***
Карли неловко повертела в руках кусок арбуза, и Реджина едва удержалась, чтобы не разрезать его на маленькие кусочки. Она испытывала к этой девушке самые тёплые, почти материнские чувства, несмотря на то, что была достаточно молодой, чтобы не быть её матерью. Последнее просто не имело никакого значения, потому что это оказалось выше неё. Её глаза блуждали по лицу Карли, рукам, плечам, в то время как в голове крутились десятки вопросов. Спокойно ли она спит? Грызёт ли ногти? Хорошо ли питается? Реджине пришлось настоять на позднем завтраке, хотя это не её забота, ведь у Карли есть родители, которые совсем скоро приедут в город. К её облегчению, девочка наконец-то решила поделиться с ними подробностями случившегося. Позади заседание совета университета. Печально известный тренер был исключен из ассоциации преподавателей без права восстановления. Но это только начало. Они затаскают его по судам, и Реджина лично позаботится, чтобы мерзавец заплатил за все злодеяния. Она это сделает. Они сделают. Карли была крепкой девочкой. — Что такое? — после того, как студентка вздёрнула бровь, Реджина вдруг поймала себя на том, что невольно усмехается. — Просто подумала, что у тебя всё будет хорошо, — ответила она, наблюдая, как при этих словах щёки девушки заливаются румянцем. — «И что в юности я бы хотела быть похожей на тебя. Или сейчас». — Прости, не хотела тебя смущать. Всего лишь сказать, что ты прекрасно справляешься, но если тебе что-то понадобится… — У меня есть ваш номер. — Да, и я надеюсь, ты им воспользуешься. Карли кивнула и улыбнулась. — Спасибо за сегодня. И за всё. — Не за что. — И Эмму поблагодарите за меня, ладно? Вчера она держалась очень прохладно, ну, когда разобралась с видеозаписями и всё такое… Она ведь помогла, правда? — Да, — пробормотала Реджина, чувствуя, как где-то в груди зарождается боль. Эмма сообщила ей о видеозаписях посредством электронной почты. Раньше она любила хвастаться талантом раскрывать преступления, и Реджина отчаянно скучала по младшему следователю. — Эмма очень хороша в своей работе, в оказании помощи людям в частности. Я передам ей твоё сообщение. «Если у меня будет такая возможность». — Спасибо, — в конце концов, с арбузом было покончено. — Я всё. Реджина взглянула на наручные часы. — Хорошо, тогда давай работать? Мне ещё нужно успеть на самолёт. — Да? Вы уезжаете? — Всего на два дня, — Реджина положила на стол несколько долларов. Карли лукаво улыбнулась. — Бизнес или удовольствие? — В общем… Честно говоря, ни то и ни другое, — Реджина вздохнула в ответ на вопросительный взгляд девушки. — Это сложно. — Ясно… Я поняла, — улыбка, оставшаяся на её губах, ничуть не изменилась, и Реджина подумала, что, вероятно, так оно и было. Или нет? Любому человеку было бы сложно догадаться, чем она собирается заниматься посреди рабочей недели в штате Мэн. Реджина сама с трудом представляла, как всё пройдёт, но такси мчалось в сторону аэропорта, и она мысленно набрасывала план действий на ближайшие дни. Для начала добиться немного справедливости. И может быть… всего лишь может быть… получить хоть немного надежды всё исправить. Впрочем, возможность настолько призрачная, что едва ли можно всерьёз на неё рассчитывать. Надежда вернуть Эмму таяла с каждым днём. Все её попытки улетали в «молоко». Раньше никто не закрывал дверь у Реджины перед носом, и это, вероятно, самый грубый поступок по отношению к ней, но хуже всего было даже не это. Адвокат чувствовала, что заслужила подобное обращение. За то, что недостаточно сделала для отношений, хотя никогда не думала, что способна даже на это. Каждый раз при встрече Эмма говорила односложными фразами и смотрела мимо Реджины, как если бы той вообще не было в помещении. Каждый раз в её голосе звучала горечь, способная разбить сердце, и всё явственнее чувствовалось, что следователю не терпится поскорее избавиться от её присутствия. Глупо было думать, что добротой можно что-то изменить, но что ещё она могла сделать? Кроме как принимать все удары и отвечать на них любовью? Злая Королева внутри неё помалкивала, а Реджина просто хотела получить ещё один шанс сказать, как она сожалеет о своих слабостях и сомнениях. Попросить прощения за всю боль и за то, что испортила всё, что у них было. Господи, она скучала по Эмме. Безумно скучала. Это было похоже на голод, который невозможно утолить. И хотя адвокат знала, что всего этого по-прежнему недостаточно, она не могла оставить попытки. Пока нет. «Я еду, Мэн».***
Мулан поставила пустую кружку на стол и, оттолкнувшись руками от стула, встала. — Сейчас вернусь, — обратилась она к сидевшим рядом друзьям. — Отлучусь в дамскую комнату. Эмма совсем не удивилась, когда Мерида, сидевшая за другим концом большого стола, тоже поднялась. Её действия не остались незамеченными: Мулан многозначительно посмотрела на Свон. — Пошли, — пробормотала полицейская. — Мне что-то не хочется. — Мне пофиг. Пусть это будет негласный договор, по которому ты должна сопровождать своих подруг в уборную. — Да, но среди лесбиянок это называется иначе, — отозвалась Эмма. Руби и Мэри-Маргарет сдавленно захихикали. — Я пойду с тобой, — рискнула подоспевшая Мерида. Мулан вздохнула, в последний раз покосилась на подругу и направилась вглубь зала. Август поспешил прервать воодушевлённый разговор с Дэвидом и с любопытством посмотрел на смеющихся женщин. — В чём дело? — спросил он. — О, ни в чём, — небрежно отмахнулась Руби. — Мулан сейчас получит барный опыт, вот и всё. — Барный опыт, говоришь? — Август улыбнулся, и Руби подалась вперёд, чтобы поцеловать его. Эмме всё ещё было удивительно наблюдать подобные сцены. Август и Руби были очень неправдоподобной парой, а ещё каждый раз, когда молодая женщина оказывалась поблизости, лицо брата приобретало на редкость глупое выражение. Это было почти мило. — Что вам об этом известно, мисс Лукас? — О, милый, у меня очень богатый барный опыт… — И это намёк, что мне пора… — Эмма подхватила сумку. Да и не привыкла она зависать с парочками. Раньше не парилась из-за такой ерунды, но в последнее время в мире осталось мало вещей, которые бы не действовали ей на нервы. Она сама себя раздражала. — Брось! — Август протянул к ней руку, пытаясь помешать открыть бумажник. — Мы только пришли. — Нет, не только что. Сегодня был очень длинный день, и уже поздно, — она оставила на столе несколько долларов. — Позвони мне завтра, сходим куда-нибудь. — Я позвоню. — Я буду ждать, — уловив в его голосе взволнованные нотки, Эмма закатила глаза и помахала друзьям на прощание. — Увидимся, ребята. — Я тебя провожу, — предложила Мэри-Маргарет. И, поднявшись из-за стола, поспешила в сторону выхода. Свон, не успевшая сказать, что в этом нет необходимости, нахмурилась и направилась за ней. — Всё в порядке? — спросила следователь, когда они оказались на улице. — Как малыш? Как вообще? — Отлично, — Мэри-Маргарет искренне улыбнулась, поглаживая живот. — Не могу дождаться, когда станет заметно. — Наверное, совсем скоро? — Да, скоро, — улыбка исчезла с лица адвоката. — Я хотела поговорить с тобой, — она слегка надулась. — Может быть, сейчас не самый лучший момент, но я не хочу делать это на работе… У тебя найдётся минутка? — Конечно. Что такое? — Давай немного прогуляемся. Эмма пожала плечами и пошла следом за Мэри-Маргарет. — Проблемы? — Думаю, да. Мне показалось… ты грустишь. «Вот дерьмо!» — Нет. Я просто очень устала и… — Эмма, не пытайся мне врать, — Мэри-Маргарет вздохнула. — Я не собираюсь вмешиваться или спрашивать, что случилось. Да, мне бы хотелось чтобы ты считала меня своей подругой, но я знаю, что ты предпочитаешь держать всё в себе, и уважаю это. — Ладно… Спасибо? — Свон спрятала руки в карманы. Никто не задавал вопросов, даже не порывался, но её всё время не покидало ощущение, будто они пытаются прочитать мысли. И Эмма металась между двух огней. С одной стороны, она считала, что никто не имеет права вмешиваться в её личную жизнь, а с другой — понимала всю несправедливость того, что друзья вынуждены мириться с поганым настроением, не зная дерьмовых подробностей. Впрочем, это не имело никакого значения, она всё равно не могла заставить себя рассказать о случившемся. Все вокруг знали, что с Реджиной покончено, и видели, как ей плохо, но Эмма не знала, что ещё им известно… да и плевать. У неё в жизни должно оставаться хоть что-нибудь, лишённое влияния Реджины, например, общение с окружающими. «Господи, как же я хочу быть независимой от Реджины». — Не могу сказать, что знаю, какая напасть приключилась у вас с Реджиной, но довольно заметно, что она пытается достучаться до тебя, — адвокат уставилась себе под ноги. Покачала головой. — Если честно, это совершенно очевидно. Я даже не вспомню, когда в последний раз Реджина так сильно сожалела о чём-нибудь. — Слушай, нам необязательно разговаривать. Я не… — Прости, я знаю, что ты это не любишь. Я всего лишь хотела попытаться объяснить, почему решила рассказать тебе об этом, но… Может, я просто пытаюсь оправдаться в своих глазах. Понимаешь, я очень давно не касалась этой темы. Ладно, вот что… — Мэри-Маргарет глубоко вздохнула. — Мы с Реджиной вместе выросли. Наши родители близко дружили, а мы с ней были неразлучны. Реджина была мне как старшая сестра. Знаю, познакомившись с нами сейчас, в это сложно поверить, но когда-то я считала её лучшей подругой. Эмма остановилась на полпути, её нога зависла в воздухе. Следователь всерьёз обдумывала возможность развернуться и сбежать домой. Она не хотела слушать, не хотела ничего знать. Какая, чёрт дери, разница?! — Мама умерла, когда мне исполнилось семнадцать. Она долгое время боролась с болезнью, но я всё равно оказалась не готова к последствиям. Я… Мне было сложно принять её смерть, и я подсела на наркотики. Тяжёлые наркотики. А потом связалась с одним мутным парнем… Из проблемных изначально, понимаешь? Но мне было плевать. Тоскующий подросток обыкновенный, правда? Эмма не считала, что потерю матери можно соотнести со словами «тоскующий подросток обыкновенный», но вслух ничего не сказала. Она не до конца понимала, к чему вся эта история, но по интонации Мэри-Маргарет чувствовалось, что слова даются ей нелегко. И это при том, что она была достаточно открытой в общении. — Как-то ночью мы зависали у Теда дома. Обдолбались, конечно, и его друзья начали меня лапать. Не знаю, может быть, они просто придуривались, но Тед ничего не предпринимал, я испугалась и убежала. Было уже поздно, район паршивый, я под кайфом, совсем без денег, и… Я позвонила Реджине. Очень мило. Значит, эта история будет о том, какой великолепной была Реджина? Как она спасла свою дорогую подругу от глубокой наркотической зависимости, чтобы потом десятилетиями гнобить за это? Эмма могла прекрасно прожить без этого. — Слушай, ММ… — Реджина пообещала позвонить моему папе. Он бы примчался, наверняка по-быстрому решил все проблемы и преподал мне заслуженный урок. А когда Реджина повесила трубку, я… позвонила Дэниелю. Он был её женихом. Славный такой парень… — Эмма поняла, чем закончится история, когда на глаза Мэри-Маргарет навернулись слёзы. В этой истории не будет ничего трогательного, она вовсе не о преодолении трудных времён. — Прости, я не собиралась плакать. Боже, возможно, она возненавидит меня ещё больше за то, что я рассказала тебе. Я тысячу раз говорила себе, что это не моя история, что не имею права её рассказывать, но видишь, как вышло? Это и моя история тоже. — Мы не обязаны об этом говорить, — остановившись, Эмма дотронулась до руки Мэри-Маргарет. Её пальцы ободряюще сжали запястье женщины. — Всё хорошо, я просто хочу домой. Бланшар покачала головой. — Дай мне договорить, пожалуйста, — она вытерла щёки. — Я знаю, чем всё закончилось, ММ, — голос Эммы потрескивал в холодном вечернем воздухе. — Знаю. Яркой вспышкой в голове возник образ стоявшей на пороге квартиры Реджины. Беспомощное выражение на лице, застилавшие тёмные глаза и стекавшие по щекам слёзы. «Жених умер на моих руках. Дэниель был для меня всем миром». В тот момент почему-то вспомнилось, что в первую встречу адвоката нельзя было назвать цельной личностью, в её сердце зияла пустота, которую, как показалось Эмме, она могла заполнить. Всего лишь на мгновение, пока Реджина заклинанием повторяла слова, ни одно из которых — Эмма прекрасно это понимала — не давалось ей легко. — Раз так, я надеюсь, ты понимаешь… — Мэри-Маргарет перехватила её взгляд. — Ты встретила совсем не ту Реджину, которую когда-то знала я, а её сломленную версию, травмированную на всю жизнь. Понимаю, это не так легко заметить, ведь она… Но ты не должна. Не надо. У всех есть прошлое. Иногда бывает очень сложно оставить его в прошлом. Но с тобой… Я, правда, верила, что с тобой у неё начало получаться. Эмма покачала головой. Похоже, случилось именно то, чего добивалась Мэри-Маргарет. Она вдруг явственно представила себе счастливых жениха и невесту, которые всего-то хотели вызволить из неприятностей кого-то очень важного. В один момент они, одетые в повседневные свитера, ужинали дома, возможно, пили хорошее вино, а в другой уже спешили по тёмным улицам. Через несколько минут на пути возникли головорезы, в ночной тишине прозвучали выстрелы, в одночасье изменившие жизнь всех участников этой истории. Любимая подруга несла ответственность за смерть того, кого Реджина любила больше всего на свете… Или что там придумал затуманенный горем утраты мозг. Последний кусочек мозаики занял наконец своё место, и Эмма поняла всю эту вражду Мэри-Маргарет и Реджины. Но разве этим можно оправдать ненависть спустя столько лет? Свон задумчиво нахмурилась. А если бы такое случилось с ней… Она бы всё ещё ненавидела Августа? Эмма снова покачала головой. — Знаешь, ММ, — она даже не попыталась подавить поднимающийся внутри гнев. Тот же самый гнев заставил её накануне захлопнуть дверь. — Я понимаю, окей? Люди иногда ломаются, жизнь иногда имеет нас. Я всё прекрасно понимаю, — Эмма глубоко вздохнула, но терпения ей это не прибавило. — Непросто быть сломленным человеком, барахтаться в этом состоянии, пытаясь выплыть. Именно это научило меня ценить по-настоящему близких людей ещё больше, — припечатала она. — Сложно, да, но есть такие, кто остаются на нашей стороне, несмотря на то, как сильно они сами сломлены, и я тоже научилась этой лояльности. И какой же вывод можно сделать из того, что ты мне рассказала? Но да, это очень многое говорит о Реджине. Мэри-Маргарет уставилась на неё во все глаза, но возразить не успела. Эмма, по горло сытая всеми этими историями, торопливо продолжила: — Я не имею права говорить людям, как они должны бороться со своим прошлым, но в то же время не обязана сидеть и ждать, когда они это сделают, — её голос предательски дрожал, и в нём не звучало желанных твёрдых ноток, но ведь она уверена в своих словах. Правда?.. Так или иначе, Эмма ушла.***
Сторибрук. Маленький городишко в штате Мэн, затерянный во времени и пространстве, где жизнь давным-давно застыла на месте. И всё же он не был лишён очарования. Иногда Миллс забавляла мысль, что в один далёкий день, когда она выйдет на пенсию, а Генри заживёт собственной жизнью, можно будет поселиться в подобном городке. Самое удивительное, что она без особого труда представляла себя и Свон, прогуливающимися по этим кукольным улочкам. В её фантазиях они держались за руки и жаловались, что ничего не меняется, хотя в тайне обожали это постоянство. Теперь, когда она думала о будущем, Эмма Свон всегда была неотъемлемой его частью. И вдруг ей стало так горько, что она едва удержала слёзы, чувствуя не только невероятную грусть, но и ностальгируя о времени, которого никогда не существовало. Действительно, странно… Реджина смахнула одинокую слезу. Её взгляд зацепился за кафетерий, в котором была назначена встреча со старым знакомым, но адвокат проверила адрес дважды. Уж больно примечательным оказалось местечко. Найти его было так же легко, как место для парковки, и через несколько мгновений Реджина уже сидела за столиком. Внимательно изучила меню, но заказала только кофе. Наверное, она должна была проголодаться, но при мыслях о еде внутренности завязывались узлом. Реджина допила кофе и теперь цедила маленькими глотками воду, когда наконец услышала знакомый голос: — Хэй, здравствуй, любовь моя. Киллиан Джонс распахнул руки, как будто ожидая, что она бросится в его объятия. Реджина приподняла бровь, и мужчина, театрально вздохнув, плюхнулся на стул напротив. — Ты опоздал, — констатировала она. — Правда? — нараспев протянул Джонс. — Похоже, часы в городишке работают отвратно. Реджина хотела сказать, что это самая глупая отмазка из всех возможных, но в последний момент передумала. — Выглядишь великолепно, Реджина, как и всегда. Всё же она должна была отдать ему должное. Умение бегло оглядывать и оценивать людей что-то да значит. — А от тебя несёт ромом и устрицами, как и всегда, — парировала Реджина. Джонс криво усмехнулся. — Ужасно прямолинейно, любовь моя. Адвокат выразительно закатила глаза. — Вижу ты не в настроении любезничать, — заметил её собеседник. — И, кажется, припоминаю, что у тебя вечно нет времени на нас, простолюдинов, но дай мне секунду. Я голодный — просто жуть. Нужно заказать завтрак. Реджина посмотрела на наручные часы. — Час дня. Он подарил ей ещё одну грязную ухмылочку. — Вчера был очень долгий вечер. Уверен, ты понимаешь… — и продолжил заказывать блюда в таком количестве, что ими можно было бы целую неделю кормить маленькую семью. Реджина ничего не ответила. Вместо этого она убивала время, отвечая на электронные письма. Решение взять два незапланированных выходных дня обернулось ожидаемым хаосом, но адвокат не сожалела. Оно того стоило. Эмма стоила всего времени в мире. — Итак, — сказал Киллиан, когда принесли заказ. — Твоя секретарша была очень взволнована. Мгновение Реджина разглядывала гору еды на его тарелке. — Да, я… — она осеклась. Затем перехватила взгляд Джонса и добавила: — Мне нужна твоя помощь. Его вилка замерла в воздухе. — Музыка для моих ушей. Женщина поджала губы. — Я хочу, чтобы ты собрал для меня информацию об одном человеке. — Боишься, что партнёрша тебя обманывает? — скучающе спросил Киллиан, но Реджина видела его насквозь. Приятель о таком даже не думал. Она бы не приехала сюда, если бы всё было так банально. В общем-то, Джонсу ничего не мешало спросить, зачем она здесь, ведь можно было поговорить и попросить о помощи по телефону. Но когда на повестке дня стоит что-то действительное важное или значимое, лучше общаться в живую. Если заказчик серьёзно настроен, то и следователи вроде Киллиана халявить не станут. Когда-то он сам сказал ей, что так лучше для бизнеса. Прямо сейчас у Реджины не было терпения сидеть и наблюдать, как он старательно изображает из себя злодея. Она собиралась заплатить столько, сколько Киллиан попросит, и не горела желанием ввязываться в одну из его игр. Адвокат вытащила из сумки папку, бросила на стол. — У меня есть основания полагать, что эта женщина сексуально домогается до сотрудников, и мне нужно, чтобы ты собрал информацию об этом. Всю, какую только сможешь найти. Было невооружённым глазом видно, что Киллиан заинтересовался. Он вопросительно вскинул брови, и это определённо лучше, чем если бы засыпал её вопросами. — Никаких временных рамок. Можешь смело исследовать её прошлое до того, как она устроилась на последнее место работы. Я… А знаешь… Я хочу знать о всех промахах этой женщины, даже самых незначительных, которые она совершала на протяжении всей своей никчёмной жизни. — Ну… — Деньги не вопрос, Киллиан, — прервала Реджина, догадавшись, что сейчас последует перечень сложностей, связанных с предстоящим заданием. Его глаза сверкнули. — Я ошибался, — губы искривились в насмешливой улыбке. — Вот это музыка для моих ушей. Какое-то время Реджина молча смотрела на него. — Готов к небольшому путешествию в Бостон? Мне нужно, чтобы ты приступил немедленно. Джонс ехидно осклабился. — Думал, ты никогда не спросишь.***
Вибрация сотового, лежавшего на столе, отвлекла Эмму от работы над отчётом. Прекратив печатать, следователь взглянула на дисплей и слегка нахмурилась. Номер высветился незнакомый, но она решила ответить. — Эмма Свон слушает. — Привет, Эмма! — голос звонившего отозвался болью в сердце, и женщине потребовалось целое мгновение, чтобы прийти в себя. — Привет, Генри, — она отвела взгляд от монитора и крепче сжала сотовый. — Как дела, малыш? Всё в порядке? — У меня всё хорошо, — ответил ребёнок. — Хочешь прийти поиграть? В убежище появилась новая машина. Пожарная машина, и она такая классная! — Не сомневаюсь, — Эмма улыбнулась. Боль вернулась с новой силой. Она скучала по убежищу и беззаботному хихиканью Генри. — Так ты придёшь? Я скажу тебе новый пароль. — Ох, малыш… Я сегодня супер занята. Мне очень жаль. Я, правда, хотела бы прийти… — она сожалела намного больше, чем ребёнок мог вообразить. Иногда, одинокими ночами в своей квартире, она скучала по нему с той же силой, что и по Реджине. По утрам скучала по нему даже больше. — Я дождусь. Я поздно пойду спать, — бесхитростно возразил Генри. Глаза Эммы защипало от подступивших слёз. — А в какой-нибудь другой день? — прошептала она. — Ты будешь мне рад в другой день? — Да… Но сегодня лучше. — Слушай, твоя мама там? Рядом? — Нет, мама на работе, — в голосе мальчика послышались злые нотки. — Вы всегда на работе. Эмма мысленно вздохнула. — Хорошо. Слушай, мы с тобой ещё поболтаем, хорошо? Я обещаю, — в трубке повисла тишина. — Генри? — Ладно, — нехотя согласился мальчишка. — Пароль на сегодня «гадкий утёнок». Если всё-таки придёшь. «Умный пацан, чертовски умный», — с горечью подумала Эмма. Это она рассказала ему сказку о гадком утёнке, который превратился в прекрасного лебедя. Блядского лебедя. Да, она правильно истолковала намёк. — «Вот же дерьмо. Чёрт, Генри. Чёрт, ребёнок». — Замётано, малыш. Скоро поболтаем, ладно? Спокойной ночи. — Ночи, — эхом повторил он и сбросил звонок. Несколько минут Эмма просто смотрела на ещё тёплый сотовый в попытке восстановить душевное равновесие. Двухминутный разговор зацепил сильнее, чем всё, что произошло до сегодняшнего дня. Она никогда не забывала Генри. Да и не смогла бы. Ребёнок стал частью её сердца, но до этого звонка она даже не подозревала, что Генри в то же время часть жизненно важного уравнения, которого она лишилась. Стрелки часов едва перевалили за шесть вечера, но офис уже опустел. Руби сбежала полчаса назад, и Эмма собиралась с минуты на минуту отправиться за ней. В последнее время стало опасно засиживаться допоздна, оставаться здесь в одиночестве. Но сейчас чуть-чуть после шести, так что наверняка Реджина всё ещё в своём офисе, пытается разобраться с бесконечными процессами. Эмма хотела бы отправить её домой к сыну. Вероятно, у неё бы получилось, потому что ребёнок оставался слабостью Реджины. Всего-то нужно слегка надавить, чтобы заставить её пойти домой. И Эмма понимала, почему, ведь она сама распробовала, каково это — возвращаться домой к Генри. Готовить ужин, а потом играть и смотреть «Фрозен». Заниматься любовью перед сном… «Завязывай. Это чушь собачья. Эта жизнь не для тебя. Ничего из этого не принадлежало тебе». Эмма выключила компьютер, спешно собрала вещи и поднялась из-за стола. Пора возвращаться в собственный дом, в собственную жизнь, и в её же интересах смириться с таким положением вещей. Эмма Свон никогда не шла на уступки и не собиралась меняться теперь. И она пойдёт домой, но сначала нужно поговорить с женщиной. Реджина действительно была у себя. Внимательно просматривала стопку отчётов. Ким уже ушла, и какое-то время Эмма наблюдала за адвокатом сквозь стеклянную стену. Женщина прикусила кончик ручки, затем сделала какую-то пометку, что-то решительно перечеркнула и, повернувшись к компьютеру, напечатала несколько слов. Затем снова повернулась… Их глаза встретились. Ручка замерла в воздухе, а затем, выскользнув из пальцев Реджины, со стуком упала на стол. Эмма не стала ждать, пока адвокат встанет с кресла, и решительно шагнула к двери. — Мне только что звонил Генри, — с порога сообщила она, не планируя растягивать разговор дольше необходимого. Судя по реакции Реджины, ей потребовалось несколько секунд, чтобы собраться с мыслями и осознать услышанное. — Генри? Мой… Мой Генри? — она принялась лихорадочно перебирать бумаги в поисках сотового. — Что-то случилось? — Нет, всё хорошо. Он звонил из дома. Наверное… — объяснила Эмма. Черты лица Реджины разгладились, и она отложила телефон. — Он просто хотел поговорить со мной… пригласить поиграть. — О… — адвокат облизнула губы, скользя взглядом по лицу Свон, словно пытаясь понять, сказала ли та «да». — Мне очень жаль, — пробормотала наконец она. — Не знаю, откуда у него твой номер. Клянусь, я не… — Я сама дала ему номер, — Эмма скрестила руки на груди. Она не станет извиняться за это. — Несколько недель назад. Генри собирался делать презентацию для школы. Я дала свой номер, чтобы потом он мог рассказать мне, как всё прошло, и на тот случай, если что-нибудь понадобится. Но я даже подумать не могла, что Генри его сохранил. Реджина медленно кивнула. Её глаза мерцали в жёлтом свете лампы. Ради всего святого, эта женщина слишком великолепна. Верхом легкомысленности было отправлять её на грешную Землю. Чертовски легкомысленно. Потому что, Божечки, как ей сопротивляться? «Поцелуй её», — прошептал тонкий голосок где-то на задворках сознания Эммы. — «Трахни на этом столе. Господи, возьми ты её в жёны. Возьми и никогда не отпускай. Просто сделай это, пока окончательно не потеряла возможность. Ну же!» — Я поговорю с ним, — сказала Реджина. Эмма растерянно моргнула: «Поцелуй, трахни, возьми в жёны». — Больше такого не повторится, — добавила женщина тише. — Нет! — парировала Свон. В голосе предательски прозвучала боль. — В смысле, ты не обязана так поступать. Мне нравится Генри. Я хотела бы поддерживать с ним связь, общаться иногда. Малыш мне очень нравится. — А ты нравишься ему, — произнесла Реджина. Затем поднялась и провела ладонями по столешнице. — Я просто не хочу, чтобы ты думала, будто я могу использовать его… использовать… чтобы… — Я так не думаю, — и это чистая правда. Генри слишком свят для Реджины, чтобы использовать его каким-то образом. — Ты могла бы, знаешь… — прошептала адвокат. — Прийти поиграть. Я не буду… мешаться. «Поцелуй её, поцелуй сейчас же, пока ещё можешь. Схвати, запри и никогда не отпускай… Ага, сыграй свадебку и про сраный брачный договор не забудь, с оговоркой про обман, ведь эта женщина не доверяет тебе от слова совсем». — Не думаю, что сейчас подходящее время, но иногда я буду проверять его, — на этот раз голос звучал более твёрдо. Даже холодно, потому что Реджина отпрянула. — Если ты не против. — Я не против. — Отлично… Хорошо… — с этими словами Эмма развернулась на каблуках и пошла прочь, изо всех сил стараясь игнорировать голосок, кричащий где-то глубоко внутри, что нужно вернуться. «Вернись. Вернись, пока не поздно».***
Эмма три раза нажала кнопку звонка. Она уже собиралась уходить, когда дверь наконец-то распахнулась, и в проёме появился Август. Нахмурившись, он окинул Свон взглядом. В последнее время она избегала приходить сюда. Руби вечно крутилась поблизости, и они были слишком счастливы, чтобы мешаться у них под ногами, но сегодня приёмный брат был так ей нужен. Просто нужен. — Хэй, — Август настороженно смотрел на неё. — Что стряслось? — Она собирала информацию о моём прошлом, — протараторила следователь. Брови Бута взлетели почти до линии волос, и он посторонился, впуская в квартиру. Что и говорить, приветствие или вступление было бы очень кстати. — «Хэй, приятель. Добрый вечер. Я в норме, а ты?» — но нет, Эмма должна была выпалить новость, будто какой-нибудь долбанный лунатик. Кто знает, может быть, она уже превратилась в лунатика. Реджина сводила её с ума. — Информацию, Август! Ты можешь представить, на какое дерьмо она нарвалась! — Уверен, среди всех твоих скверных поступков не было ни одного, который бы ты совершила без уважительной причины, — миролюбиво произнёс он. Эмма хотела обнять его и врезать одновременно. Ей нужно пиво, возможно, немного успокоительного и какой-нибудь способ проглотить лишние слова, вертевшиеся на языке. Август прошёл следом за ней на кухню, где возле холодильника суетилась Руби в одной ночной рубашке. — Привет, Эммс, — подруга сверкнула улыбкой, но уже в следующее мгновение расслабленное выражение на её лице сменилось хмурым. Должно быть, прочитала что-то во взгляде. — Пиво будешь? — Да, спасибо. Руби достала из холодильника всем по бутылке, после чего села на стул за кухонным островом. Остальные присоединились к ней. — Значит, ты расскажешь нам, что случилось? — после минутного молчания, так и не дождавшись объяснений, поинтересовался Август. — В папке… — Эмма осеклась. Должна же быть папка, настоящая, а не только абстрактная. От одной мысли об этом становилось тошно. — Там упоминалось об истории с Мал, и Реджина сделала поспешные выводы. Она обвинила меня… что я «золотоискательница»… Как будто я соблазнила её, чтобы попытаться вытянуть из неё денег. — Ты, бля, шутишь?! — в голосе Августа звучал шок, и его руки медленно сжались в кулаки. — Как, чёрт дери, она додумалась до такого?! — Ну, она знала про иск о домогательствах… И что я погасила студенческие кредиты примерно в то же время. Надо думать, Реджина сложила два и два, — Эмма говорила холодно, что называется, по существу. Только так получалось подавить поднимающиеся внутри жгучие чувства, а с ними воспоминания о голосе Реджины, когда она выкрикивала обвинения, о выражении её лица… — Сорри, что ещё за иск о домогательствах? — голос Руби выдернул её из пучины воспоминаний. — Моя последняя начальница оказалась редкостной сукой, — обронила Эмма. Меньше всего хотелось углубляться в подробности. Хотя Руби была достаточно умна, чтобы сложить все кусочки мозаики воедино, и в её взгляде промелькнуло сочувствие. — Хреново. Сожалею, Эммс. — Видите? Вот это правильная реакция на новость, что кого-то домогались на рабочем месте! Август растерянно кивнул. Было заметно, что шестерёнки у него в мозгу лихорадочно крутятся в попытке уловить последовательность мыслей Реджины. Что ж, удачи… Эмма неделями пыталась понять хоть что-нибудь. — Если она действительно так поступила, ты имела полное право послать её к чертям собачьим. Что за человек поверит на слово угнетателю, даже не попытавшись поговорить с тобой? Бога ради… Она же адвокат! Разве человек не считается невиновным, пока не будет доказано обратное, или что у них там?! Эмма понимала, что именно его беспокоит. Реджина горы свернула, чтобы вытащить Августа из тюрьмы, когда все доказательства указывали против него. И теперь он испытывал к женщине чувство благодарности. Эмма могла это понять. Разве она сама не благодарна? Реджина боролась за Августа, поверила в него, поверила ей, когда не было никакой причины для этого. Что изменилось? В одно мгновение весь гнев исчез, оставив после себя чувство пустоты. Август всегда поддерживал, сразу и безоговорочно занимал её сторону. Эмма прекрасно это знала, поэтому и пришла сюда сегодня, но на этот раз может и не прокатить. Кроме того, она не до конца откровенна, и, кажется, Август что-то заподозрил. Реджина пыталась с ней поговорить, пусть и не прямо, а вот она соврала, отказавшись от самого факта существования Мал. Эта мысль мелькала на краю сознания каждый раз, когда Эмма злилась, когда хотела всё крушить, но правда в том, что это ровным счётом ничего не меняет. Потому что Реджина, не долго думая, уверилась в мысли, будто она способна на ужаснейшие поступки. — Ну… Она спрашивала меня кое о чём… Ненавязчивые вопросы о моей учёбе в колледже и стажировке. Она хотела узнать, почему я не получила работу в Мэне, а стала залоговым поручителем, — признала Эмма, стараясь не встречаться взглядом с друзьями. — Но… Я не была готова говорить об этом дерьмовом периоде своей жизни и соврала. Я не рассказала ей о своей работе с Мал. Я просто… Соврала и съехала с темы. Полагаю, Реджине этого хватило, чтобы сделать собственные выводы. Какое-то время стояла тишина. Эмма догадывалась, что Август проигрывает в голове всю ситуацию, пытаясь решить, то ли встать на её сторону, то ли поиграть в адвоката Дьявола. — Это ничего не меняет, — сказал наконец он. Как и всегда, друг пришёл к правильным выводам. — Ей следовало поговорить с тобой о случившемся. Она должна была доверять тебе. — Но она же изменила своё мнение, нет? — Руби побарабанила пальцами по стойке. — Ну, она ведь собачонкой бегает за тобой! Я могла бы поспорить на свою попку, что это невозможно, но… Злая Королева стала ручной. Эмма открыла рот, чтобы попросить не называть её так, но на этот раз смолчала. — Она не передумала. Она вела себя высокомерно и ебала мне мозги. Вот почему я предоставила ей доказательства. Да, Рубс, были доказательства, так что теперь Реджина знает, в каком дерьме изваляла меня. — Оу, — подруга слегка поджала губы. — Но теперь она сожалеет? — Руби! — повысил голос Август, в то время как Эмма, округлив глаза, смотрела на старшего следователя. Очевидно, Лукас решила взять на себя роль адвоката Дьявола. Не самая лучшая идея. — Извини, конечно, но я просто хочу сказать… В общем, как ты правильно заметил, малыш, она — адвокат. Давайте начистоту: лучший адвокат в городе, — Руби посмотрела на своего парня, затем перевела взгляд на Эмму и обратно. — Только представьте. Вы состоите в отношениях с сотрудником и вдруг узнаёте, что этот самый сотрудник поимел деньги, засудив своего последнего босса за сексуальные домогательства… Если вас это не заинтересует, вы — идиоты! — Класс. Значит, со мной случилась херня, и я теперь должна расплачиваться за неё до конца своей жизни? Ты на это намекаешь? — Конечно, нет! — Руби облизнула губы и покачала головой. — Но ты сама признаёшь, что соврала, когда она попыталась поговорить с тобой, и… Брось, неужели так трудно понять ход её мыслей? — нахмурившись, молодая женщина посмотрела на них таким взглядом, будто желая убедиться, что они разговаривают на одном языке. — Ситуация очень подозрительная. И снова повисло молчание. Тишина была такой напряжённой, что воздух на кухне почти потрескивал. Эмма чувствовала, как сердце стучит в висках. Нет, она совершенно точно не готова слышать, чтобы кто-то защищал точку зрения Реджины. Ей хватило Мэри-Маргарет с её эмоциональными историями из прошлого. Это уже слишком. У Эммы были собственные мысли и чувства, в которых ещё предстоит разобраться. Она начала медленно подниматься со своего места. — Думаю, тебе лучше уйти, — прошептал Август. Он обращался к Руби. Старший следователь вздрогнула, будто от удара, и округлила глаза. — Ты серьёзно? Милый… — Мы поговорим позже, — он даже не посмотрел в её сторону. А потом что-то щёлкнуло у Эммы внутри. У несчастных есть привычка отталкивать всех от себя. Они с Августом часто встречали таких людей, и Эмма не хотела становиться одной из них. — Нет, ребята, пожалуйста, — она вклинилась между ними. — Не делай этого, Август. Я не из стекла, да и Руби говорит не какую-то там фигню, с которой мне не по силам справиться. Ясно? — она повернулась к подруге. Та смотрела со странной смесью удивления и боли. — А ты. Ты не сердись на него. Мы просто слишком привыкли быть вдвоём. Старые привычки умирают с трудом. — Я не хотела тебя обидеть, Эммс. — Знаю, Рубс. Всё нормально. — Мне, правда, жаль. Я просто хочу видеть тебя счастливой. Иногда нам всем нужен кто-то, кто мог бы объяснить ситуацию с другой стороны. — Всё нормально, — повторила Эмма. Она не хотела создавать проблем, но это вовсе не значило, что готова и дальше слушать умозаключения Руби. — Мне пора. Я договорилась с Мулан поесть пиццы, — если друзья и поняли, что она врёт, вида не подали, чему следователь искренне обрадовалась. Август вызвался проводить её до двери. — Хочешь, пойду с тобой? — спросил он, когда они вышли в гостиную. — Не нужно. Ты можешь вернуться к тому, чем занимался до моего вторжения, — Эмма попыталась улыбнуться, но вышло не очень. — Брось, не делай такое лицо. И не смей воевать с Руби из-за меня, идиот! — Я буду воевать за тебя с кем угодно, идиотка, — он слегка толкнул её в плечо. — С кем угодно. — Хорошо, но не нужно. Руби — твой хранитель, разве ты не понимаешь? — Не привыкли мы с тобой к хранителям, да? — Август глубоко вздохнул, и на этот раз Свон даже не попыталась увернуться от объятий. — Может, пришло время изменить это, — уткнувшись носом в его плечо, прошептала она.***
Эмма не могла признать, что всё прошло лучше, чем ожидалось. Да, сообщение от риэлтора, в котором говорилось, что ключ будет в почтовом ящике, а сам он заскочит попозже с контрактом, показалось ей подозрительным. Ровно как и то обстоятельство, что у парня не было странички на фейсбуке. Поэтому, когда Эмма входила в квартиру, она едва сдержала порыв выхватить из кармана куртки пистолет. В глубине сознания её снедала тревога, что кто-то может поджидать за поворотом, чтобы наброситься и утащить на заброшенную фабрику или того хуже. Ничего такого не случилось, а значит, всё прошло лучше, чем ожидалось. Эмма понимала, не очень разумно арендовать жильё, которое видела только на картинках в интернете. Но если закрыть глаза на вид из спальни — окно выходило на соседнее здание — выбрала она неплохо. И это всего лишь после двух дней поисков. Район оказался славный. Супермаркет и аптека на углу, а в здании напротив — пиццерия. В квартире имелись две ванные комнаты и достойных размеров кухня, хотя что-то подсказывало, что она почти не будет ей пользоваться. Следователь ненавидела готовить для себя одной. Эмма скользнула взглядом по надувному матрасу, который не потрудилась отнести в спальню, и по импровизированному столику из чемоданов, на котором стоял лэптоп. В кухонных шкафчиках нашлись всего две кружки, одна тарелка, вилка, нож и ни одной ложки — всё перечисленное досталось ей в наследство от прежнего владельца. Неплохие приобретения, учитывая, что её собственные вещи должны были привезти через три или четыре дня. Всё прошло лучше, чем ожидалось. В конце концов, окажется, что Эмма искала квартиру всего лишь на несколько дней. Через неделю она переедет в Калифорнию. Решение будет спонтанным, и девять дней пролетят незаметно. И нет, Эмма Свон больше не убегала, даже если её последний поступок мог бы сказать об обратном. Это не побег. «Не побег», — будет повторять она все девять дней. Потому что этот переезд, в отличие от прошлых, не связан с дерьмовыми событиями, которые произошли в её жизни. И пусть пустая квартира твердит об обратном, но… Не эти события заставят её проделать долгий путь в Калифорнию. Эмма не в бегах. Она в поиске. Она пытается найти что-то большее, но понимает, что у неё ничего не получится, если призрак Реджины будет и дальше маячить в конце коридоров, в парке, в каком-нибудь баре… Эмма не убегает. И ей нужны не чистые страницы, а что-то несоизмеримо большее. Она не хочет начинать с нуля, она хочет что-то добавить. И пусть пока что преобладает ощущение внутренней пустоты, а вовсе не свободы. Пусть одиночество не успокаивает. Пусть она едва ли воспользуется кухней, потому что ненавидит готовить для себя одной… Всё прошло лучше, чем ожидалось.