***
Уилл открыл дверь в свою маленькую спальню и бессильно опустился на кровать. В голове все еще не укладывались новые факты, но горькое предчувствие осмысления произошедшего не было обманчивым. Никогда не было. На глаза наворачивались непрошеные слезы. Все эти ощущения были для него так отвратительны. Он не помнил, как расталкивал толпу на площади, отрешенным взглядом с широко распахнутыми глазами озирался по сторонам. Он не помнил, привлек ли к себе внимание пташек. Он не знал, нашепчут ли они, гадкие крысы, своему хозяину о том, что увидели. Он не помнил, как бежал к своей каменной обители, и как маленький ребенок, осторожно следующий за ним по пятам все это время, украдкой улыбнулся, разворачиваясь в обратную сторону и возвращаясь к своему хозяину. Крупные слезы бессильной ярости катились по щекам и впитывались в мягкую ткань подушки. Уилл не помнил себя от злости. Поганые твари, хищные гады. Вы хотите, чтобы я покрылся вашей грязью в этой куче отбросов? Не выйдет. В голове вдруг промелькнул обрывок воспоминаний. Лорд Петир Бейлиш, десница короля, он улыбался такой… странной улыбкой. Вот оно что, острые клыки. Юноша готов был поклясться в том, что видел, как десница облизнулся при виде синеющих, искаженных ужасом лиц. По спине пробежала свора отвратительных мурашек. Уилл вскочил с кровати и ошеломленно уставился в пустую стену. Он не был удивлен тем, что узнал о новом законе несвоевременно — просиживая в четырех стенах или ошиваясь на диких пустырях, самозабвенно окутываясь дымкой беспечных мыслей, мало что получилось бы услыхать невзначай. А что, если они запретили выход за стену совсем не из желания образовать независимое государство… Уилл не мог поверить в это. Но если сопоставить все факты, события минувших лет, выходило одно: Лорд Петир Бейлиш, влиятельный и богатый человек, владелец борделя, явившийся в Аргус по приглашению короля Роберта и принявший должность десницы, ведет ужасную игру, о которой никто не подозревает. И сам король, и придворные, и все аргусовцы вместе взятые – его живые марионетки. Кроме того, в голову внезапно пришла мысль о тех неожиданных убийствах невинных людей. Факт не был очевиден, но поразмыслив, поднаторевший Уилл осознал, что начались они как раз в то время, когда Бейлиш появился в городе… Сначала люди обнаруживали на улицах несчастных пьянчуг, сирот и бедняков, якобы замерзших и умерших ночью. Власти объявляли народу об этой версии инцидента, но некоторые не верили, клялись в том, что видели открытые порезы на шеях, запястьях, ногах. Потом без вести стали пропадать трактирщики и ремесленники. Следователи по приказу держали рот на замке, но как человек может спать спокойно, когда осознаёт, что все улики сходятся? Неизвестный убийца ненадолго остановился, но сразу после этого вышли новые законы. А что самое ужасное – учредилась смертная казнь. Казнили не только опасных преступников, но и некоторых мелких воришек, пьяниц и провинившихся подчиненных, которых раньше отпускали через пару дней. Уилл по рассказам соседей и Мириам знал еще о кое-чем. Король Роберт некоторое время колебался, не хотел возвращаться к Средневековью и изменять существующий строй, но через пару месяцев деснице удалось его переубедить, объясняя свои намерения предупредительностью по отношению к резко участившимся случаям нарушения законов. Всё это началось гораздо раньше появления Уилла на свет. И сейчас юноша готов был заплатить внушительную сумму человеку, который мог бы разузнать, куда дели трупы повешенных. И если всё это окажется правдой… Уилл вдруг не сдержался и порывисто задышал. Что, если его предположения окажутся верными? Перед глазами замаячила знакомая ухмылка. Губы растягивались, приоткрывая завесу страшной тайны. Острые клыки, выделяющиеся на фоне полного набора белоснежных зубов, вдруг впились в беззащитную плоть, разрывали в клочья, упивались видом алых фонтанов, тысячекратно обагрялись алой кровью и жадно впитывали безумные крики. Он их ел. Он их ест. Юноша прижал ладони к губам и едва подавил рвотный позыв. Петир Бейлиш – хищник. Уилл в ужасе заметался по своей маленькой спальне. Страшные видения неожиданно накрывали его. Ему казалось, будто стены медленно сходятся вместе, оставляя всё меньшее пространство между собой. Наконец, он отчаянно вскрикнул, простирая ладони в темноту, и свалился на пол, лишившись чувств.***
Уилл проснулся с резкой головной болью, свернувшийся клубком на кровати. Как он оказался в постели, кто его укрыл, и что произошло, он так и не понял. За окном бушевала гроза. Штормовой ветер нещадно срывал с деревьев желтые листья и уносил их в черное небо. В окна барабанил сильный ливень. А ведь на рассвете не было ни одного облачка. Уилл нехотя встал с кровати, покачиваясь, подошел к окну, раздвинул шторы, всматриваясь в полумрак ночного города, и задался вопросом: «Который час?» На улице, как и в комнате, было очень темно. Настолько темно, что Уилл не мог бы с точностью сказать, день был или ночь. Единственные часы в доме находились в обширной библиотеке обустроенного подвала. Юноша робко приоткрыл дверь, всматриваясь в непроглядный мрак коридора. Тихо, словно опасаясь нарушить чей-то чуткий сон, возвратился к дальнему углу спальни, к подвесной полке, и достал красивый стеклянный фонарь. Как только слабый огонёк подхватил сухую лучинку, Уилл боязливо оглянулся, всматриваясь в зияющую дыру дверного прохода, и, переступив порог спальни, оказался со всех сторон окружен холодной чернотой. Медленно ступая по скрипящим половицам, часто останавливаясь и замирая, Уилл вслушивался в гулкие раскаты грома и ритмичный стук капель на чердаке. Казалось, что откуда-то раздаются тихие перешептывания, будто кто-то ступает за ним или притаился в конце туннеля, поджидая свою жертву. Уилл тут же попытался отбросить все ненужные мысли в сторону. Эти его спешные выводы насчет Бейлиша, сделанные в начале дня, казались теперь чем-то сумбурным и неправдоподобным. Стоило все обдумать и привести хоть какие-нибудь доказательства. Да и с чего он вообще набрёл на столь суеверные и неутешительные заключения по поводу лорда Бейлиша? Он ведь просто садист. Такой же, как и многие из миллиона горожан. Да, десница был известен своими жестокими нововведениями, неприятными порядками, с которыми, однако, зачастую соглашался король Роберт. Да, он варил в кипящем масле страшных преступников, но могли ли оказаться правдой те ужасные заключения, пришедшие на ум раздосадованному новым законом, свободолюбивому юноше? Уилл не знал наверняка ответа на этот вопрос и надеялся, что решит проблему позже. Юноша без всякого смущения мог бы назвать себя пугливой и робкой натурой, а темнота лестничной площадки не казалась ему слишком безопасной, поэтому он вновь постарался забыть о пугающих его вещах. Пугающих? Ну да, он же недавно упал в обморок от страха. Уилл прекрасно понимал, что боится не за свою шкуру. В городе проживали чуть меньше миллиона мирных людей, и неизвестно, что замышлял с ними провернуть лорд Бейлиш. А воображение… Уилл ненавидел себя за то, что в самый неподходящий момент, на пике захлёстывающих его эмоций, оно подкидывало ему эти ужасные и реалистичные картинки. Заставляло паниковать. И самое разочаровывающее и неизбежное состояло в том, что всю свою жизнь Уилл был одинок. Никто никогда не успокоил бы его. Никто бы не утешил и не избавил от навязчивых мыслей и холодных призраков ночи. Никто бы не укрыл от кошмаров. Брови болезненно нахмурились, и лоб исполосовали морщинки досады. Мрак начинал поглощать его, цепляясь за слабые места. Он один в этой тьме. Уилл тряхнул головой, стараясь забыть о больной теме.