно! Я не такая наивная, как ты думаешь. Я знаю, что вы с ней были вместе. Мне кажется, все вокруг знают, но я думала, вы с ней счастливы! — Мэри-Маргарет поднялась со своего места и, обогнув стол, подошла к ней. — И вдруг ты врываешься ко мне в кабинет, вываливаешь кучу глупых причин, по которым мы должны уволить вполне компетентного следователя? Не кажется ли тебе это несправедливым? Реджина плотно поджала губы, и её руки сжались в кулаки. Но что она может сказать? Как защитить себя от правды? Может ли что-то унизить её ещё больше, чем это? Глаза заволокло красным маревом, и женщина отчётливо почувствовала, как пылает её лицо. — Это не твоё дело. — Моё, если имеет отношение к сотруднице компании, совладелицей которой я являюсь, — Мэри-Маргарет нервно вздёрнула бровь. — Что такое, ММ? Боишься судебного иска? В этом проблема? — Что… Нет! — женщина шокировано покачала головой. — Эмма бы никогда так не поступила. — Уверена? — с горькой насмешкой переспросила Реджина. — А ты знаешь, что она делала это раньше? Ты знала? — Это совсем не похоже на ту Эмму, которую я знаю, — после короткой паузы осторожно произнесла Мэри-Маргарет. — Почему бы тебе просто не поговорить с ней? Что бы не случилось, уверена, вы можете разобраться, просто поговорив… — О, пожалуйста… — пропела Реджина, отмахнувшись. — Твои романтические советы — последнее, в чём я нуждаюсь. От женщины, ввязавшейся в отношения с женатым мужчиной и считающей, что любовью можно оправдать любой плохой поступок, а добрыми намерениями смыть все прегрешения? Нет, Мэри-Маргарет! Что бы ты там себе не думала, то, что вы сделали с Дэвидом, было обычной дешёвой изменой и… — Замолчи! — выкрикнула Мэри-Маргарет, тем самым напугав адвоката. — Просто замолчи, мать твою, Реджина. Ты не имеешь права меня отчитывать, словно могучая старшая сестра, если не придерживаешься этой роли в остальном. С какой стати я должна выслушивать это от тебя? Почему? — и, не позволив Реджине ответить, с жаром продолжила: — Ты отталкиваешь от себя всех, кого ты любишь, пока не остаёшься совсем одна наедине со своей горечью, и твоё сердце не может предложить ничего, кроме пустоты. Годами я мечтала быть похожей на тебя, но теперь… нет, не хочу. Может быть, любовь и не изгладит мои грехи, но счастье поможет мне меньше переживать о греховности, дорогая, намного меньше! Мне тошно, я устала от твоего отношения, устала ждать твоего прощения. Вообще не думаю, что в тебе есть способность прощать. Или есть? Есть, Реджина? Боже! На глаза Мэри-Маргарет навернулись слёзы, но не из-за этого Реджина открывала и закрывала рот, будто выброшенная на берег золотая рыбка. Адвокат часто видела, как Бланшар плачет, она вообще была плаксой. Всегда. Но вспышка ярости из подросткового прошлого? Ничего подобного не случалось очень давно. Реджина едва помнила ту Мэри-Маргарет. — Возможно, ты просто не заслуживаешь прощения, — прошептала она, почти физически ощутив, как её усилиями треснула броня Бланшар. Женщина со вздохом вернулась за рабочий стол. — Возможно, Эмме будет лучше без тебя, — она вернула внимание компьютеру. — И не переживай из-за неё, — пробормотала после короткой заминки. — Утром Эмма вручила мне заявление по собственному желанию.***
— Это дерьмо не имеет никакого смысла, — вслух пожаловалась Эмма, раз за разом перематывая видео. — О! Мы снова разговариваем? — заметила Руби. Старший следователь только что вернулась из Коннектикута, и если бы Реджина подождала всего лишь один день, им бы не пришлось работать вместе над одним делом. Чёртова жизнь снова поимела её. — О чём ты? Мы не переставали разговаривать, — рассеянно отозвалась Эмма. — Помнится, ты присылала сообщение, что я не должна искать тебя, потому что ты, цитирую, не совсем в состоянии разговаривать. — Теперь я здесь, — отрезала она, но Руби не купилась на это. — Август говорил, ты не скоро появишься. Знаешь… Ты заставила нас поволноваться. — Свежие новости. Август не знает каждую подробность моей жизни, — выпалила Эмма и вздохнула, избегая встречаться глазами с удивлённой молодой женщиной. В общем-то, в чём-то Август не ошибся. Она не собиралась возвращаться, но потом… Наверное, она действительно изменилась, потому что в какой-то момент почувствовала себя обязанной им чем-то. Мэри-Маргарет, Руби, Мулан и Августу. Она задолжала им больше, чем простое бегство, например, надлежаще попрощаться. — Ты не должна париться из-за моего сообщения. Все значимые люди получили такие же. Руби критически посмотрела на неё. Со стороны выглядело, будто она хочет что-то сказать, и Эмма, если её инстинкты ещё на что-то годились, догадывалась, что именно. Но, к счастью, следователь решила перейти к более безопасной теме. — Мулан хотела отследить тебя по кредитной карте. — Будто я такая дура, — усмехнулась Эмма. Она умела исчезать. — Именно так я ей и сказала, — отозвалась Руби. — И что пробивать местонахождение по телефону тоже бесполезно. — Ну и правильно. Руби снова перехватила её взгляд. В воздухе повис невысказанный вопрос: «Где ты была?» Возможно, когда-нибудь Эмма ответит на него подробно, но не сегодня и не в самое ближайшее время. Да и не особо интересно это. В выходные она обналичила деньги, собрала рюкзак и поехала на юг, останавливаясь на пляжах Делавэра, Вирджинии и Северной Каролины. Они не шли ни в какое сравнение с удивительными пляжами Флориды, но добиться поставленных целей помогли. — Мне нужно было кое в чём разобраться, — произнесла она тихо. — Получилось? — Да-да, получилось, — после недолгих раздумий ответила Эмма. Она решила больше не сбегать и встретиться со своими демонами лицом к лицу. В конце концов, она больше не раненый подросток, который не знает, как справляться с болью. По выражению лица подруги было видно, что она хотела бы продолжить расспросы, но не стала. — С чем у меня не получается разобраться, так с этой записью, — она указала на монитор. — Разберёмся, — поднявшись, Руби подхватила стул и поставила напротив компьютера. — Что я смотрю? — Ты смотришь видеозапись, любезно предоставленную мне охраной кампуса. В 2:32 моя клиентка должна была появиться в этом месте, — она кивнула на изображение: — вместе с агрессором, но не похоже, чтобы этой ночью кто-то вообще проходил мимо, — на мгновение Свон закрыла глаза, сжала пальцами веки. — Короче, это дерьмо не имеет никакого смысла, потому что она говорила правду, понимаешь? — Ты уверена? — мягко спросила Руби. Эмма вполне понимала, что в чём-то идёт наперекор протоколу. «Никогда не доверяй клиенту», — правило номер один для любого толкового следователя, но Руби даже не подозревала, как хорошо она чувствовала подобные вещи. Эта девочка подверглась нападению. Эмма была готова поставить на это свою жизнь. — Да, уверена, — сказала она твёрдо. — Поверь мне, Рубс. Старший следователь кивнула, а потом указала на монитор. — Вот это странно. — Что? — Эмма всмотрелась в застывшее изображение, но не заметила ничего примечательного. — Смахивает на осенние листья, — осторожно произнесла Руби. Она словно пробовала слова на вкус. — Весна же. Эмма нахмурилась. Однотонные кадры низкого качества не сильно наталкивали на мысли о листьях. Серьёзно, с тем же успехом точки на земле могли быть дурацкими яркими голубыми цветочками. — Я не говорю, что на девочку не нападали… — заговорила старший следователь. — Что если она перепутала место? Ты расширила радиус поиска? А вот в этом Руби права. Жертвы изнасилований не всегда имели чёткие представления о нападении. — На территории кампуса тысячи камер, — заметила Эмма. Она смотрела записи с вечеринки, но на самом деле ей придётся просмотреть видео по меньшей мере с тридцати камер, чтобы получить общее представление, куда потом отправилась девушка. Хотя даже это лучше, чем выжимать подробности непосредственно из неё. — Я попрошу помощника адвоката получить ордер на остальные видеозаписи. И Эмма действительно собиралась сделать это, когда в кабинет ворвался единственный человек, которого она не хотела видеть от слова совсем. — Мисс Лукас, прогуляйтесь, хорошо? — Реджина приподняла бровь. — Мне нужно поговорить с мисс Свон наедине. Руби ничего не ответила. Внимательно посмотрела на босса и, нарочито медленно поднявшись, вышла из кабинета. Эмма на мгновение удивилась открытому проявлению лояльности, но времени подумать об этом не было. Реджина стояла перед ней, даже не пытаясь сесть, и это поражало. Но ещё сильнее поражало, как от одного вида женщины у неё перехватило дыхание, а сердце забилось быстрее. Очень хорошие воспоминания проносились в голове рваными сценками, борясь за главенство с очень плохими. — Слышала, ты уходишь, — в словах Реджины слышалось обвинение. — Правильно слышала, — пробормотала она, пытаясь решить, лучше отвести взгляд от адвоката или продолжать смотреть на неё. Позиция Реджины была предельно ясна — она старалась смотреть на неё. — Потому что это то, что ты всегда делаешь, да? — в этом звучало больше боли, чем злости, что застало следователя врасплох. «Не воображай, что знаешь, на что это похоже!» — хотела закричать она. «Ты всегда предполагаешь худшее во мне», — хотела обвинить она. — Если тебе угодно, — сказала она на самом деле. — Не думала, что ты вернёшься. В её груди начал зарождаться горький, сердитый смех, прорываясь наружу фырканьем и вызывая удивлённый взгляд Реджины. Целая минута прошла, прежде чем Эмма сумела совладать с собой. — У меня есть обязательства. Необходимость уведомить и всё такое, — смахнув пальцем единственную слезинку, выступившую от смеха, она заняла нейтральную позицию. Реджина всё ещё выглядела ошеломлённой. Прошло несколько мгновений, прежде чем она снова заговорила, глядя на Свон таким взглядом, словно та была существом с другой планеты, приземлившимся в офисе. — Мы бы поняли, если бы ты не сообщила нам. Может быть, так было бы лучше всего. — Какого чёрта ты хочешь? — Эмма не собиралась даже пытаться анализировать, что сейчас делает эта женщина. Больше нет. Реджина умерла для неё, несмотря на очевидные доказательства обратного, в виде сбившегося дыхания, бросавшего вызов её решимости. — Нельзя так говорить с боссом, — укорила адвокат, скорее машинально, чем осознанно. Эмма смерила её выразительным взглядом, пытаясь подавить очередной приступ смеха. Реджина откашлялась, на мгновение отвела глаза, а потом снова посмотрела на следователя. — Я хотела узнать, есть ли прогресс в расследовании, — произнесла она лишённым всяких эмоций голосом. — Разве у тебя нет секретаря, чтобы спросить меня об этом? — язвительно поинтересовалась Эмма. — Не похоже, что ты собиралась сообщать Ким что-то полезное, поэтому мне пришлось взять дело в свои руки, — процедила Реджина сквозь зубы. На губах Эммы заиграла насмешливая улыбка. На самом деле вся эта ситуация её совсем не забавляла, и женщина испытывала, что угодно, но только не веселье. Даже несмотря на то, что сама Реджина полностью провалилась в своих попытках постичь Свон, следователь всё ещё, пусть даже не всегда, понимала мотивы её поступков. Сюда Реджина пришла проверить, действительно ли она готова покинуть компанию. Уйти из её жизни. — Я сказала Ким и повторю тебе. Я в процессе. Я вернулась не для того, чтобы работать через жопу, так что… — Эмма развела руками. — Я всё сделаю и исчезну прежде, чем ты об этом узнаешь. После того, как сделаю, — добавила она, и прозвучало это намного хуже, чем представляла себе в голове. — Уж постарайся, — цокнула языком Реджина. Свон не знала, имела в виду она рабочие дела или обещание уйти незаметно, да и без разницы. Это не будет иметь значения, если она сама не станет зацикливать на этом внимание. Реджина развернулась и даже направилась к двери, но, кажется, что-то надумала, потому что остановилась в проёме и оглянулась. — Настолько всё плохо? «Настолько плохо — что? Чувствовать себя преданной? Разочарование? Сводящая с ума боль? Может быть, бессонные ночи?» — Инвестировать столько времени, чтобы просто уйти с пустыми руками? — добавила Реджина прежде, чем Эмма успела придумать ещё варианты. Что ж, этого следовало ожидать. — Ты даже представить себе не можешь, — сумела наконец-то произнести она, когда адвокат, устав ждать ответ, ушла.***
Реджина всегда одной из первых приезжала в офис, уступая в этом отношении лишь адвокатам первого года, пытавшимся выслужиться, и иногда Мэри-Маргарет. Последняя принадлежала к раздражающе ранним пташкам. Поэтому, когда почти на рассвете она вошла в кабинет, чуть не упала с сердечным приступом, услышав приглушённый голос из-за угла. — Я встала до восхода солнца, — Эмма говорила мягко и буднично, как будто такие вторжения с её стороны были в порядке вещей и происходили каждый день. — Думаю, ты знаешь, что я ни разу не жаворонок. Но я пришла сюда раньше всех. Помнишь, чтобы такое случалось раньше? — она усмехнулась. Реджина, парализованная страхом с той самой минуты, когда следователь заговорила, прислушалась к себе, пытаясь почувствовать онемевшие конечности. — Пытаешься меня убить, мисс Свон? — наконец сумела произнести она. Из груди Эммы вырвался сухой смешок. — Боюсь, слишком много свидетелей, — она шутила, но мрачное выражение лица указывало на то, что ей совсем невесело. — Я много об этом думала, знаешь? — Что ты… — Но после вчерашнего я просто решила, какого чёрта, пошло оно всё… — она снова усмехнулась, а когда заговорила, её голос звучал глубже. Темнее. — В детстве я охренеть как старалась соответствовать ожиданиям других. Я как бы думала, что если буду хорошей, то получу хороших родителей, логично же? Потому что славные детки заслуживают славных родителей. Будучи подростком, я притворялась, что мне не по фигу до мнения окружающих, но было совершенно очевидно: никто не хотел меня, какой бы хорошей я ни была. И тогда я превратилась в бунтарку. Это было даже забавно. У меня были эти голубые пряди в волосах, я воняла сигаретами и ебать я хотела чужое мнение. Следователь скрестила руки на груди и вскинула подбородок. Словно ждала, что Реджина что-то скажет, хоть что-нибудь, но женщина молчала. Потому что по большей части всё это было применимо к той Эмме, которую она наблюдала на протяжении двух недель, и её мазохистская часть хотела, чтобы та продолжала говорить. Возможно, никогда бы не замолкала. Да, рациональная часть скоро возьмёт верх, но прежде чем это случилось, Эмма продолжила: — Но это продлилось недолго. Август надрывал задницу, чтобы протащить меня через колледж, и очень скоро опять всплыла моя неуверенная сторона. Я снова хотела быть хорошей девочкой, хотела угождать, поступать правильно, чтобы мир отплатил мне тем же. Это заняло какое-то время, но урок я усвоила. Мир рассчитывается со мной дерьмом. Большую часть времени люди долбанные козлины, и тебе приходится плыть по течению, продолжать бежать. Я не должна соответствовать чьим-то ожиданиям, потому что большинство людей — лицемерные, эгоистичные фрики. Я не жалуюсь, понимаешь? Я не хренов нытик, а та, кем являюсь?.. Я ни на что не променяла бы это. Я чертовски хороший человек, Реджина, но не из-за того, что пытаюсь доказать чьё-то дерьмецо. Я просто такая. И твоя огроменная потеря, что ты не смогла разглядеть этого, — припечатала Эмма. Затем глубоко вздохнула и сделала несколько шагов навстречу женщине, не вторгаясь при этом в личное пространство. Реджина очень редко теряла дар речи. Не то, чтобы ей нечего было ответить. Было, конечно, и много чего, но присутствие Эммы… Она смахивала на львицу, загнавшую жертву в угол, пленившую и не оставившую ни малейших шансов на бегство. Она будто вобрала весь воздух, и впервые с тех пор, как они познакомились, Реджина по-настоящему испугалась. А в следующее мгновение Эмма вздохнула и вложила ей в руку пульт, которого Реджина сначала даже не заметила. — Наслаждайся шоу, — с этими словами следователь вышла из кабинета, мягко закрыв дверь. Не успела Реджина и глазом моргнуть, как в центре стены прямо над дверью мягким синим цветом вспыхнул прямоугольный экран. Приблизившись к столу, адвокат увидела, что Эмма установила на нём проектор, направленный вверх. Между тем на экране появилось изображение лица следователя. Эмма выглядела очень сосредоточенной. Её плечи слегка подрагивали, она смотрела перед собой, но не прямо в камеру, и Реджина предположила, что она печатает, стало быть, видео снято на веб-камеру. За её спиной виднелся кусочек офиса: люди в костюмах, сидевшие за столами, что-то набирали на компьютерах или беседовали между собой. Через пару секунд на экране появился ещё один человек. Мал наклонилась таким образом, что её лицо попало в фокус, а губы почти касались уха Свон. — Доброе утро, секси, — прошептала она, заставив вздрогнуть от неожиданности не только девушку, но и Реджину. — Я закончила исследование, которое ты просила, — в голосе Эммы слышалось напряжение. — Утром оставила на твоём столе. — Да, я видела, — ухмыльнулась Драко, едва ли обратив внимание на то, что студентка отшатнулась. Но Реджина обратила, она в два счёта распознавала язык тела, и это движение означало «нет». — Но очень сложно сосредоточиться на чём-то, когда перед глазами мелькает твоя попка в этих узких джинсах, — с хрипотцой добавила женщина. — Я собирала отчёты, чтобы заполнить таблицу ежемесячных расходов, — ответила Эмма сквозь стиснутые зубы. — И это очень отвлекает. — Я стараюсь работать как можно лучше. — Ах да, — Мал провела носом по волосам Эммы. — Я люблю работящих девочек вроде тебя, — и ушла, оставив бледную девушку внимательно смотреть в монитор, на этот раз прямо в камеру. А потом экран потемнел, и картинка резко сменилась. — Эмма, конфетка, даже и не знаю, что сказать про твою блузку. Свон почти подпрыгнула, когда тонкие пальцы пробежались вверх по её руке, останавливаясь на воротнике. — Я… я думала, она классная… — пробормотала девушка, меняя положение и украдкой пытаясь избежать прикосновений, но Мал лишь сильнее вцепилась в воротник. Она злорадно рассмеялась, из-за чего у Реджины по коже пробежали мурашки. — Конечно, ты думала, — снисходительно заметила женщина. — Хотя твои волосы… — положила руки ей на голову, не обращая внимания на напряжённую позу. — Ты должна чаще приподнимать их. Эмма откашлялась, но её голос всё равно звучал сухо. — Спасибо за совет, мисс Драко. — О, Эмма, сколько ещё раз я должна повторить, чтобы ты называла меня Мал? — она почти прижалась к её щеке своей. — Это более близко, не думаешь? Лицо девушки по цвету сравнялось с белым листом бумаги. Она испустила дрожащий вздох и ответила: — Я буду придерживаться мисс Драко, мэм. Я хочу проявлять к вам уважение. Мал драматично вздохнула, находясь на расстоянии считанных дюймов от Эммы. — А я вот всё думаю о твоей блузке. Хочешь проявить уважение? Сними её, — развернувшись, она направилась было прочь, но остановилась и уже громче добавила: — Позвони мне, если понадобится помощь. Реджина не услышала ответ Эммы. Изображение на экране сменилось в очередной раз. — Конфетка, — на плечи Свон легли ладони, слегка сжали их, вынуждая выпрямиться в кресле. — Почему ты всё ещё здесь? — Заканчиваю с отчётами, которые ты просила, — девушка попыталась встать, но руки удержали её на месте. — Завтра с самого утра они должны лежать у тебя на столе. — О, не грузи этим свою очаровательную головку, — пальцы Мал надавили сильнее, когда она принялась массировать ей плечи. — Ты… Ты говорила… Срочно… — Вообще-то, нет, — женщина снова наклонилась, вторгаясь в личное пространство Эммы, смотревшей прямо в камеру. Её глаза оставались смертельно серьёзными, но в них не было ни капли надежды. — Но я рада, что ты здесь. Я хотела поговорить с тобой. Эмма торопливо вскочила, сумев уклониться от прикосновения Драко. Теперь Реджина видела только их профили — от бёдер до плеч. Захваченный веб-камерой кусочек офиса оказался пуст. Наверное, было совсем поздно. — О чём? — спросила Эмма. — В смысле… хм… Я что-то не так сделала? — Давай поговорим о твоём будущем здесь. Ты очень талантливая девочка. Я слышала, ты скоро выпускаешься. — Это правда, мадам. — Я так понимаю, ты бы хотела продолжать строить карьеру в этой компании. — Да, — прошептала Эмма. — Да, хотела бы. — Думаю, я смогу замолвить за тебя словечко, — она приблизилась на шаг, и Свон попыталась отступить, но упёрлась спиной о край собственного стола. — Пр… Правда? Было бы здорово, Мал. Я никогда не смогу отблагодарить тебя, я… — Шшш… — Драко наклонилась. — Ты сможешь отблагодарить меня, конфетка, конечно сможешь. Просто позволь мне рассказать, как это сделать, — затем был короткий, в чём-то болезненный момент, после которого Эмма увернулась, тем самым вырываясь из позиции загнанного зверька. — Мне очень жаль, мисс Драко… Мал… Но я… Не могу. Я вас очень уважаю и восхищаюсь, но я просто… Я не чувствую… Женщина саркастично рассмеялась, но как-то невесело, с горчинкой. — Не чувствуешь? Едва ли я заинтересована в чувствах, конфетка, не притворяйся наивной. Меня этим не проймёшь. — Я просто пытаюсь быть честной. Я чувствую, что могу очень многому здесь научиться… и у вас, разумеется… — О, это я могу гарантировать. — В таком случае, хорошо, что мы всё прояснили, правда? — Знаешь, что, Эмма? — Мал с тяжёлым вздохом подошла к ней. — Уже поздно, ты выглядишь уставшей. Почему бы тебе не пойти домой, не принять хороший, добротный, горячий душ, а завтра мы поговорим, когда ты созвонишься с мозгами и поймёшь, чего ты ждёшь от своего будущего здесь? Изображение застыло. И Реджина вместе с ним, во второй раз за это утро. Несколько минут она просто смотрела на экран, пытаясь переварить то, что видела. Что не видела. Бля. Что-то щекотало шею. На какой-то момент Реджине показалось, что невидимая рука сжала ей горло, перекрывая кислород. Дрожащие пальцы сами потянулись к шее и нащупали влагу. Всё так же, будто во сне, они проследили мокрый след вверх по щекам — к глазам. Бля. Всего лишь слёзы, но Реджина не могла дышать полной грудью. Почему она не может дышать? Не может… ох, бля. Она посмотрела на свои колени, удивляясь, что сидит. В какой-то момент, среди череды невыносимых последовательных сценок, каждая из которых отзывалась вспышкой боли в груди, она опустилась в кресло. Бля. Бля, Эмма. Эмма. Её пальцы впились в щёки. Ногти должны были оставлять красные отметины, но она ничего не чувствовала. Почему она не смогла ничего почувствовать? Реджина отчаянно обхватила собственные бёдра в попытке почувствовать хоть что-нибудь. Что-нибудь, кроме… Эмма. Бля, Эмма. Бля.