Дуэлянт

      "Утром я проснулся с тревогой в душе. Я не спеша позавтракал, так же не торопясь принял ванну, и начал подбирать костюм для предстоящего утром следующего дня в четыре часа дуэли.       Я поднялся по лестнице на третий этаж, прошёл по коридору, повернул налево и, не успела только закрыться за мной дверь, я тут же запер её на ключ. Подойдя к окну, приоткрыл шторы, и, возможно, в последний раз посмотрел на свой двор. В глазах промелькнула вся жизнь. Там, под деревом, где недавно бережно скосил траву садовник, мать часто читала мне книги о храбрых героях, совершающих подвиги во имя любви и добра. У меня вдруг зачесался нос. Я вспомнил, как мама отрывала одну травинку и проводила линию ото лба к подбородку. Это было своеобразное посвящение в рыцари. Вроде, ни к чему не обязывающее, но со времен первой «акколады» я чувствовал себя настоящим воином, который должен был спасать от ужасных злодеев прекрасных дам и стариков, поражать всех своей смелостью, находчивостью, добротой и бескорыстностью. И дама сердца у меня тоже была. Дама, которой я посвящал все свои подвиги от мала до велика. Если я открыл дверь перед какой-нибудь мадемуазель, если спасал котенка от разъяренного бездомного пса, или когда кухарка Мария жарила оладьи, пахнувшие на всю улицу, сдерживал себя, чтоб не стащить парочку для себя и своего кота. И можете мне поверить, это был свершение, достойное похвалы.       Кому же я посвящал свои маленькие деяния? Очень просто. Это и была Ирина. С самого детства мы были неразлучны. Везде вместе. Она поддерживала любую мою затею. От игры в пиратов до игры в крестьян, у которых из хозяйства были только две коровы и три свиньи. Когда она позволяла провожать её до дома, мы долго прощались, никак не могли отпустить руки друг друга. Смотрели друг другу в глаза и разговаривали о прошедшем дне. Как говорилось у Шекспира: «Прощай, прощай, а разойтись нет мочи! Так и твердил бы век «спокойной ночи».       Когда наконец у нас хватало сил расцепить руки, она коротко целовала меня в щеку, быстро разворачивалась и убегала, не оглядываясь, оставляя меня наедине со своими мыслями. Мыслями о ней. О девушке с русыми кудрями,длина которых тогда едва достигала плеч.       Но в какой-то момент все вдруг изменилось. Все началось с того, что она уехала с родителями на всё лето в Москву к родственникам. Мне неизвестно, что там происходило, поэтому я могу только гадать. Но сердце мне подсказывает, что там милая Ирина завела роман, закончившийся очень печально. Возможно, были против родители. А может быть, сам парень вдруг перестал отвечать взаимностью.       За последние годы разговор с девушкой у меня состоялся лишь раз. Я помню этот день. Ах, середина осени. Кругом грязь и листья, льют дожди и бушуют ветра, а ты сидишь около окна и гадаешь, почему же вдруг так все переменилось, отчего же Ирина стала избегать встречи с тобою."       Но однажды встреча все же состоялась. Подгадав момент, когда Ира останется одна (а чаще всего она оставалась наедине с собой, когда её поглощала какая-либо книга), Павел подошел сзади и положил свои холодные руки на хрупкие плечи Ирочки, сидевшей на скамейке и слишком увлеченной каким-то французским романом. Та, вздрогнув, готова была закричать, но за секунду до того, как чуть не извергла жалобный крик о помощи, признала нежность тех рук, о прикосновениях которых могла несколько месяцев назад только мечтать, и только потом обернулась. — Павел! Несносный мальчишка! Да как Вы смели?— Скороговоркой произносила Ира возмущенным тоном. А носик её всё равно дергался, что означало лишь одно — она на него не обижена, скорее, приятно удивлена, но старательно это скрывает. — Ирина, дорогая, я не мог поступить иначе. Вы и только Вы не оставили мне выбора. Я спрошу лишь об одном. Почему Вы, милая Ирина, начали игнорировать меня с таким упорством? Что произошло? Я не помню случаев, когда мы с Вами ругались или.. — Постойте, я не смогу объяснить всё сразу. И вряд ли смогу Вам рассказать хоть что-то. Вы просто не поймете.       Павел, стоявший до этого сзади неё мрачной тенью, убрал руки с её плеч, обошел лавочку и сел рядом с Ирой. Молодые люди не смотрели друг на друга. — Прошу, не оставляйте меня в неведении. Я не сплю ночами уже несколько месяцев. Мне мешают уснуть мысли о Вас. Вы — моя бессонница, Вы — причина моей усталости и моей бодрости. Я хочу вернуть те времена, когда.. — Прошу, хватит! — Задыхаясь от слез, девушка перебила Павла, — Уходите. Уходите и не появляйтесь в моей жизни больше никогда. Слышите? Ни-ког-да!       Опешив, он встал, последний раз посмотрел на Ирину с близкого расстояния и поспешно удалился. "Что же могло послужить причиной этой истерики? Кто разберет этих женщин? Что им надо от жизни? От отношений, дружбы. В конце концов, от нас, мужчин? Почему целью своего террора они выбрали именно нас? Где же мы так провинились. Ведь Ева соблазнила Адама на то, чтоб тот скушал яблоко Змея-Искусителя, а не наоборот. А теперь нам расплачиваться за грехи, совершенные этой странной парой. Что-то сильно я увлекся размышлениями о прошлом. Пора бы уже подумать и о том, что меня могут убить уже завтра. Или может серьёзно ранить, покалечить, оставить инвалидом на всю оставшуюся жизнь. Угораздило же меня бросить вызов этому нахалу. Пусть и по делу. Однако меня пугает перспектива стать убийцей. Боюсь, что родственники и сослуживцы Генерала это так просто не оставят.       Размышляя над всем этим, я не заметил, как сполз на пол и сейчас сижу под подоконником, прижав колени к груди, держась за голову. Пора бы уже взять себя в руки. Я тут же встал, посмотрел в окно. Во имя всего Святого, уже смеркалось. Я так был занят своими думами, что и не заметил, как начало вечереть. Только я подметил данный факт, как в дверь неожиданно постучали. Странно, уже поздно для визитов, да и гостей я не жду вовсе.       Я открыл дверь и увидел нашего дворецкого Василия со взъерошенными волосами на пороге комнаты." — Павел Станиславович, Вас там спрашивают-с. Говорят, что срочно. Изволите ли сказать, что скоро будете-с? — Запыхавшись произнес Василий. — Да-да, разумеется. А кто спрашивает-то? — Не представили-с, но какая-то молодая девушка. — Передай, что я сейчас же спущусь, — произнес я.       "Проводив взглядом торопящегося Василия, который спотыкался из-за своей неуклюжести о ковер, я, гадая, кто же изволил наведаться в гости в вечерний час, причесал волосы, глядя в зеркало, захлопнул за собой дверь и начал спускаться по лестнице."