Игра в четыре руки

      «Защита от темных искусств», учебное пособие для студентов 6-го курса школы чародейства и волшебства Хогвартс, издание 3, исправленное и дополненное, раздел 24, страницы 357 – 378.       «Вампиры.       Общие сведения.       Вампиры являются очень древней, обособленной группой магов, обладающих рядом уникальных качеств и способностей, присущих только им одним и не встречающихся у других категорий волшебников. Ранее было принято считать, что как отдельная магическая группа вампиры сформировались на территории современной Румынии, что объяснялось множеством легенд о вампирах, распространенных среди местного маггловского населения. Однако многочисленные исследования, проведенные в данной местности, не подтвердили правомерность этой теории, хотя наличие легенд, пусть и весьма далеких от истины, несомненно, является доказательством того, что некогда на этой территории действительно проживали вампиры. Достоверно известно, что в древности были нередки случаи контактов вампиров с магглами, приводившие, в силу особенностей этой магической группы, к нежелательным и даже трагическим последствиям и многочисленным жертвам как среди магглов, так и среди вампиров. В результате развернувшейся в период средневековья массовой травли, преследований и облав численность вампиров в Европе к концу 17-го столетия снизилась настолько катастрофически, что бытовало мнение об их полном истреблении. Однако эти предположения не подтвердились, хотя их действительно осталось очень мало. По крайне приблизительным оценкам, в Британии на сегодняшний день проживает до 50-ти вампиров, включая нескольких высших, во всей континентальной Европе – не более пары сотен. Сведения по другим частям света отсутствуют.       Социально-бытовые особенности.       Вампирское сообщество крайне закрытое. Они испокон веков держатся обособленно от других волшебников и весьма неохотно идут на контакт, чем объясняется неполнота, противоречивость и обрывочность имеющихся о них сведений. Находясь среди других магов, вампир будет скрывать свою природу, а распознать вампира, не желающего раскрывать свою сущность, практически невозможно иначе как вынудив его вступить в поединок, что, во-первых, не гарантирует того, что вампир раскроется, поскольку они в достаточной мере владеют обычной магией, в том числе боевой, а во-вторых, даже если вампир почувствует себя в опасности достаточно серьезной для того, чтобы прибегнуть к специфической вампирской магии, данное открытие, скорее всего, будет утеряно вместе с совершившим его.       Известно, что вампиры сохраняют древнюю клановую структуру своего сообщества, несмотря на то, что за времена средневековой охоты на вампиров некоторые кланы были полностью уничтожены, а от многих остались лишь считанные единицы. Ранее главой каждого клана являлся высший вампир, принадлежащий этому клану, а совет глав кланов управлял всем сообществом. Теперь же, когда многие кланы вследствие указанных выше причин утратили своих глав, им пришлось объединиться с более удачливыми кланами на правах младшей ветви, признав власть над собой их глав. Авторитет главы клана является непререкаемым, а его власть абсолютной для всех членов клана. Любое неповиновение карается незамедлительно и максимально сурово, о чем тут же становится известно каждому члену клана.       Вампиры могут вступать в брак с обычными магами и даже магглами, для чего требуется согласие всех членов совета глав кланов. Кроме того, вступающий в брак с вампиром обязан принести Клятву Крови верности законам клана и сохранении в тайне перед чужаками сущности будущего супруга/супруги. (прим. Клятва Крови – используемый вампирами аналог Непреложного Обета, схожий с ним по механизму действия, но отличающийся как по инкантации, так и по церемониалу) При этом в таких случаях супруг/супруга вампира не считается членом клана, их называют Принятыми, но дети от таких смешанных браков уже становятся полноправными членами кланов, хотя и формально являются полукровками, часто уступают в магической силе чистокровным вампирам и практически не имеют шансов стать высшими вампирами.       Связи с магическим сообществом.       Де-юре вампиры, как и все остальные волшебники, подпадают под юрисдикцию Министерства Магии страны своего проживания, де-факто же следует признать, что Министерство имеет весьма ограниченное влияние на жизнь вампирского сообщества. Известно, что вампиры участвовали в подписании Статута о секретности – пожалуй, этим взаимоотношения вампиров с широким магическим сообществом и ограничиваются. Положительным моментом такой закрытости и отстраненности является то, что вампиры, будучи по своей сути темными магами, не участвовали ни в одной из магических войн, придерживаясь полного нейтралитета.       Магия вампиров.       Как уже было сказано, вампиры являются темными магами, что обусловлено тем фактом, что большая часть их специфической родовой магии основана на использовании магической силы крови. Магия Крови является одной из самых древних, изначальных разновидностей магии, зародившейся еще в первобытные времена, и сохранившейся в практически неизменном виде только среди вампиров. Культ Крови – основа жизни вампирского сообщества. При этом необходимо отметить полную несостоятельность распространенных среди магглов, и даже некоторых волшебников, мифов, связанных с вампирами. Во-первых, вампиры действительно широко используют кровь, как людей, так и животных, в ритуальных целях, но они не питаются кровью, у них не растут огромные клыки, и они не кусают своих жертв. Во-вторых, вампиры не являются живыми мертвецами. Появлению этого мифа способствовали рассказы – впоследствии разошедшиеся в массах и обросшие множеством красочных подробностей – тех немногочисленных свидетелей, коим посчастливилось наблюдать вампира в боевом режиме и остаться в живых. И, наконец, ни чеснок, ни осина, ни серебро сами по себе не оказывают на вампиров ни малейшего воздействия, а пуля, равно как и другое маггловское оружие, их убивает любая, как и любое другое живое существо.       Подавляющее большинство вампиров являются врожденными анимагами, но вопреки еще одному распространенному мифу, летучая мышь – отнюдь не единственная доступная им анимагическая форма. Кроме того, вампиры – сильнейшие менталисты, но их ментальная магия серьезно отличается от распространенной среди других волшебников и имеет ряд своих уникальных особенностей. Вампиры не владеют ни легилименцией, ни окклюменцией в привычном понимании, и тем не менее проникнуть в сознание вампира против его воли и без его ведома совершенно невозможно. В свою очередь, вампир обладает способностью к внушению без непосредственного проникновения в сознание, но для этого ему необходим прямой зрительный контакт. Магглы называют подобное явление «гипнозом», но поскольку данное воздействие имеет несомненно магическую природу, есть все основания полагать, что все достоверные случаи так называемого «гипноза», описанные магглами, были в действительности осуществлены вампирами. К тому же вампиры обладают «видением». К сожалению, природа этой способности крайне мало изучена, известно лишь, что любой вампир клана способен «чувствовать» своих сородичей и мгновенно узнавать, если с теми что-либо случилось. Высшие же вампиры способны не просто чувствовать, но и с поразительной точностью определять местонахождение любого члена своего клана, невзирая на разделяющее их расстояние. Именно поэтому вампиры никогда не прибегают к услугам аврората и решают все возникающие внутри сообщества проблемы самостоятельно.       Еще одной уникальной особенностью вампиров является способность к сверхвысокой скорости перемещения при вхождении в боевой режим. Это высокоэффективный, но чрезвычайно энергозатратный прием (при его использовании вампир может терять до 5-10% массы тела), прибегать к которому вампир будет только в самом крайнем случае, и, как правило, в таком состоянии вампир будет убивать. Когда вампир входит в боевой сверхскоростной режим, его организм проходит моментальную перестройку, готовясь выдержать экстремальные нагрузки, при этом его внешность меняется – кожа бледнеет до практически белого или мертвенно-серого оттенка, радужка обесцвечивается, придавая глазам красный цвет, черты лица сильно заостряются, – что выглядит весьма пугающе и отталкивающе (см. миф о «живом мертвеце»). Одержать победу над вампиром в боевом режиме способен только чрезвычайно сильный маг.       Как и любые темные маги, вампиры не способны творить заклинание вызова Патронуса…»       – Ммм… это просто восхитительно! Должен сказать вам, мисс Смит, вашему будущему мужу, кем бы он ни был, определенно можно позавидовать… Можно попросить вас передать мне еще одну? Благодарю вас…       Мы сидим у меня дома за круглым столом в центре нашей маленькой уютной гостиной и пьем лимонно-имбирный чай с медом, черничным джемом и булочками с изюмом и корицей – фирменным блюдом моей мамы, которые я только-только научилась печь этим летом.       Мой нежданный гость и негаданный спаситель, сидящий напротив меня и рассыпающий щедрые похвалы моему весьма скромному кулинарному искусству, спокоен и невозмутим. Высокий рост, тонкая кость, плывущая походка, изящные движения, точеный аристократический профиль, каштановые локоны до плеч, полуприкрытые серые глаза, тонкие нервные губы. Манеры – Малфой удавился бы от зависти. Возраст – на вид где-то около сорока, на деле – намного старше.       Когда мы зашли в дом – не могла же я не пригласить человека, которому обязана самое малое жизнью – я не удержалась и украдкой бросила взгляд на зеркало в прихожей. Вот дура. Естественно, он заметил, но лишь снисходительно усмехнулся, а я почувствовала, как щеки заливает румянец. Конечно, отражение было на месте, как и тень, куда бы им деться. Он живой и теплый – уж я-то имела возможность в этом убедиться. Он ходит ногами по земле, в его жилах течет самая обычная человеческая кровь, он ест, пьет и все такое. Он обыкновенен настолько, насколько может быть обыкновенным волшебник, только смертельно опасный, как никто из людей, хоть магов, хоть магглов, с которыми мне до сих пор довелось повстречаться в своей жизни. Но я могу его не бояться: мне повезло, что мы с ним на одной стороне, хотя по большому счету он ни на чьей. Что тоже неплохо.       Он – отец моей однокурсницы и почти подруги Эмили, которая не поедет в школу в этом году и под чьей личиной я так удачно догадалась спрятаться. Сэр Элиот Бартон. Глава древнейшего рода. Сильнейший темный маг, не намного уступающий разве только покойному Дамблдору и, к сожалению, пока живому Волдеморту. Высший вампир и глава Совета вампирских кланов Британии.       – Как вы меня нашли?       О том, что произошло в Косом переулке, гость говорит вполне охотно: наверное, раскрыв себя ради моего спасения, не считает нужным скрытничать, по крайней мере о тех вещах, которые и без того могут быть мне известны из школьного курса ЗОТИ и магической истории.       – Ну, вам же известно о «видении», – я киваю: это в самом деле знают все старшекурсники. – Вы были под воздействием оборотного зелья, в котором использовали волос моей дочери. Ее частица в вас плюс магия зелья – этого оказалось достаточно. Когда вы попали в… затруднительное положение, я почувствовал неладное. Дальнейшее – дело техники.       – А как вы… ну, с егерями? Это ж вы через меня, получается? Я думала, для внушения нужен прямой зрительный контакт, а применение боевой магии через кого-то вообще невозможно…       – В целом вы правы, в обычном случае это действительно невозможно, но ваши способности к эмпатии в сочетании с оборотным зельем сделали вас просто идеальным медиумом, вас стоило лишь подтолкнуть, чтобы вы восприняли не просто внешность, а личность в полном объеме. Хотя, признаю, это было непросто. Я воздействовал на вас через Эмили: повезло, что она оказалась рядом… Кстати, она передает вам привет и желает удачи. И она совсем не сердится из-за расчески, можете оставить ее на память.       Глаза Бартона смеются, а я чувствую, как у меня горят щеки: ну конечно, незаметно стащить что-либо у вампира, пусть и полукровки, совершенно немыслимо.       У егерей просто не было шансов, и это еще Бартон действовал через меня! И насчет энергетических затрат в боевом режиме правда: когда Бартон появился рядом со мной на брусчатке Косого переулка, выглядел он мягко говоря не лучшим образом, но на ногах в отличие от меня держался твердо. Я же находилась в каком-то полуобмороке: у меня подкашивались ноги, все плыло перед глазами и вдобавок меня тошнило. Он просто сгреб меня в охапку и аппарировал вместе со мной к моему дому, где долго отпаивал восстанавливающим силы зельем, а уже потом мы вдвоем приговорили два чайника сладкого пряного чая и солидное блюдо сдобы.       – Скажите, а чем вы их?.. Это ведь был не Обливиэйт?       Я сама знаю, что нет, но мне действительно интересно, хоть я и опасаюсь, что опять лезу туда, куда не следует.       Голос Бартона остается ровным, но в глазах мелькает сталь.       – Нет, это был не Обливиэйт. Это наша магия. Похоже на Обливиэйт, но… радикальнее. Считайте, что я выжег им память. Восстановление невозможно, можете быть спокойны.       – А что с ними будет?       – А, вот вы о чем… – Бартон чуть заметно усмехается и продолжает холодно и жестко. – Жить будут, но ни как воины, ни как маги уже ни на что не годны: сначала Мунго, а потом… как повезет. Может, даже смогут подрабатывать на побегушках у какого-нибудь мелкого лавочника в Лютном.       Я сглатываю и молча киваю. У меня нет права миндальничать: в конце концов, это я влезла в передрягу, и это меня пришлось спасать. Бартон и так рискует, ведь, применив родовую магию, он себя раскрыл: любой мало-мальски стоящий маг, который будет заниматься расследованием нападения на егерей в Косом переулке, легко поймет, что это дело рук вампира, и хорошо, если это столкновение спишут на роковую случайность, мол, егеря просто нарвались по неопытности, а если нет? Кто-нибудь поумнее может посчитать этот случай подозрительным, ведь вампир мог уйти и не раскрываясь, зачем ему понадобилось так жестко стирать егерям память? В результате может получиться так, что, ввязавшись в драку и заметая следы ради моего спасения, Бартон привлек к себе и своим сородичам внимание Пожирательского Министерства, которое ему вряд ли нужно…       – Я смотрю, у вас прямо-таки талант обо всех переживать: то о недалеких малолетних последователях великого темного авантюриста, то о темных магах, которых некоторые до сих пор причисляют не к людям, а к темным тварям. Поистине удивительные пристрастия для представителя факультета, издревле славящегося своей непоколебимой верностью идеалам света и добра!       О, господи! Неужели я настолько увлеклась своими мыслями, что не заметила, как начала рассуждать вслух? И какие знакомые слова! Это что, развлечение такое в магическом мире – потешаться над гриффиндорцами? У тебя, правда, при упоминании моего злосчастного факультета желчи обычно куда больше, Бартон же, похоже, просто забавляется.       – Смею заверить вас, юная леди, что, по крайней мере в моем случае, ваше беспокойство совершенно беспочвенно. Даже если у высокочтимого Министерства возникнут ко мне какие-либо вопросы, я сумею быстро разрешить все их сомнения. Уверен, мы сразу же поймем друг друга, как всегда было, есть и, милостию Мерлина великого, будет и впредь.       Удивительное сочетание смешливых искорок и блеска отточенного клинка в глазах. Не хотелось бы мне когда-нибудь нажить подобного врага, а его друзей и представить-то себе сложно. Безукоризненная вежливость и глухая закрытость, доброжелательность и смертельная угроза. Одиночка. Хотя, возможно, среди своих он другой.       Говорят, во время первой магической войны Волдеморт пытался выйти на глав британских кланов, рассчитывая склонить их, как и оборотней, на свою сторону. Из этого ничего не вышло. Что там у них произошло, не известно – Бартон лишь усмехнулся и сменил тему, – но дальнейших попыток не последовало. Министерство, конечно же, об этом даже не помышляло – темные из темных, куда там! Правда, Бартон заверил, что у них тоже ничего бы не выгорело: вампиры ни тогда, ни сейчас не собираются принимать ничью сторону ни в каких конфликтах. Они совершенно не стремятся поддерживать какие-либо отношения с «нормальными» волшебниками, не желая, подобно тем же оборотням – которых они от души презирают – становиться париями магического мира. Вампиры сильные маги, но их слишком мало, и они понимают, что в случае открытого противостояния их просто сомнут числом, поэтому предпочитают держаться в тени. Министерство практически не имеет на них влияния, а они не вмешиваются в дела, дрязги и войны магов…       Я долго не решаюсь задать еще один волнующий меня вопрос: а как, собственно, Бартон вообще обо мне узнал? Но мои опасения и тут не оправдываются, и он отвечает совершенно свободно. Оказывается, своему поистине чудесному спасению, помимо собственно Элиота Бартона, я обязана Эмили и Дамблдору. Обычно дети вампиров в Хогвартсе не учатся. Почему Бартон решил сделать исключение для своей дочери, он распространяться не стал, а я, естественно, не стала расспрашивать, но думаю, дело в особенностях клановой иерархии. Как бы то ни было, чтобы Эмили попала в Хогвартс, и при этом ее происхождение осталось в тайне, Бартону пришлось встречаться с Дамблдором. Они договорились, Дамблдор согласился пойти навстречу, Эмили спокойно проучилась шесть лет, и я уверена, что никто, кроме Дамблдора, даже не подозревал о том, кем на самом деле является скромная симпатичная студентка Хаффлпаффа. Но шестой курс все изменил. Еще в начале года Эмили знала, что ей не придется доучиться седьмой курс. Она всем рассказывала, что родителей пугают тревожные события в магической Британии, но дело было не в Волдеморте, а в Дамблдоре. Он знал, что не доживет до следующего года, и сказал об этом Бартону, а тот понимал, что без прикрытия Дамблдора Эмили не будет в безопасности в Хогвартсе. Но когда в планы Дамблдора неожиданно вмешалась я, да еще и собралась притворяться Эмили, он вспомнил о том, что Бартон его должник и немедленно этим воспользовался, попросив его присмотреть за мной. Дамблдор умел быть настойчивым: Бартон не только согласился пойти на то, чтобы безродная магглорожденная девчонка взяла себе облик его дочери, но и взялся присмотреть за мной до моего прибытия в Хогвартс. Он сразу предупредил меня, что в замке он не сможет мне помогать: ввязываться в прямой конфликт с ближайшими сторонниками Волдеморта он не собирается.       За окном начинают сгущаться все еще поздние сумерки уходящего лета: этот странный сумасшедший день наконец-то подходит к концу. Бартон благодарит меня за чай и приятное общество, желает удачи, напоминает о необходимости соблюдать осторожность, целует на прощание руку и откланивается. Тихий щелчок аппарации – и только легкий сандаловый аромат напоминает о моем опасном приключении и не менее опасном госте.       А на следующий день раздается звонок в дверь. Я открываю и вижу на пороге почтальона с коробкой внушительных размеров. Посылка. Я расписываюсь в квитанции о получении (о, нет, мисс, все оплачено отправителем!) и смотрю на имя на почтовом бланке: Лорд Элиот Бартон. Ничего себе! Отправил мне посылку маггловской почтой! Улыбаясь, спроваживаю изнывающего от любопытства почтальона и, чертыхаясь и поминая Мерлиново исподнее, затаскиваю тяжеленный ящик в дом. В прихожей с мстительным облегчением достаю палочку – коробка разлетается в щепки, из нее на пол сыпятся книги, перья, свитки пергамента, колбочки и жестянки, мягко шелестит черная ткань, мелькает желто-черная нашивка – эмблема Хаффлпаффа!       Бартон снова побывал в Косом переулке, купил мне все то, из-за чего я решилась на рискованную вылазку и попала в передрягу, и прислал мне домой в обыкновенной маггловской посылке…