* * *
Рабочая ночь прошла восхитительно – десять из десяти по шкале подушек. Всегда бы так. Разобравшись на свежую голову с документальной колготой, нависшей еще со вчерашнего дня, Саске облегчённо вздохнул. Прямо ветром свободы повеяло, стоило последней бумажке залечь в толстую картонную папку. Время немного расслабиться и от души перекусить в больничной столовке перед обходом, составив компанию немногочисленным коллегам врачебного сословия. Однако недолго светлая радость имела честь пребывать на учиховском пороге. - Учиха-сан, в столовой ЧП! Двести сорок седьмой сцепился с пятьсот четырнадцатым! – взволновано донес молодой ординатор. Парнишка-альфа с первых дней работы в шоке от чудес в здешней лавочке. Во власти лёгкой утренней заторможенности Саске даже не сразу сообразил, кого там успел покарать Аями, но как только сообразил, пулей метнулся из кабинета к лестничному пролёту. - Твою мать! – прорычал альфа, уже несясь по переходу, соединяющему два корпуса. Боги преисподней, только-только сумел уговорить этого несносного омегу посещать столовую, как тот уже дров наломал без зазрения совести. Виновников утреннего беспорядка санитары оперативно выволокли в отдельный бокс, в конце коридора. Именно там нашумевшие пациенты встретили обозленного заведующего. Аями отсиживался на полу, в углу бокса, в неказистой позе, будто его с силой шмякнули туда, словно тряпку половую. Бледные губы омеги пестрили кровью, очевидно по вине прилетевшего в них кулака. Чьего – в этом еще предстоит разобраться. Второй пациент, альфа сорока двух лет, пятьсот четырнадцатый по числовому коду. Мужчина отчаянно брыкался в мертвой хватке рук здоровенных санитаров по остаточной инерции. Опытный медбрат успел угостить его транквилизатором до прихода Учихи. Так спокойнее будет, тем более пятьсот четырнадцатый, в отличие от двести сорок седьмого, куда более непредсказуемый. - Что, чёрт побери, произошло? – крайне суровый вопрос Учиха адресовал санитарам, на деле обязанным смирно стоять на страже во избежание подобных казусов, пока местное зверье не отобедает и не разбредётся по своим углам. Единственное, что понял Саске из невнятного ответа одного из сотрудников - парни банально недоглядели. Видать, снова забылись во флирте с работниками кухни, оттого причина возникшего замеса осталась нераскрыта, как и личность виновника. Однако по предварительным данным нелюдимый омега попросту взбеленился, очутившись в непривычной для себя среде. В конце концов, недаром он большую часть времени отсиживается в палате и напрочь отказывается питаться, как положено. Саске бросил на Аями пристальный изучающий взгляд, тем не менее, поразительно спокойный молчаливый омега не дал доктору никаких подсказок через свой нынешний образ. Вопросов подопечному альфа предпочел не задавать. В таких делах слушать провинившегося психа, все равно, что осознанно черпать воду из колодца дырявым ведром. - Этих по местам, - командным тоном наказал Саске, указав на больных. – А вас жду у себя в кабинете через десять минут. Можете начинать репетировать оправдания. Сотрудники немедленно выполнили распоряжение заведующего, пока тот с суровым видом шествовал в зал столовой, где мигом отыскал взглядом пациента номер сто одиннадцать. Тощий блондин-бета с кучей несовместимых между собой психиатрических диагнозов. Его коронная страсть – альфа-самцы. Горячие, сильные, с гонором, а если еще и красивые – цены нет. Бета готов целовать им пятки и вылизывать подошвы, но в лечебнице прославился не этим. Парень - местный стукач, именно эта заслуга принесла сто одиннадцатому популярность. Он на каждого готов настучать работникам, если найти тонкий, правильный подход. И доктор Саске, естественно, его находит. Небрежно вытащив пациента за ворот кофты в коридор, на глазах у прочих обитателей столовой, Саске немедленно прижал его к стенке. - Расскажешь, что здесь произошло, покажу тебе коленку. Может, даже вчерашние трусы подарю, кто знает. Смотря, как будешь рассказывать, - живо прикинул Учиха, хитро прищурившись. Глаза психа заискрились неподдельным предвкушением, а если взглянуть на его штаны, можно лицезреть стояк под поношенными трениками. Полушепотом бета поведал о том, что Аями явился на завтрак самым последним, и никто из местной братии не возжелал пустить его за свой стол. Не понимают здесь особ голубых омежьих кровей. Пятьсот четырнадцатый напал на него совершенно неожиданно. Преспокойно покинул свое место, очевидно, желая придушить эту тщедушную сучку. Будто один лишь сучий дух срывает в нем все тормоза, пробуждая внутренних демонов, которых здесь травят транквилизаторами. А омега попросту защищался, да так, что перепугал местный сброд к чертовой матушке. Хотя, как сказать, похоже, после столовой потасовки у этого нежно-омежного карателя образовался фанклуб. Мазохисты, наверное. Даже защищать вздумали, после того как санитар ему по морде съездил, дабы усмирить. - Вот, значит, как, - глубокомысленно оценил Учиха, похлопав доносчика по плечу. – Молодец, твоя искренность достойна похвалы. Выпишу тебе каталог нижнего белья по почте. Прости, но до большего твой стукаческий стаж пока недотягивает. Можешь вернуться за стол. Пациент не то с грустью, не то злобно улыбнулся Учихе, склонив голову на бок и разглядывая так внимательно, что не по себе становилось. - А вы – сволочь, доктор Саске. Красивая лживая сволочь. - Не без этого, - согласился Учиха, уходя вдоль по переходу. Закрывшись в кабинете, наедине с сотрудниками, Саске не скупился на брань. Только через знатный разнос можно вдолбить в головы этих дебилов способность думать. Ни в коем случае не допускать бои без правил за звание самого крутого маньяка – их прямая обязанность. Тем более в помещениях массового скопления непредсказуемых душевнобольных. Выясняя, кто распустил руки на его подопечного, Учиха проявил особую суровость и серьезность. Во-первых, это лечебница, а не тюрьма, и калечить пациентов запрещено и наказуемо, кем бы эти пациенты ни являлись. Для укрощения строптивых здесь имеются многочисленные медикаменты и аппараты, ни в коем разе не кулаки. Спустя ещё минут пять моральных пыток от Саске, один из работников сознался в применении физической силы относительно пациента. - Пиздить хилых недоомег – наше всё, - с иронией заключил Учиха. – Потому, давай-ка месяцок без премии. Глядишь, помягче станешь. Утихомирив чужой пыл к неуместной самодеятельности, Саске погнал всех с глаз долой. Агрессия вскормила головную боль, и лекарство от нее Учиха сыскал в никотине, собственно, как и всегда. Слава богам, что эти два бедовых не успели прикончить друг друга. Сделав очередную глубокую затяжку, альфа нахмурился, ощутив внезапный и нарастающий прилив укора в собственную сторону. Снова упущение. И упущение серьёзное для психиатра в должности заведующего. По факту, сложившаяся в столовой ситуация ничто иное, как врачебный косяк Учихи. Справедливо самого себя премии на месяц лишить в качестве наказания. Транквилизаторы, санитары и прочие ограничивающие здешних пациентов условия не дают стопроцентной гарантии от возникновения чрезвычайных ситуаций. И, зная какими чертями полнится его отделение, Учиха отправил в их массовое скопище привыкшего к уединению пациента-омегу – раз, тем самым провоцируя таких больных как пятьсот четырнадцатый - два. Кроме того, с условной агрессией самого Аями так же стоило посчитаться - три. И если он, Саске, в работе со своим нерадивым подопечным и дальше забудет вовремя включать мозги, то на свидание с богом Аями рискует отправиться куда раньше, чем ему предписано. «Взялся работать – работай адекватно. А не справляешься – убери руки и не вреди», - суровым эхом отозвался внутри Учихи закостеневший строгий психиатр. - Говно-дело, - вслух окрестил ситуацию альфа.* * *
В палату к пациенту Учиха вошёл почти бесшумно и, осторожно прошагав вдоль крошечного коридора, застал Аями сгорбившимся в три погибели на постели. Судя по всему, ни на что не реагирующий омега пребывал на своей волне, отрезанной от внешнего мира, и увлечённо тёр рукой окровавленные губы. Его лицо скрывала завеса волос, а на мелькающем запястье цвели кровавые мазки. Альфа пристально наблюдал за омегой, за его дистрофическим видом, закрытой позой и медленными жестами. Сейчас Аями походил на персонажа из фильма ужасов, снизошедшего в реальный мир, только выглядел он не устрашающим, а… Жалким? При своих взглядах и принципах Саске тяжело далось подобрать именно это определение. Жалкий психопат? Нет. Жалкий омега, притягивающий к себе насилие. Пока глаза сканировали образ двести сорок седьмого, шальная фантазия невзначай рисовала красочные картины изнасилования вкупе с избиением беременного омеги с целью бесчеловечного надругательства. Что Итачи чувствовал острее: физическую боль, безграничное унижение, страх за себя и ребенка, или же всё сразу? - Прекрати, - не выдержал Учиха, схватив Итачи за руку. Ту самую, которой Аями фанатично растирал кровоточащие губы. Омега вздрогнул от неожиданности, а его большие глаза, недоумевая, вцепились взглядом в Саске, будто пациент по-прежнему далеко отсюда и никак не узнает возникшего перед ним человека. - Дай посмотрю. Взяв Аями за подбородок, альфа внимательно рассмотрел полученную омегой рану. Губа изнутри размозжена, а снаружи обильно кровоточащее рассечение. Еще одно рассечение с краю. Да и синяка не миновать с учётом явно истончённых сосудов. - Идём. Бросив короткое указание, Саске утянул Итачи вслед за собой, в процедурный кабинет, где, надев перчатки, самостоятельно обработал чужие раны, а после повторно оценил их. Можно обойтись без швов. Сечение тканей несквозное, срастутся за недельку-другую при регулярном и правильном уходе. Ещё раз приложившись пальцами к чужой губе, альфа аккуратно наклеил на её краешек дезинфицирующий пластырь. - Носить два часа. В это время не есть, не пить, не работать мимикой. Раздосадовано вздохнув, Учиха уселся на кушетку рядом с Аями, покровительственно уложив ладонь на его плечо. Нехитрый жест вызвал резонанс в едва уловимой энергетике пациента, и Саске изначально принял его за агрессию, но минутой позже понял, что ошибся. То, чем фонило от Аями, больше похоже на смятение. - Прости, - сдавшись, вымолвил Учиха. Вот уже второй раз ему приходится извиняться перед своим сумасшедшим пациентом. - За что? – омега в самом деле недоумевал. - За то, что по неучтивости подкинул приключений на твою омежью задницу. - Странно, слышать от вас извинения, доктор Саске, - Аями отвёл взгляд, а после Учиха заметил, как его пациент вновь неврастенично перебирает пальцами рукава вязаной кофты. Есть основания полагать, что таким образом он справляется с волнением. – Тем более, случившееся вряд ли входило в ваши планы. Думаю, это мне стоит извиниться за то, что доставил вам хлопоты, хотя обещал этого не делать. - На будущее, Итачи, здесь ты - пациент, а не каратель. Обижают – проси помощи у персонала. Хоть кричи, но распускать самовольно руки категорически запрещено. И плевать я хотел на твою сильную и независимую идеологию. Усёк? - Я не привык ждать помощи, - со всей серьезностью возразил Аями. Медленно вдохнув и выдохнув, альфа постарался сохранить спокойствие. - Я более чем прекрасно понимаю, что в прошлом ты сильно натерпелся. Не имея поддержки и возможности добиться правды, стал вершить правду сам. Но здесь так не делается, – внезапно прервав монолог, Учиха вдруг осознал всю нелепость сложившейся ситуации. Он вдалбливает этикет психопату-уголовнику, остро реагирующему на любую физическую угрозу в его сторону. И всё это вследствие врачебной оплошности. – Впрочем, забей, - Саске не оставалось ничего другого, кроме как сдаться. - Во всяком случае, мне было любопытно поближе взглянуть на прочих здешних обитателей, - сказанное пациентом звучало более чем правдиво. - Понравились? – не сдержался Учиха. - Ну… Близко довелось пообщаться лишь с одним и то недолго, - омега выдавил усмешку. – А если в общих чертах, то мне больше не хочется туда ходить. - Слишком много людей: шумных, кривляющихся, отвратительно чавкающих. Всё это под острым соусом спёртого воздуха, где намешаны запахи еды, немытых тел и искажённые больничной горечью запахи альф. Такие отталкивающие и удушающие как петля вокруг шеи, - Аями поморщился. – Они атаковали со всех сторон, будто норовя жадно облепить моё тело, просочиться внутрь, впитаться в кожу и волосы. Прямо как в тот раз… До развернувшейся рвоты от их токсичного избытка. А когда ко мне пристал тот увалень, ей-богу, доктор Саске, я готов был вырвать ему глаза, но ваш сотрудник вовремя вмешался. С каждым словом Аями, Учиха с позором для своей врачебной репутации вникал в степень собственной осечки, навязав подопечному больничную столовку. И дело здесь не только в его психиатрической составляющей. Если начать с элементарного, Итачи может похвастаться чистоплотностью и культурой поведения, что уже делает его белой вороной на фоне прочих пациентов. Не говоря о том, что двести сорок седьмой – омега. Нездоровый уязвимый омега с изрешечённым ментальным фоном. Альфы не чувствуют друг друга так остро как чувствуют их омеги. А Аями в своём нынешнем состоянии не способен блокировать токсичные чужеродные энергии и фильтровать запахи, как и не способен защищаться от них, применив ту или иную омежью химию. И последнее – меньше всего Саске любым образом желал напоминать пациенту о пережитом им когда-то насилии. Мысль за мыслью привели Учиху к двум чётко поставленным выводам. Либо он подходит к Аями со всей серьёзностью и пониманием тончайших нюансов его ситуации. Либо, являясь односторонним практиком, у которого омеге не место, более того, опасно для здоровья, умывает руки и переводит Аями на попечение другого специалиста. Вот только знает Саске как работает классическая психиатрия с безнадёжными омегами. И не для этого он тут пытался Аями раскормить и обеспечить ему комфортное по меркам лечебницы существование. - Есть кое-что, чем мне хочется поделиться с вами, - голос пациента резко вывел Учиху из болота врачебного самобичевания. - Четвёртый год подряд меня изводят навязчивые ощущения чужих прикосновений. Каждый день. Они как отвратительные скользкие змеи расползаются по телу, а порой кишат внутри него. Из раза в раз пытаюсь смыть их, но не выходит. Тело не может забыть их, ровно как и забыть тревожное шевеление плода. Иногда мне снится былая беременность, а когда просыпаюсь, чувствую болезненную пустоту внизу живота, - напряжённо сжав в пальцах рукава свой кофты, Аями уставился на Учиху, и сейчас глаза пациента вновь походили на кусочки матового стекла, с глухим спокойным сиянием. – Сегодняшняя ночь была первой за долгое время, когда я засыпал легко и спокойно. Когда моей единственной компанией была тишина палаты. И это- ваша заслуга, доктор Саске, – низкий голос Аями вдруг стал пугающе серьёзным. - Скажу откровенно - впервые увидев вас, я опасался и не доверял вам. Дело в том, что ранее мне не доводилось встретить настолько сильного ментально альфу. По этой причине вновь почувствовал себя таким же отвратительно уязвимым, как в тот день, когда меня, беременного, избивали ногами и насиловали до кровавых луж под коленями. Однако, по мере нашего знакомства, понял, что сильно ошибаюсь на ваш счёт, и опасаться вас не стоит, - отведя взгляд от альфы, омега задумался, но в итоге решился добавить нечто очень для него важное. - Впервые за долгое время почувствовал себя в безопасности. А когда вчера вы заявились с угощениями и желанием вести со мной диалог, почувствовал себя ещё и человеком. Спасибо вам за это. Отчего слова Итачи будто ржавым гвоздём застряли в груди, Саске не мог дать внятного объяснения. Может быть из-за того, что ощущал себя виноватым перед Аями за нелепые профессиональные оплошности. Или, потому что не способен сделать для него большего, нежели накормить сладостями, выслушать и прописать гору таблеток. Хотя по факту и не должен. А может ему, Саске, на самом деле, чисто по-человечески жаль Итачи как некогда здорового и полноценного омегу, с которым несправедливо жестоко обошлись обстоятельства и люди, покалечив его тело и отравив разум. Да. Это тяжело признать, будучи навидавшимся психиатром со стажем, но Учихе действительно жаль Аями. Хотя он по-прежнему не намеревался оправдывать деяний подопечного на почве поехавшей крыши. Пусть и полностью понимал его. Вообще, к такому виду отдачи как благодарность пациентов Учиха не привык. Нет. Совсем. Никак. Его удел - работать с безнадёжными психиатрическими единицами: агрессивными и не очень, порой серьёзно больными и физически. Пациенты всегда видели в Саске мучителя, даже если он стремился облегчить их страдания или продлить им жизнь, вкалывая на её положительную динамику. Такова обыденность его работы. Сейчас же документально безнадёжный пациент поблагодарил Учиху за то, что тот сделал для него нечто хорошее. Не с врачебной точки зрения, а с точки зрения самого пациента, клеймённого как отпетый убийца. - Знаешь, - альфа сглотнул вязкий ком, застрявший в горле, - на самом деле, не было никакого врачебного волшебства с моей стороны. Ты просто получил возможность выговориться и объелся сладостей на ночь. Пока твоя душа охотно выплеснула скопившийся негатив, организм радовался, получив хоть какую-то еду. Всё элементарно. А насчёт того, что не стоит меня опасаться, я бы поспорил. Если по неосторожности меня огорчить, могу назначить целебные методики психиатров прошлых веков. - Это какие же? - Клизмы, Аями. Считалось, что психопатологии – следствие отравления организма скопившимися в нём помоями. - И… Оно работает? - Вот и проверим, когда вздумаешь плохо себя вести. А сейчас, если у тебя нет жалоб, возвращайся в палату. Позже к тебе зайдёт медбрат, обработает рану. Кстати, отныне посещать завтраки обеды и ужины будешь не в часы для пациентов, а в часы для персонала. Думаю, так и тебе, и мне будет спокойнее. Позже оповещу ответственных за тебя сотрудников. Последнее – должок с меня за твоё непутёвое утро, так что можешь загадать желание. - Любое? – кажется, глаза омеги заискрились неподдельной радостью. - В пределах разумного, Итачи, - притормозил чужие порывы альфа. - Чёрный кофе с сахаром. Остатки души готов за него продать. - Остатков души – не надо. Губу свою вылечи для начала. - Я вас понял, Учиха-сан, - встав с кушетки, омега, сложив ладони, картинно поклонился. - Ты мне прекращай эти любезности. А то, ей-богу, как адекватный, - драматично негодовал Саске, провожая взглядом сгорбленную фигуру пациента двести сорок семь. Пожалуй, не мешает пригласить его на неврологический приём, который Учиха ведёт каждую среду для соответствующей категории пациентов своего отделения. Аями весь ведь переломанный. Стоило омеге покинуть процедурный кабинет, Учиха ни с того, ни с сего поддался очередной волне любопытства. Пациент сказал, что его выворачивает от скопища запахов альф. Вполне обоснованная реакция в его случае. И Саске озадачился тем, а как Аями воспринимает его запах? Если посудить по поведению и дырявой энергетике пациента, то они не выдают никаких негативных или агрессивных флюидов, не норовят сжаться в комок. Кроме того, омега упомянул ощущение безопасности, будучи под надзором Саске, а, значит, воспринимают Учиху по средней мере приемлемо и гладко. Вот и прекрасно.* * *
В дни после дежурств Саске имел привычку покидать рабочее место раньше обычного, что, собственно, не запрещалось и прочим докторам отделения. Сегодня - не исключение. Хорошо, что рабочая ночь прошла спокойно. Во всяком случае, Учиха чувствовал себя довольно бодро, решив прошвырнуться по торговому центру после заезда к парикмахеру. Ну а что, зря ему волосы укладывали как для фотосессии к Vogue? Альфа улыбнулся собственным мыслям, минуя очередной магазин брендовой одежды по направлению к первому встречному кафе. Подкупили его уют и малая заселённость гостями. Пробежавшись взглядом по меню на большом экране, Саске наскоро выбрал суп из морепродуктов, пиццу и кофе, затем, следуя врождённой тяге к уединению, облюбовал неприметное местечко затенённое стеллажом с декоративными растениями. Очень хотелось спокойствия, вкусной еды и максимально отвлечься от всего на свете, особенно от работы. Точнее её единичного составляющего в виде пациента двести сорок семь. Вновь подумав о нём, альфа раздосадовано прикрыл глаза. Нет, Итачи ничем не успел насолить, чтобы так рьяно желать прогнать из головы его образ. Дело в вязкой и тёмной энергетике, присущей личности подопечного. Она имела свойство давить, отпечатавшись чернильным мазком где-то на периферии сознания психиатра. В целом личностная энергетика любых психиатрических больных очень своеобразная и зачастую тяжёлая. Однако Саске к ней фактически невосприимчив как специалист своего дела. С Аями же оказалось неожиданно по-другому. Вероятно потому, что он - омега из-за чего воспринимается резко иначе, нежели пациенты-альфы и, тем более, беты. К этому просто нужно привыкнуть. Пожалуй, всё же стоит накидать примерный план работы с пациентом двести сорок семь, учитывая разного рода тонкости как с его стороны, так и со своей. Но для начала необходимо определиться с целями: чего Саске как врач хочет добиться от подопечного, на какую динамику в его психическом и физическом состоянии рассчитывает? И как только будет намечен чёткий курс, можно приступить к алгоритму его реализации. Ситуация усложнялась тем, что, по большому счёту, двести сорок седьмой требовал к себе многопрофильного подхода, а отделение Учихи далеко не центр восстановления омежьего здоровья. Да, можно подключить специалистов для консультации, но вопрос, опять же, в целесообразности их вмешательства. Местная еда оказалась на удивление восхитительной, пожалуй, стоит чаще здесь появляться после работы. Особенно когда готовить самому или заезжать в продуктовый супермаркет абсолютно лень. Влившись в неторопливый ритм трапезы, альфа всё же смог абстрагироваться от работы и даже приподнять без того недурное настроение, но в какой-то момент Саске отвлёк повисший в воздухе сладко-молочный аромат омеги, аккуратно приправленный цветочным парфюмом. Слишком чёткий и навязчивый для обоняния, чтобы не узнать его. Аромат ворвался в помещение с приходом новых посетителей в лице семейной пары и их говорливого рёбёнка, вынудив Саске присмотрелся из тени сквозного стеллажа. Надо же. Спонтанно пересечься в одном месте со своим любовником и его семьёй та ещё занимательная случайность. Саске повезло, они расположились неподалёку от его столика, позволив таким образом откровенно глазеть, оставаясь незамеченным. Поочерёдно Учиха рассматривал то улыбавшегося любовника, то похожую на него как две капли воды дочь. Затем взгляд сам собой переключился на главу очаровательного семейства, отчего Саске, неожиданно испытал дискомфорт. Он впервые видит мужика, с чьим супругом ебётся на досуге. Видом тот явно старше. Альфа как альфа, без видимой изюминки, с тёплой мягкой энергетикой, как небо и земля разнящейся с острой и броской энергетикой Учихи. На своего мужа-омегу смотрит с неподдельной, будто щенячьей любовью, если не обожанием. Кто знает, возможно, именно обожание спускает с рук измены меченого супруга. Самое поразительное в представшей взору картине – омега тоже смотрит на своего альфу с теплотой. Ни в его взгляде, ни в его ауре не скользит ничего похожего на отвращение. Наоборот, семья производит впечатление единого целого, за исключением разнящихся друг с другом ментальных фонов. Учиха невольно принюхался, пытаясь разложить их на составляющие. Это не сложно для альфы с обострённым от природы чутьём. Что-то явно не так. То ли с омегой, то ли с его мужем, которого Саске ассоциировал с огромным плюшевым мишкой. Озарение снизошло вместе с последним глотком кофе и расставило, наконец, всё по своим местам. Метка на шее любовника принадлежит не этому альфе, как, судя по всему, и достояние в виде дочери. Хм, любопытно. В том, что данная семья едина – спору нет, просто, по-видимому, для омеги этот брачный союз не первый. Вот и ответ на вопрос об утайке измен меченого супруга. Саске вспомнил небогатое разнообразием времяпровождение с любовником. Видать не дополучает он от мужа того, что даёт человек со стороны. Да и, чего скромничать, Учиха – альфа с выдающимися данными. Как внешними, так и присущими своей природной натуре. Есть в нём, что посмаковать. Не поэтому ли некоторые из постельных дружков так истерически стремились к титулу Его омеги? Слепо жаждали дорогого породистого жеребца в личное пользование, не считаясь с тем, чего хочет и не хочет он. Благо в нынешних постельных отношениях присутствовала не только взаимно потребительская страсть, но и элементарное уважение друг к другу, наравне с обоюдной лояльностью к странностям каждого. А себя Саске считал воистину странным альфой. В нём многое противоречило природной системе. Разве не должен альфа стремиться защищать и оберегать омегу? Это банальный инстинкт. Тем не менее, Саске не вспомнит ни одного случая, когда ему по-настоящему хотелось обогреть и облюбить омегу, став для неё опорой. Он мог сделать это как альфа-друг, или альфа-человек, но не как альфа-пара. Нет. Нынешняя постельная пассия любит символически именовать Учиху альфой с большой буквы А. Как этакого пробитого самца, пышущего феромонами и природной крепостью. О, да, любовника это бесспорно возбуждает, а некоторых, кстати, валило с ног в прямом смысле слова. По юности, случалось, омеги падали в обморок от несносного натиска энергетики Саске, чей избыток порой приходилось выливать сразу на двоих, ну или вливать в двоих. Хрен разберёшь как более честно и правильно сказать. Вообще, на самом деле, Учиха давным-давно признал, что не способен на возвышенные чувства. У него попросту иной путь. Пожалуй, именно флёр моральной импотенции помог ему стать тем, кто он есть – всецело самодостаточным человеком и востребованным специалистом, что крайне важно для нормальной жизни. А на неё Учиха не жаловался. Оттого неясно, откуда вдруг снизошла очередная странная мысль - что если прав очаровательный любовник, сидящий до иронии неподалёку? И альфа с большой буквы А попросту нуждается в омеге с большой буквы О, которая не исчезнет в отброшенной им тени, а дополнит его собой как полноценный партнёр, укрепляя созданную ими обоими сферу? В конце концов, Учиху никогда по-настоящему не интересовали ведомые и покладистые рабочие дырки, норовящие заглянуть в его рот. Бывало, он допускал их в постель, но никогда и ни за что не допустил бы в свою жизнь. Хмыкнув, и решив более не нагружать голову разного рода рассуждениями, Саске облачился в длинный пуховик, намереваясь незаметно для энного семейства покинуть помещение кафе, но на минутку отвлёкся на сигнал о входящем сообщении. Снова госпожа Яманака дразнит заросшего паутиной коллегу соблазнительными фотографиями моря и цветущей набережной. Отпуск – прекрасное время. Улыбнувшись и молча позавидовав, альфа спрятал телефон обратно в карман. Ничего, будет и на его улице праздник через месяц, наверное. Может, через два. И Саске вновь побродит по незнакомым проспектам, наслаждаясь разнообразием тамошних видов и ароматов. Лениво полежит у моря, а вечером поторчит в модном баре с шотом текилы. Может даже, заведёт новое мимолётное знакомство разнообразия ради. Кто знает. Уходя, Саске украдкой ловит на себе взгляд любовника. Кто бы сомневался в том, что спалится. В конце концов, его броский запах тоже успели изучить вдоль и поперёк, чтобы не суметь распознать из близ расположенного десятка. Что ж, пусть у не его омеги тоже будет повод поразмышлять о диковинных случайностях.* * *
Рабочее утро среды для Саске стабильно загруженное. В этот день он приезжает на работу минимум на сорок минут раньше, чтобы успеть переодеться, хлебнуть кофе и приготовиться к приёму больных, который начинает ровно в восемь утра. Пациентов с неврологическими нарушениями в отделении хватает. И хорошо если не приводят чужаков, что не редкость, так как специалистами-неврологами лечебница не богата. По средам Саске даже на рапорт не ходит, чем бесит либо руководителя их чудесного заведения, либо его новобранца-зама, который с психиатрией знаком разве что по сериалам в стиле «Любовная клиника». Как правило, в одиночку Саске копается от двух до трёх часов. Порой ему приходит на помощь Ино, и вдвоём управляются часа за полтора, иногда чуть дольше. Похоже, сегодня Учихе круто повезло – на столе приёмного кабинета одиннадцать историй вместо привычных двадцати пяти. От такого счастья альфа едва не расплакался и явно воодушевился, что помогло ему играючи управиться со всеми одиннадцатью больными, тем более некоторых из них даже описывать не пришлось, просто взглянуть для галочки по просьбе коллег по отделению. Да и больные вели себя спокойно и послушно, даже чересчур. Наверное, их шизоидные звёзды удачно сегодня сошлись. Либо плотная как шкура мамонта аура Учихи красиво встала под углом умиротворения между знаками невротика и молоточка. В общем, всё отлично. - Доктор Саске – красивая сволочь, - щедро подметил пациент сто одиннадцать, встретив Учиху, по дороге из процедурки. – Лживая красивая сволочь, - вторил бета, за что получил втык от санитара. Прочие, толпящиеся у процедурного кабинета души тоже не оставили Саске без внимания. Кто-то улыбался беззубым ртом, кто-то боязливо отвернулся, не иначе как шепча себе под нос древние проклятия, а кто-то смотрел на доктора с вызовом. Учиха ко всему этому давным-давно привык. Заступивший на смену персонал что-то активно обсуждал, столпившись у поста: двое медбратьев омег, один альфа и бета. Компания, которую Саске ласково окрестил молодняком, потому как старшему из них всего двадцать семь. Заведующий желает сотрудникам доброго утра и, получив пропитанное уважением приветствие в ответ, присаживается за компанию на кушетку, изображая хилую развалину. - Ну, что расскажете старику, - шутливо интересуется Учиха, естественно, получив за «старика» ряд насмешек и ироничных шуточек. Обычно доктору рассказывают про погоду на улице, унылые дорожные пробки или про круто проведённые выходные в обнимку с флягой, но сегодня сотрудники нахвалили недавно открывшийся в одном из торговых центров хоррор квест, рекомендуя к досугу. - Я вас умоляю, - усмехнулся Учиха, пожёвывая домашнюю булочку, которой его поспешил угостить один из омег. – Вы посмотрите вокруг, - альфа демонстративно развёл руками, привидений и гоблинов мне здесь хватает. Вурдалаки у нас на вахте дежурят, а главный упырь на рапортах кровь сосёт, насосаться не может. У меня каждый день хоррор квест, да ещё и с творческими заданиями. - Про ведьму забыли, Учиха-сан, - посмеивается медбрат-альфа, кивнув в сторону коридора, на чьём монотонно-светлом фоне чёрной кляксой запестрил пациент двести сорок семь, невольно приковывая к себе внимание работников. Аями неторопливо шагал со стороны хозяйственного крыла, держа в руках стопку отстиранного белья. В районе губ омеги ожидаемо цвёл насыщенного фиолетового цвета синяк, добавляя лику своего носителя пущей удручённости. - Доброго утра, - мирно бросил омега засевшему на посту персоналу. - Доброго утра, - в один голос отозвались Саске, один из двух медбратьев омег и бета, пока остальные молча глазели. - Итачи, не уходи никуда из палаты, я к тебе загляну в течение часа, - дежурно предупреждает Учиха. - Как скажете, - совершенно ровно отозвался пациент, шагая своей дорогой. - Такое впечатление, будто Аями скоро сдохнет, - до смешного настороженно подметил медбрат-альфа. К сожалению, доктора Учиху тоже грешным делом посещают такого рода предположения. – Кстати, он ходил с нами на завтрак, - добавил сотрудник. - И как? – полюбопытствовал психиатр. – Без приключений, надеюсь? - Вёл себя тихо, и очень культурно для психиатрического пациента,- поспешил обрадовать Саске ответственный за Аями медбрат-омега, и Учиха не удивлён, так как подопечный далеко не классический неадекват, лишённый критического мышления и элементарных норм поведения. – Ел при помощи вилки, и, похоже, даже не помышлял воткнуть её кому-нибудь в глаз. А ещё Итачи счёл местную еду вкусной. С собой нам раздали по коробке молока и бисквиты. Я и для него взял, он не отказался. Естественно, прочие сотрудники бросали в его сторону косые взгляды, особенно врачи, но никто, тем не менее, ничего не сказал. - И не скажут, - уверенно заявил Саске, намереваясь удалиться в личный кабинет. – Буду пока у себя если что. Назначения для Аями после обхода распишу. Медбрат согласно кивнул, проводив заведующего взглядом. Рабочий день намечался самый, что ни на есть обычный. Приветливая тишина кабинета поспешила обласкать уши и голову своего прекрасного альфы, стоило ему пересечь священный порог рабочей обители. Первым делом Саске перекурил, а после завёл подаренную на юбилей кофе-машину и выудил из миниатюрного холодильника кривые бутербродики, которые привёз собой. Завтрак богов, не иначе. Учиха знает, что еду нужно смаковать, а не глотать куски как утка, однако привычка быстро есть на работе давно стала закостеневшей, потому на перекус уходит от силы двенадцать минут. Альфа слишком спешил сесть за ноутбук в компании ароматного эспрессо. Снова Саске задумчиво всматривается в содержимое файла «247», вспоминает об алгоритме индивидуальной врачебной тактики в работе с пациентом и о целях, которые должен на неё возложить. Если посмотреть истине в лицо, отбросив должностные обязанности, Аями как безнадёжного психопата и больного истощённого омегу радостно списали под крыло Учихи на тряпки под кодовым ярлыком «для врачебных экспериментов». Ну и подыхать, разумеется. Саске всё это прекрасно понимает. По факту, от него лишь требуется развернуть для Аями омежий хоспис. Мило-то как. Кстати, всегда было любопытно, что фантазирует следственный комитет под словосочетанием «экспериментальный материал». Наверное, концлагерные пытки и рабский труд на территории лечебницы. Возможно, ковыряние спицами в чужих мозгах или замену обычных человеческих конечностей на глину и палки. Кто знает. А ведь на самом деле ничего криминального. Всего лишь врачебные исследования психических аномалий и стандартных прописанных в учебниках болезней разума в тех или иных условиях. Но, надо сказать, на данном поприще лечебница преуспела. По факту Аями хорошая практика исключительно потому, что отличается от прочих пациентов отделения половой принадлежностью и присущими именно ей особенностями. Соответственно требует совсем иного профессионального подхода. А для этого просто необходимо выйти из зоны устоявшихся стандартов. В остальном, персональная шиза Аями более чем понятна. Имей она врождённые заковыристые корни, можно было бы покопаться в ней и отследить её метаморфозы, создавая различные условия окружающей пациента среды. Но с приобретённым психическим недугом двести сорок седьмого всё предельно ясно, чертовски логично и закономерно. Ничего аномального. Единственный по-настоящему сложный и увлекательный квест, для которого сгодился бы многогранный букет тщедушного Аями – попытка его вылечить. Данный вывод прозвучал громкой иронией в голове альфы, а затем резко вылепил каменную гримасу на его лице. Сложив перед собой руки, Саске, не моргая, пялился в дисплей ноутбука, однако перед глазами всё плыло, погружаясь в туман насущных мыслей. Где-то на периферии шумно зашелестели врачебные амбиции. Именно лечение, а не поддерживающая терапия для пациента с ярлыком «Безнадёжный» довольно глупая затея. Но принеси эта затея положительные плоды, стала бы прорывом во врачебной деятельности Учихи. Дисплей ноутбука погас, а задумчивый Саске откинулся к спинке удобного кресла. Что такое пациент двести сорок семь в глазах закона и принятого относительно его участи решения? Пресловутое отпетое рваньё, от которого избавились, поместив сюда под видом лягушки для препарирования. А у такой лягушки всего одна дорога. И если взглянуть на Аями с данной позиции, Саске волен крутить им как вздумается. И раз уж Аями является экспериментальным материалом, Учиха на правах специалиста-экспериментатора обосновано может заниматься попыткой его лечения из научных соображений. Что это даст или не даст – вопрос десятый. Однако главную врачебную заповедь никто не отменял – делай что угодно, только не навреди. Дисплей ноутбука вновь засветился, а Саске неторопливо застучал по клавишам, открывая новый рабочий документ. «Пациент №247» Предварительный профильный диагноз: Посттравматический синдром вследствие группового изнасилования, осложнённый наличием беременности и связанными с ней соматическими нарушениями, а так же физическими травмами (не подтверждёнными следствием), среди которых ушиб головного мозга. Искажение сознания и восприятия пациентом (жертвой насилия) действительности. Необратимые изменения психо-физического состояния в результате не своевременного медицинского вмешательства. Ранее выставленный диагноз психиатров следственной комиссии отклоняю. Основные выявленные и подтверждённые симптомы: - Отказ от общения (наблюдался ранее). - Избегание зрительного контакта (наблюдалось ранее). - Неадекватные и искаженные реакции на происходящее (до ареста пациента). - Проявления обсессивно-компульсивного расстройства – маниакальная тяга к чистоте. - Выраженная неприязнь к альфам (большинству). - Нарушенный режим дня (потеря во времени). -Стабильное чувство психической травмы (жалобы на постоянные ощущение чужеродных прикосновений). - Тотальное безразличие к происходящему, включая собственное здоровье и жизнь. Предварительная характеристика лечения: комплексное, многопрофильное. Цель терапии: Добиться возможного максимума положительной динамики (психологической и физической), исходя из общего состояния пациента на данном временном этапе. Предварительный врачебный прогноз… На этой ноте Учиха глубоко призадумался, а затем, с учетом ясности и удобства собственной работы дописал: Сгорел сарай, гори и хата, хер ли Аями терять? Все, рано или поздно, сдохнем. Сохранив шапку документа, альфа вывел его в папку «247». Есть во всём этом странный нюанс, по сей день Саске никак не понятный. Отчего он столь упорно не желает уступить Аями его приобретённым недугам? Отчего не хочет мириться с безнадёжностью этого тщедушного омеги? Наверное, дело в той треклятой человеческой жалости к некогда цветущей омеге, которую переломили через колено. Чёрт бы побрал эту альфью солидарность, но для Саске в высшей степени мерзко, будучи альфой, навредить омеге. Тем более той, которая делила с тобой одну постель и носила твоего ребёнка. Чёртовы угодники, это даже в голове не укладывается! На мгновение Учихе показалось, что из каждой клеточки его тела сочится жгучий яд наравне с отвращением к сложившейся ситуации. Он хотел бы остаться равнодушным и безучастным, как того требует его профессия, но не может. Любопытно, с каких пор он, Учиха, ударился в альтруизм, но ему искренне хочется сделать для Аями хоть что-то хорошее, несмотря на то, имеет оно смысл или нет. Хочется показать, что мир ещё не до конца прогнил. И существует в нём безопасный угол для искалеченного омеги, который однажды остался один на один со своими разлагающими сознание внутренними монстрами. Страшно это. Часы в уголке рабочего стола ноутбука явно намекали на то, что Саске засиделся. Не мешало бы уже приличия ради заявиться к своему пациенту на обход. Тем более, доктор сам сослался на визит в ближайший час, вынудив омегу смирно ждать.