Мой будущий муж - гей

      Неожиданно тёплые весенние деньки сменились холодными и морозными, почти зимними. Серое и тяжёлое небо висело над городом. Леденящий ветер носился по улицам, порывисто толкая людей в спины, а на землю сыпался не то снег, не то просто ледяная крошка, отчего дороги и тротуары покрылись тонкой корочкой льда. Горожане спешили покинуть улицы, укрывшись в тёплых домах и кофейнях, где всегда ароматно пахло свежемолотым кофе и выпечкой.       Вот и Эрза, чувствуя, как колется о щёки ледяная крошка, потянула за деревянную ручку и поспешно забежала в тёплый и светлый зал. Это была её любимая кофейня и по совместительству кондитерская. Была она совсем близко от университета, а клубничные пирожные, которые тут собственноручно пекли, девушка просто обожала. Кажется, будто она способна только ими и питаться всю оставшуюся жизнь. Но за удовольствие надо платить, вот и Скарлет приходилось отдавать не малые деньги за любимую вкусняшку. Оттого и баловала она себя пару раз в месяц. Ну хотя бы так. Ведь как можно отказаться от такого чудного девичьего счастья?       Очередь перед кассой была громадной, но Эрза с достоинством её отстояла и уже направлялась к выходу, придерживая ладошками коробочку с пирожными, как вдруг нос к носу столкнулась со знакомой девушкой.       — Ой, привет, — невольно вырвалось у Скарлет, когда она увидела перед собой Уртир. Та улыбнулась:       — Привет. За пирожными?       — Ага, — кивнула Эрза, заметив фирменный пакетик в руках брюнетки. — А ты…       — А, — девушка приподняла пакет, — я за тортом зашла. Побаловать себя захотелось.       — Хах, я тоже решила день сладкого устроить, — заулыбалась Скарлет.       И тут разговор как-то застопорился. Уртир замялась, а Эрза немного растерялась. И что дальше? Неожиданная встреча, что произошла пару дней назад, всплыла в голове, а вместе с ней пришло и любопытство. А всё же, что случилось в прошлом Джерара? Хотелось узнать правду. Да, Фернандес запретил лезть в это, и если ей не хочется испортить с ним отношения, то надо послушаться. Но… Нет, Эрза не бестактная, она понимает, что есть ситуации, о которых говорить не хочется, но почему-то ей жизненно необходимо было всё узнать. Она должна знать правду, чтобы не совершить ошибки. Чтобы не ранить Джерара случайным словом или фразой. И дело уже было не в споре: ей самой стала невыносима мысль о том, чтобы навредить ему. Да и не собирается она от него отказываться. И неважно, что случилось в прошлом. Он совсем не похож на человека, который бы мог совершить что-то, что она не может простить. Ничего ужасного.       — Ну… Кхм, ладно, пока, — попрощалась было Уртир, как Эрза вдруг схватила её за запястье:       — Подожди, пожалуйста. Слушай, я помню твои слова, но прошу, расскажи мне всё, что случилось с Джераром в прошлом.       — Я не могу…       — Прошу, мне важно это знать. Он… Очень важен для меня. — И на этих словах щёки Скарлет залило краской. — Я хочу узнать о нём больше. Обещаю, я никому и никогда не скажу то, о чём ты мне расскажешь. Правда. Это не ради глупого любопытства.       Уртир отводит взгляд, она явно сомневалась в словах Эрзы и вообще во всём, о чём её просили. Но в серых глазах не было и намёка на фальшь. Будучи профессиональной лгуньей, она такое сразу определяла. И вот, стоящая перед ней девушка говорила совершенно искренне. А может всё-таки довериться? В конце концов, она просто сможет выговориться, поделиться грузом вины. И скорее всего и Эрза её возненавидит, но это не пугает. Совсем.       — Ладно, — вздыхает Уртир, — я расскажу. Может сядем? Там вроде столик свободный есть.       — Хорошо, — кивает Эрза, не веря своей удаче.       Девушки заняли свободный столик возле большого окна. На улице уже начало смеркаться. Включили фонари. Но из-за промозглого ветра и мелкой измороси от этого уютнее не стало.       Эрза стянула с головы шапочку, расстегнула куртку. Вряд ли разговор будет короткий. А вот Уртир сидела, сцепив пальцы в замок и не поднимая взгляда. Она собиралась с мыслями, вспоминала то, что хотела забыть. Но правду говорят, от судьбы не убежишь. И её судьба всё настигает, сколько бы она не пыталась укрыться.       — Знаешь, — вдруг тихо произносит Уртир, — я, когда приехала в этот город, думала, что смогу начать всё сначала. Отпущу прошлое и прошлую себя. Та Уртир Милкович пугала и отталкивала. И я надеялась, что изменившись, смогу построить жизнь по-новому. И у меня хорошо получалось. Я смогла найти новых друзей, работу, семью… Мелди уже взросленькая, но всё равно, она — моё солнышко. Я наконец смогла радоваться каждому дню. Но… От прошлого не просто избавиться. Вот и со мной так же. В тот день я работала как обычно, клиенты приходили и уходили. И вдруг я увидела Джерара у стойки регистрации. Он кажется с другом был. И он сразу же меня узнал. Я видела, как изменилось выражение его лица, но виду, что мы знакомы, он не подал. Правда, сразу же ушёл. Я не знала, что делать. Я ведь и не подозревала, что он тоже в этот город переехал. Но вновь уезжать я не захотела. Тут ведь школа и друзья Мелди. Кстати, во второй раз мы вновь столкнулись из-за неё. Удивительно, но они не то чтобы подружились, но весьма хорошо общаются. И даже когда Джерар узнал, что она моя приёмная дочь, не отвернулся от Мелди, по-прежнему помогает ей.       — А Мелди знает о вас? — тихонько спрашивает Эрза.       — Без подробностей, но она знает, что я его сильно обидела в прошлом. Мелди умная девочка. Она строго разграничивает общение с нами и не говорит о том, что нам неприятно.       — Она очень милая и общительная.       — Да, она рассказала мне о вашем знакомстве, — с улыбкой отвечает Уртир и добавляет: — Когда я забрала её из приюта, она была совсем другой. Замкнутой и тихой. Но теперь она научилась дружить и общаться с людьми. Я очень рада этому. Ой… Извини, я увлеклась, я могу говорить о Мелди часами, но ты ведь не об этом хочешь узнать.       — Ничего, я рада была послушать.       — Я вижу, что ты хороший человек, Эрза, — грустно улыбается и отводит взгляд в сторону брюнетка. — Не такая, как я. Или Сара.       — Кто? — удивлённо моргнула Эрза.       — Ты ведь не думала, что Джерар мог так резко всё поменять в своей жизни только из-за меня? Нет, я вбила последний гвоздь в гроб его близости с женщинами. А вот Сара была первой. С неё всё началось. Они были знакомы ещё со школы. Дружили, даже скорее встречались. Но… Думал так только Джерар. Он всегда такой был. Добрый, умный и доверчивый. А вот Сара была не особо умной, зато хитрой. Она быстро поняла, как можно без напряга закончить хорошо школу. Выезжала на чужой помощи. И весьма успешно. До самого выпуска дурила голову Джерара. А потом он случайно услышал, как она обсуждает его с подружками, потребовал объясниться, а потом отказался ей помогать. Это её разозлило. Ведь приближались выпускные экзамены, к которым она не была готова. И тогда она отомстила. По-своему. Как умела. Низко и подло. Пустила про него мерзкие слухи, принижала на каждом углу, даже перед учителями подставляла его. И не боялась. Знала дрянь, что он джентльмен и девушку не тронет. Молчал и терпел всё. После выпускных экзаменов забрал аттестат и даже на выпускном бале не появился. Он не любит вспоминать свою учёбу в старшей школе и выпускной класс. Я лишь однажды смогла развести его на откровения. И то лишь чтобы узнать его слабые места и точки давления. Знаю, подло это, но я по-другому тогда не могла. Он-то, когда поступал, думал, что уж в институте по-другому всё будет. Джерар уехал из города, где учился, чтобы не сталкиваться хоть с кем-то из школы. Надеялся, что сможет изменить жизнь, построить так, как всегда мечтал. Но ему не повезло, встретился сразу же на первом курсе со мной.       — Так вы учились вместе?       — Да, мы одногодки. Ещё и бывшие одногруппники. Я всегда хорошо разбиралась в людях и тогда сразу определила кого и как буду использовать. Хотя, Джерар даже и не сразу попался мне на глаза. Он был тихий, даже какой-то забитый вначале. Ну, теперь-то понятно, что это последствия его школьных проблем. И быть может, если бы он оставался таким, я бы и не посмотрела на него никогда. Но он изменился со временем, расслабился, проявил весь свой открытый характер и недюжинный потенциал в учёбе и вообще во всём. И этим привлёк моё внимание. И я решила, что сделаю его своей главной марионеткой. Это произошло в начале второго курса. Пара жалостливых фраз, пара томных взглядов, несколько «случайных» встреч, и мы уже парочка. За первый курс я поняла, что не хочу спускать все силы на учёбу, молодость ведь не вечна, и попусту тратить её за учебниками просто глупо. Так что я с головой окунулась в вечеринки, походы в клубы и развратное молодёжное веселье. А потом затянула в этот не самый лучший мир и Джерара.       — Он не похож на легко ведомого, — тихо произносит Эрза.       — Сейчас. А тогда нам было всего по девятнадцать. Уже не дети, но и не взрослые. Я была уверена, что во всём права. А если я во что-то верю, то убедить в этом окружающих для меня труда не составит. Впрочем, Джерар был далеко не единственным, кого я использовала. Его я выбрала, потому что с ним было реально нормально учиться, а не только мотаться по клубам. Несмотря на вечные тусовки, он всё же умудрялся ещё хорошо учиться. Ну, и за меня всё делать. А вот на первом курсе я не задумывалась об учёбе, ставила развлечения на первое место. И ухажёра выбрала себе соответствующего. Старшекурсник, главный спортсмен университета и гуляка. Его звали Том. И… Ему не понравилось, что я от него ушла и стала встречаться с одногруппником. Он ведь весь из себя такой крутой, все девчонки у его ног всегда были, а тут я такое выкидываю… Он решил устроить мне разбор полётов, но вмешался Джерар и…       — Что? Что случилось? — спрашивает Эрза.       — Да, Уртир, расскажи-ка, что случилось? Мне аж самому интересно послушать.       Мужской голос, вдруг прозвучавший над головой, заставил обеих девушек почти подпрыгнуть и резко обернуться. Рядом, облокотившись рукой о край стола, стоял Джерар, и лицо его было о-очень недовольным. Губы плотно сжаты, брови сошлись на переносице, а в глазах столько льда, что аж пробирало. В душе Эрзы поднялась паника: она ведь его ослушалась, полезла таки в прошлое, о котором он так не желал говорить! Что теперь делать?.. Уртир тоже была растеряна, даже немного напугана. Тёмно-зелёные глаза смотрели на неё с презрением и холодом, что брюнетка невольно вжала голову в плечи.       — Ну и что ты замолчала? — спрашивает Фернандес, садясь напротив девушки. Эрза невольно отодвинулась, уступая место на диванчике. Парень не сводил взгляда со своей бывшей девушки, совершенно не обращая внимания на Скарлет. И даже не ясно, радоваться ей от этого или огорчаться…       — Я… Ну… — замялась Уртир. Она с трудом настроилась на откровения, и теперь весь её настрой испарился под тяжёлым взглядом тёмно-зелёных глаз.       — Не стесняйся, — складывает руки на груди Джерар, откинувшись на спинку диванчика, — рассказывай. Нам же всем интересно, что случилось с бедолагой Томом. Да, Эрза?       — А… Да… — пробормотала Скарлет, не поднимая взгляда.       — Ну, то, что случилось с ним, это, конечно, страшно, но никто в этом не виноват… Просто так получилось…       — Да что случилось? — тихо спрашивает Эрза, но Джерар её услышал и коротко ответил:       — Я убил его.       — Ч-Что…? — в шоке смотрит на парня Скарлет. Тот сидел с абсолютно каменным лицом, только костяшки пальцев побелели от того, как крепко он сжал ткань своей куртки.       — Нет! — тут же восклицает Уртир, поддавшись вперёд. — Это был несчастный случай! Никто не виноват в этом! Он сам споткнулся и ударился головой об угол столика!       — А кто его толкнул? — тут же спрашивает Фернандес. — Брось, Уртир, ты была там, ты сама всё видела.       — Вот именно, и я видела, что ты лишь защищался. Это он накинулся на тебя с кулаками. И это я его спровоцировала. Ты совсем не при чём.       — И чего это ты меня защищаешь, а?       — Я защищала тебя ещё тогда!       — Потому что тебе было это выгодно. Если бы правда всплыла, меня бы просто посадили, а ты лишилась бы игрушки. Поэтому и заставила всех врать, что он сам по-пьяни споткнулся и упал на этот столик. Но это была версия только для полиции, весь университет знал правду. Но никто не хотел становиться твоим врагом, потому все и молчали, лишь зубоскалили в мою сторону и обсуждали за спиной. А ты пользовалась моим разбитым состоянием по-полной программе. Или уже забыла, как чуть не сделала из меня алкоголика и наркомана?       — Я не забыла, — тихо отвечает Уртир, — я ничего не забыла. И я умоляю, прости меня. Пожалуйста, прости…       — О, было бы что прощать, — вдруг произносит Джерар, — ты всего лишь почти сломала мою жизнь и своими интригами практически поставила крест на моём будущем. Просто жизнь какого-то человека, мелочь для такой, как ты, верно?       — Верно, но так было в прошлом. Я изменилась, я всё поняла. Поняла, каким чудовищем я была раньше. И я так виновата перед многими и особенно перед тобой. Прости меня, Джерар. Сейчас я говорю искренне, больше никакой лжи.       Джерар не отвечает. Отворачивает голову в сторону и молчит, сжав губы. Он не собирался прощать. Эрза переводит взгляд то на него, то на Уртир и старается никак не помешать разговору, который начала она. Тяжёлому разговору о прошлом…       Вдруг раздаётся глухая трель. Уртир, вздрогнув, достаёт из кармана пальто телефон, смотрит на экран и поднимается.       — Мне надо идти, — тихо произносит брюнетка. — И я понимаю, что ты никогда меня не простишь, но я рада была повидаться, Джерар. И ещё, я рада, что в твоей жизни наконец появились те, кто заботятся о тебе совершенно искренне. Девушка, что сидит рядом с тобой, одна из таких людей.       И Уртир уходит, оставив двоих в полной тишине. Эрза молчит, мнёт пальцами рукава куртки и всё прогоняет в голове всё услышанное. Джерар тоже молчит, но о чём думал он по лицу было сложно сказать.       — Ну и? — вдруг спрашивает, не оборачиваясь, Фернандес. — Интересно было копаться в моём грязном прошлом? Многое она успела тебе рассказать?       — Ну… — тянет Эрза и пожимает плечами. — Всё?       — Например?       — Например, про Сару… — тихонько отвечает Скарлет, и Джерар откидывается на спинку дивана, смотрит в потолок, вздыхает:       — Везёт мне на таких, как они…       — Эм… Джерар? — аккуратно спрашивает Эрза.       — Что?       — Что ты имел ввиду под алкоголиком и наркоманом?       — Значит не всё она тебе рассказала, — отзывается парень, выпрямляется и облокачивается рукой о стол, подперев ладонью подбородок. — Но тебя реально интересует только это? По ситуации с Томом вопросов нет вообще?       — Ну, это ведь был несчастный случай. По-неосторожности.       — Знаешь, в Уголовном Кодексе есть такая статья: «Убийство по-неосторожности». Это было убийство, Эрза, и никакое «случайно» здесь не оправдание.       — Я верю, что ты невиновен, — уверенно произносит девушка.       — Тебя хоть что-нибудь может оттолкнуть в человеке?       — Может, — кивнула Скарлет, — но ничего из этого я в тебе не нашла.       — Ты меня слишком плохо знаешь.       — Так позволь мне узнать.       И наконец, Джерар смотрит на Эрзу. Взгляд его недоверчив, но не холоден. Скорее настороженный, неуверенный. Ему в принципе наплевать на чужое мнение, но почему-то становиться злодеем в глазах этой девушки ему не хотелось. И это вызывает тревогу.       — «Я не вынесу этого в третий раз. Если всё повторится снова… Нет. Нужно прекратить всё немедленно. Пусть лучше уйдет. В конце концов, у меня есть Макбет и ребята. Я больше не останусь в одиночестве. Да, пусть всё узнает и исчезнет из моей жизни.»       — Джерар? — спрашивает Эрза, и парень, коротко кашлянув, вдруг начинает рассказывать:       — Хочешь знать, почему я так сказал? Потому что так всё и было. Образ жизни, который я веду сейчас, в корни отличается от того, который я влачил в тот год. Речи о правильном питании и здоровом крепком сне даже не идёт. Уснуть я мог только напившись, а нервы успокаивали только сигареты.       — Ты курил? — тихо задаёт вопрос девушка.       — Да. С трудом потом смог бросить. Я слишком быстро и крепко привыкаю ко всякой дряни. — И почему-то в этот момент Эрзе показалось, что он не только о сигаретах говорит. — Но всё же мне хватало ума балансировать на этой грани и не скатываться ещё больше. На первом курсе у меня всё было хорошо с учёбой, но на втором я откровенно забил на всё. Тот случай с Томом произошёл прямо под Новый год. И я почти бросил ходить в университет в четвёртом семестре. И дело даже не в том, что я был разбит произошедшим, просто даже войти в двери вуза было для меня пыткой. Понимаешь, Том был уже на четвёртом курсе, за спортивные достижения его уважали, даже любили. И вот по вине какого-то второкурсника его не стало. Я знаю, что это действительно был несчастный случай, и я ведь не хотел ничего такого, но когда тебе в спину на каждом углу шипят: «Убийца», невольно начинаешь в это верить. Я… Тогда сильно был напуган. Девятнадцать лет, попасть в тюрьму было равносильно концу света. Поэтому молчал. Отвлекался как-то только с помощью алкоголя и секса. Благо, благодаря кое-кому, этого у меня было в избытке.       И на этих словах Джерар жёстко усмехается. Эрза не отводит взгляда от его лица и чувствует, как тугой комок скручивается где-то в груди. И что это такое? Жалость? Сочувствие? А может что-то другое?..       — Но вот кто-то начал распространять по университету наркотики, — продолжал свой рассказ Джерар. — Это были психотропные таблетки. Травкой тоже бывало баловались, но от неё никаких страшных последствий не было, а вот от таблеток… Были случаи передоза и со смертельным исходом даже. Но кто их распространял, я не знаю. Да и сейчас тоже. Тогда я однозначно решил, что вот эту гадость я пробовать точно не буду. Но таблетки стали принимать и в компании, которую создала и возглавила Уртир. И это считалось типа круто. Ну знаешь, юношеский максимализм ещё не сошёл, ума особо немного, делать то, что противоречит законам и что запрещено, было вроде как весело. Вот и травились все подряд. Уртир только отказалась — не дура ведь. А вот меня заставляла. Ведь, если я — её парень — не буду «крутым», то на её репутации это плохо скажется. Но мне удавалось как-то отнекиваться. До поры.       — А что случилось?       — Кто-то, не знаю кто, может сама Уртир, подмешал мне эти таблетки в алкоголь. Я понятия не имел и залпом всё выпил. И дальше у меня всё из головы исчезло. Что я делал, в каком был состоянии — я не помню. Чёрный провал вместо воспоминаний. Зато на следующий день, ближе к вечеру, когда очухался, реально думал, что умру. Думал, выблюю не только желудок, но и всё остальное из своего организма. Голова раскалывалась, и я отходил от этого «коктейля» ещё неделю. Ещё пару недель меня ломало. Не полноценная ломка, но что-то близкое к ней. От алкоголя мне так плохо никогда не бывало, так что я начал быстро догадываться, чем это меня «траванули». Сравнил своё состояние с теми, кто давно сидит на таблетках и кого уже ломало от них, и всё понял. И пока лежал один в кровати, пока в ушах слышал стук сердца, наконец задумался о том, что я творю со своей жизнью. Понял, что у меня нет друзей, вообще никого нет, кто бы хоть воды принёс, пока я умираю от жажды и головной боли и не имею сил даже встать. Тогда я решил всё оставить. Вернуться к нормальной жизни. Честно говоря, я уже и забыл о Томе и о том, что в университете мне никто не рад. Я просто хотел закончить институт, найти подходящую работу, воплотить свои планы в жизнь.       — Ты сказал об этом Уртир?       — Да. Ей не понравилась моя самостоятельность, и я вновь выслушал о себе всё самое лучшее. Во второй раз. Она реально злилась, ведь кто-то впервые пытался от неё уйти. Но надо отдать должное, слухов она не пускала. Моя репутация и так была на нуле, куда ещё больше меня принижать? Но случилось кое-что ещё, что чуть не сломало мои планы. Каким-то образом про приём таблеток узнали в деканате. Попали все, кто был на той вечеринке, когда меня «угостили». Скандал был страшный. На подпись ректору был подан список студентов на отчисление. Моё имя тоже было в том списке. И тогда уже не только студенты, но и преподаватели стали меня презирать. Мне было стыдно стоять перед ними, особенно перед преподавателями нашей кафедры. Я ведь был у них на хорошем счету, и вдруг такое…       — Но… Ты ведь учишься. Как же…? — тихим голосом спрашивает Эрза       — Ну… — вздыхает Джерар и смотрит на свои ладони, лежащие на столе. — Я не прощу Уртир за то, что впутала меня во всё это, но… И я понятия не имею, зачем она это сделала, но она взяла всю вину на себя. Полностью. Отвела все обвинения от меня и ещё пары ребят, что вообще случайно попали в ту компанию и не прикасались к таблеткам. Остальных прикрывать не стала — это было бессмысленно, у них и так нашли в крови следы наркотиков, а мы были чисты. У меня-то всё выветрилось за месяц с лишним. После всех разбирательств я всё же получил второй шанс. Меня не отчислили, но учиться в том городе я просто не мог, поэтому подал заявление о переводе сюда. И вот уже почти три года я живу так, как хочется мне.       — Всё же, Уртир помогла тебе…       — Я не строю иллюзий на её счёт. Она наверняка что-то потребовала бы от меня за это, но я скоро уехал, так что её планы не свершились. В конце концов, она ничего не теряла. Её бы отчислили в любом случае, хоть и наркотики она не принимала, но её так называемые «друзья» массово начали её топить, обвиняя во всём. Так что даже из этой ситуации она пыталась получить выгоду, сделав меня и остальных пару ребят своими должниками.       — Но может она просто хотела искренне помочь?       — Ну всё, хватит, — вдруг резко произносит Джерар, — я вижу, что ты повелась на её россказни об искренности. Я даже не могу себя заставить поверить ей. Не после всего…       И вновь повисает молчание. Эрза думала над каждым словом парня. Да, от жизни ему досталось. Но ведь его вины здесь правда нет. Лишь случайности, чей-то умысел или ещё что, но только не его вина. И она не чувствует к нему никакой неприязни, лишь сочувствие, желание помочь, подбодрить. А Джерар видит это на её лице. Она вообще простая в этом плане, не может скрыть свои истинные чувства. Фернандес еле слышно вздыхает. Кажется, её не проняло. Ну, тогда стоит рассказать кое-что ещё…       — Можешь меня не жалеть, — произносит парень, и Эрза от неожиданности вздрагивает:       — Что?       — Не жалей меня. Потому что я сам во всё этом виноват. Из-за моей слабости, доверчивости и трусости это всё произошло. Я предпочёл прогнуться, сломаться, а не противостоять трудностям. Спрятался за оправданиями собственных ошибок.       — В смысле?       — Может я и отзываюсь так нелицеприятно об Уртир, но я сам не лучше неё. А в чём-то даже хуже. Ведь Том был не единственным, кто пострадал из-за меня. Были ещё. Например, одна смелая девочка (я даже имени её не помню) подошла ко мне с признанием. Набраться храбрости для такого непростого дела, особенно в столь юном возрасте, но она смогла. Но я лишь рассмеялся над её робким признанием. Такими смешными и глупыми слышались мне её слова, когда в голове только воспоминания о прошлой ночи, полной разврата. И ладно, если бы мы были одни, но это произошло прилюдно, в институте. Над ней все смеялись. Она в слезах убежала и после не появлялась в институте. Позже стало известно, что она пыталась покончить с собой, наглотавшись таблеток, но её спасли. Родители её забрали документы из вуза и уехали из города вместе с ней. Но даже тогда я вины не почувствовал, потому что уже и не помнил, что когда-то эта девушка признавалась мне в чём-то.       Эрза поджимает губы. Не все девушки могут открыто признаваться в своих чувствах, некоторым очень сложно собраться с силами для этого. И чаще всего их останавливает не только страх отказа, но и страх быть высмеянной за свои чувства. Ещё если при свидетелях. И правда, отвратительный поступок.       — Ещё есть пример, очень яркий, — продолжил Джерар. — Один парнишка-первокурсник влюбился в Уртир. Такие, как он, редко встречаются, наивно-благородные, воспитанные заботливыми бабушками и матерями, которые с детства учат быть настоящим мужчиной. И он был им и свято верил, что и остальные такие же. Поступил правильно: его соперником был я, ко мне он и пришёл. Без всяких драк, просто поговорить как мужчина с мужчиной, сказать, что будет добиваться её сердца. Я посчитал его идиотом и рассказал всё Уртир. Она меня поддержала. После этого ко мне он не подходил, но я видел его пару раз. Вечно ходил избитый. А Уртир рассказала мне, что подбила своих «мальчиков» разобраться с ним. И я отмахнулся, даже не попробовал её остановить. Решил, что это не моё дело. А потом по телевизору в новостях сообщили, что он залез на стройку и спрыгнул с недостроенной высотки. Умер уже в реанимации. Но и тогда я и капли вины за собой не ощутил. Не я ведь его толкнул, сам спрыгнул.       — Но… Ты ведь и правда…       — Нет, — перебил тут же парень, — я виноват. Я не должен был говорить Уртир об этом, это действительно должно было остаться только между нами, как мужчинами. Да и позволять ей так обходиться с влюблённым парнем… И это те, кого я вспомнил, а сколько ещё забыл? Из-за меня пострадало ничуть не меньше людей, чем и из-за неё. Я просто отвратителен…       И голос его дрогнул под конец. Джерар смотрит на Эрзу, а в тёмных глазах сожаление. И на лице отражается вина ничуть не меньшая, чем была на лице Уртир. Тогда Скарлет понимает, что больше чем кого-либо в этом мире он ненавидит именно себя. За слабость, за трусость, за равнодушие… Признаёт в первую очередь именно свою вину. И не знает, как можно всё исправить, как искупить вину.       И тугой комок поднимается к горлу…       — Я строю из себя жертву, но в действительности я та ещё мразь… — произносит вновь дрогнувшим голосом Джерар и опять смотрит на Эрзу. И тут на лице его появляется удивление. — Эй, ты чего плачешь, глупая?       — Из-за тебя, идиот, — шмыгает носом девушка и вдруг порывисто обнимает парня за шею. Фернандес уже поражённо распахивает глаза и косится на алую макушку справа от его головы. Эрза вновь шмыгает носом, чувствует, как текут по щекам горячие слёзы, и произносит дрожащим голосом: — Это всё осталось в прошлом. Пожалуйста, не терзай себя. Не надо себя ненавидеть. Ты хороший, правда хороший. Ты добрый, отзывчивый и заботливый. Это настоящий ты, а не тот, что был раньше. Отпусти прошлое, пожалуйста. Я… Я помогу, обещаю. Я всё сделаю. Я всегда буду рядом, только… Прекрати себя ненавидеть…       И Джерар чувствует нежную ладошку на затылке, чувствует, как мелко дрожит девушка, что крепко жмётся к нему, слышит, как она всё шмыгает носом, глотая слёзы, ощущает тепло, исходящее от неё, и расслабляется. Тихо выдыхает, закрывает глаза и обнимает сначала несмело, а потом крепче и крепче, практически стискивает в объятьях. И впервые за долгое время чувствует, как на душе стало легче, теплее и свободнее. Оковы, в которые он сам себя загнал, разбились…