see my desire

Когда-то у обеих девочек Голдстейн были длинные, до пояса, волосы. Тина помнит, как мама безо всякой магии любила водить по ним гребешком и заплетать, украшая затейливые прически лентами и цветами. Свои косы Тина отсекла кухонным ножом после похорон родителей, в год, когда по всей стране бушевала эпидемия драконьей оспы. И с тех пор никогда не отращивала, довольствуясь простым каре. Она вспоминает об этом, пока Люси колдует над её головой. Тина позволяет подровнять кончики, втереть какое-то снадобье, увеличивающее объем, и даже наложить фиксирующее заклятие. Воздается за это сторицей: узнав, что перед ней аврор, которому требуется информация о жителях Литтл-Толла, ведьма закрывает салон и заваривает чай, готовясь к долгому разговору. Сама она приехала на остров два года назад, вслед за родителями, что покинули Францию еще во время войны. — Я обязательно хотела закончить Шармбатон, — поясняет Люси свою задержку. Даже во время войны школа была одним из самых безопасных мест в Европе. — Я совсем не слышу акцента в твоей речи, — говорит Тина. — Дома всегда говорили на двух языках. Папа был американцем, на Литтл-Толле жили его дальние родственники. От них мы и получили в наследство дом и небольшой кусочек земли на стыке владений Блэквуд и де Моубрей. Мама разбила там огород, посадила деревья. В мои планы не входило оставаться здесь надолго, я хотела переехать в Нью-Йорк, Чикаго или Сан-Франциско, но… Взгляд Тины падает на изящное колечко с бриллиантом, венчающее безымянный палец левой руки собеседницы. — Да, именно так, — девушка смеется. — Меня поймали в матримониальные сети. Скоро я стану миссис де Моубрей. Хотя бабуля Чарльза — это мой жених — предпочитает «мадам де Моубрей». — Поздравляю. — Спасибо. Миссис Блэквуд от новости о помолвке чуть с ума не сошла, — Люси улыбается довольно злорадно и делает глоток чая. — Почему? — Вы с ней встречались, раз прибыли через портал. Она говорила вам, что Блэквуды и де Моубрей местные первопоселенцы? Она всем это говорит. И невероятно кичится своей родословной. Она сама — Ребекка де Моубрей в девичестве. В хитросплетениях браков на острове сам гиппогриф ногу сломит… Так вот. На войне погиб её единственный сын. И чтобы древнейший род Блэквудов не зачах, и при этом не был осквернен сомнительной кровью, она убеждала своего брата составить договор о женитьбе Чарльза на ее дочери Эльзе, его же кузине! Но тут появилась «пришлая девица» с материка и заняла вакантное место. Слава Мерлину, что отец Чарльза довольно современный и разумный человек, не цепляющийся за генеалогическое древо. Он не только дал нам с Чарльзом свое благословение, но и оградил от нападок миссис Блэквуд. Ей, наверное, первый раз за всю жизнь кто-то отказал. Знали бы вы, сколько моя семья натерпелась от неё!.. Нам пришлось обрубить ветви у одной из маминых яблонь, потому что тень от них падала на её землю! А сколько грязи она вылила на меня, когда я стала принимать в салоне немагов! — Ты обслуживаешь немагов? — у Тины против воли вырывается этот вопрос. — Я владею обычными ножницами не хуже палочки. И я принимаю в этом салоне всех. Просто в чётные дни в эту дверь могут войти только волшебники, в нечётные — немаги. — Люси отвечает спокойно. — Это не нарушает принципов Закона Раппопорт, позволяющего кратковременные взаимодействия, если они не носят личного характера. Авроры из местного отделения меня уже проверяли, — заканчивает она холодно. — Я не хотела тебя обидеть, — мягко замечает Тина. — Просто удивилась. — В Европе к этому относятся гораздо проще, — Люси вздыхает. — Немаги, которые посещают мой салон — это в основном туристы, приезжающие на Литтл-Толл летом. Так приятно увидеть свежее лицо, поговорить с новым человеком. У нас с ними гораздо больше общих тем, чем вам кажется. Чтобы уйти от зыбкой темы, Тина спрашивает Люси о зельеваре Годсо. — Прекрасный был волшебник, это вам все скажут! Добрый, отзывчивый, умный. Вёл врачебную практику лет пятьдесят наверное. Ни одному жителю острова не пришло бы в голову ехать на материк за помощью, все к нему ходили. У него своей семьи не было, но он ко всем относился по-отечески, — девушка опять вздыхает. — Я раз в месяц ровняла ему бороду и усы. — Он когда-нибудь упоминал имя Томаса Джонса? — Тина показывает колдографию. — Нет. — Люси смотрит на снимок. — Вы думаете, эти две смерти связаны? — Мы пока не знаем. Но это подозрительное совпадение, — Тина не говорит, что гибель англичанина — не несчастный случай, а убийство. — Мы хотим понять, что мог делать на острове Джонс. А он, сидя в пабе, спрашивал о целителе. — В этом есть смысл. Годсо знал о происходящем на Литтл-Толле больше всех, он ведь годами наблюдал волшебников от колыбели до могилы. За следующие два часа Тине приходится выслушать краткую биографию каждого магического жителя Литтл-Толла. В самом конце разговора в салон, несмотря на табличку «Закрыто», входит высокий красивый юноша. Он младше Тины на пару лет, но она помнит его лицо — похоже, они учились на одном факультете в Ильверморни. После повторного знакомства Чарльз приглашает Тину на ужин в свой родовой дом. — Соглашайтесь, — шепчет Люси. — Побеседуете с мадам де Моубрей. Она расскажет вам, что происходило на острове и десять, и тридцать лет назад. Они втроем аппарируют прямо в просторную гостиную, где — и Тина этому даже не удивляется, — напротив старушки, курящей сигарету, в кресле сидит Грейвз. *** Перед ужином, пока многочисленное семейство де Моубрей собирается в столовой, два гостя обмениваются информацией, стоя у окна. Тина озвучивает наблюдения, которые показались ей наиболее интересными с точки зрения расследования. Грейвз невпопад кивает, смакуя предложенный Чарльзом огневиски. — Я побеседовал с миссис Илси и добыл нечто похожее, только с запахом нафталина. Не ревнуйте, Голдстейн, она же мне в прабабушки годится, — добавляет он, заметив как поджимает губы девушка, когда слышит имя «бабули Чарльза» из его уст. — Совсем ничего интересного? — спрашивает Тина, стараясь скрыть замешательство от последнего комментария. — Когда мистеру Годсо было девятнадцать, он приторговывал запретными травами. У ныне покойного мужа миссис Блэквуд уже во время их помолвки был роман с девушкой из немагической семьи. Элвина Келли держала в своем доме амбисфену (1). Что из этого вам больше всего нравится? За столом все сначала слишком увлечены едой, но ближе к десерту начинают задавать двум аврорам вопросы. Грейвза спрашивают о следствии, Тину — о жизни молодой девушки в большом городе. — Лет сорок назад у Калвертов на ферме исчезли фамильные часы, привезенные их прадедом еще из Англии. Аврор из Мэна тогда не церемонился, сразу возопил, что применит ко всем легилименцию. И начал с девятилетней дочки наемного работника. Бедняжка так испугалась, что мощным выбросом неконтролируемой магии аврора хорошенько приложило о сарай. Но, глядя на вас, можно сказать, что методы изменились? — обращается к Персивалю Илси де Моубрей, раскуривая очередную сигаретку. — Мы уважаем право наших граждан на тайну частной жизни, — усмехается Грейвз. Он явно симпатизирует старушке. Когда Тина на секунду отвлекается от беседы с Люси и сестрой Чарльза и тянется к стакану с водой, то неожиданно сталкивается со взглядом ясных, вовсе не старых глаз, что весело смотрят на неё и Грейвза сквозь сизый дым. *** Авроры выходят из дома де Моубрей уже в сумерках. Грейвз зарезервировал два номера над «Медом Теннесси» и предложил Тине немного пройтись перед тем, как переместиться к гостинице. Они неспешно шагают по проселочной дороге, слушая приносимый ветром шум волн, вдыхают соленый свежий воздух и молчат. Тине хочется спросить, что же они будут делать дальше, но она не решается нарушить идиллию, которой её начальник явно наслаждается. — Вам не терпится, да? — словно услышав её мысли, спрашивает Грейвз. Он останавливается, на несколько мгновений поднимает лицо к небу, выдыхает. Потом смотрит на Тину. — Я думала, нам нужно составить отчет о прошедшем дне, — теперь она чувствует себя виноватой. — Отчет составим тогда, когда раскроем двойное убийство, — сухо отрезает Грейвз. Он вынимает из кармана маленький пузырек, на дне которого комочек клейкого темного вещества. — Я тоже побывал в доме зельевара и соскреб со стенок камина в спальне вот это. Сразу оговорюсь, чтобы вы не устроили сеанс самобичевания, обнаружить такой осадок сразу после того, как огонь потушен, невозможно. — Что это такое, сэр? — чтобы разглядеть содержимое пузырька в сгущающейся темноте, Тина подходит ближе. — Убийца высыпал в огонь порошок из перетертой коры Смолистого дерева. Возможно, из коллекции самого убитого. При возгорании порошок выделил отравляющее летучее вещество, вызвавшее остановку дыхания, тахикардию, фибрилляцию и, в конце концов, остановку сердца. Теперь мы знаем «как», — Грейвз прячет сосуд обратно в карман. — Но по-прежнему не знаем «почему». Чтобы ответить на этот вопрос, я прихватил архив зельевара — несколько десятков журналов с записями о приеме пациентов. Он и Джонс знали что-то, что могло навредить одному из жителей Литтл-Толла. Нужно это найти. Вот и задание на вечер. Тина вдруг становится предельно серьезной. Хмурится. Какая-то идея, связанная с упущенными обстоятельствами, имеющимися знаниями и врачебными тайнами, мелькает у нее в голове, не успевая оформиться. Окончательно с мысли её сбивает Грейвз, который неожиданно вовлекает девушку в позу партнеров для вальса: одна его ладонь ложится ей на талию, их руки соединяются в отведенном жесте выше плеч. В следующую секунду они аппарируют.