Мой баскетбол

Кто бы мог подумать, что в любой непонятной ситуации Тетсуя пьет чай? Только не Тайга, который искренне ненавидит матча, скручивающий кишки в пружинистую спираль, готовую вот-вот распрямиться в одном из двух возможных направлений. - Да, - признает Куроко. – Я сделал это и не хотел тебе говорить. Чувствуется это, будто удар под дых. Тайга думает, что ему нужны одноразовая пеленка и бумажный пакет. На всякий случай. - Могу я узнать, почему? – терпеливо выпытывает он. - Что «почему»? Голубые глаза безмятежны, как весеннее небо ясным днем. - Почему ты сделал это и почему не хочешь говорить? – Тайга знает, что не имеет права так злиться, и все-таки не может не заводиться, представляя Тетсую и Татсую вместе. Это даже звучит нелепо. То есть звучало бы, не будь ему так обидно. - Тебя интересует причина нашего с Татсуей стихийного секса? – раньше за Куроко садистских наклонностей не наблюдалось. – Полагаю, их несколько. - Тебе обязательно проговаривать это? Ты даже не покраснел! - говорит Тайга тихо и оттого угрожающе. – Когда ты говоришь «секс», краснеешь ведь. - Это потому что мне слишком стыдно, - признает Куроко спокойно. - За что?! – внутри у Тайги все внезапно ликует, даже скрученные спиралью кишки проникаются важностью момента. - За то, что веду себя, как ревнивая жена, - вот теперь Куроко краснеет и старательно отводит взгляд. – За то, что не хочу знать, кого и к кому теперь ревнуешь ты. - Куроко, - говорит Тайга мягко, боясь дотронуться до застывшей на столе прохладной руки, - я люблю тебя. Это значит, что ты можешь ревновать меня. Я тебе разрешаю. - Спасибо, конечно, - Тетсуя нежно улыбается окну, - еще бы ты не давал повода. Тайга счастливо смеется. И вовсе не потому, что смело может отставить дурацкий зеленый чай: все равно на него не смотрят. - Я принадлежу тебе, Куроко, - говорит Тайга проникновенно. – Если я буду знать, что это тебя обидит, я не смогу принадлежать никому, кроме тебя. Но ты должен сказать это. - Сказать? - У Куроко перед глазами проплывают огромные белые облака. Мысленно он очень далеко от комнаты, где Кагами терпеливо смотрит на его закушенную в раздумье губу. - Что, прости? Кагами рычит и в один прыжок перемахивает через низкий чайный столик. Черта с два он даст задний ход теперь, когда все, наконец, проясняется. - Ты – мой, - заявляет Тайга, сгребая своего тугодума в охапку. – Повтори! Куроко сосредоточенно пыхтит, пытаясь вывернуться из захвата и заводя тем самым Тайгу еще больше. - Скажи! – требует Кагами с нажимом, метя сухим, будто обожженным, ртом в пепельную макушку. - А ты сделай меня своим, - Куроко дергает подбородком, глядя на Кагами исподлобья с непривычным ехидством, и тотчас жалеет об этом, слыша яростный первобытный вопль, знаменующий начало любовной игры. Кагами просто забрасывает его на плечо, а когда Куроко начинает артачиться, подвешивает в воздухе за щиколотку. Сопротивление бесполезно и может закончиться либо двойным сальто, либо рассыпанными по полу зубами. Куроко нравятся его зубы. Гораздо больше, чем дразнить разъяренного Кагами, который страшен, если с ним заиграешься. - Пожалуйста, успокойся, - просит Куроко как можно достойнее, но слишком поздно: в следующий момент Кагами забрасывает его на кровать и, прежде чем строптивец опомнится, прижимает к матрацу большим и горячим телом. - Ну давай, - просит Тайга, старательно вылизывая раскрасневшееся ухо. – Я кое-что слышал о том разе от Татсуи. Повторишь для меня «на бис»? Из груди Куроко вырывается рваное дыхание, а затем отчаянный вопль, от которого Кагами вздрагивает и на секунду замирает, а Куроко пользуется этим, чтобы чинно сесть на постели, подобрав под себя ноги. Кагами смотрит на него вопросительно, и в этом взгляде вызов мешается с огорченным непониманием. Куроко выглядит недовольным, но, закусив губу, преодолевает себя и придвигается к Кагами с выражением готовности на нежном лице. - Как же бесит! – только и говорит Тайга, по-прежнему не шевелясь. Тогда Куроко прячет лицо у него на груди и грустно смеется: - Ну не злись, пожалуйста. Я видел, как ты смотришь на Аомине после первой игры, и я думал, что ваше с ним притяжение – вопрос решенный. - А теперь? – спрашивает Кагами. – Ты больше не веришь мне или это просто удобный предлог от меня избавиться? - Вот поэтому я не хотел, чтобы ты знал, чтобы ты думал, что мы квиты или что-то вроде того, все слишком запутывается, - проводя губами по дерганому кадыку Кагами, ворчит Куроко. Кагами хватает его за запястья и жестко встряхивает. Обычно он чувствует себя отвратительно, глядя на оставляемые на теле Куроко отметины, но на сей раз что-то внутри подсказывает: жалеть об этих синяках не придется. Куроко спокойно выдерживает бешеный взгляд. - Возьми, - говорит он также спокойно и плавным движением сбрасывает юката с правого плеча. Одно непостижимо долгое мгновение Кагами смотрит на струящийся шелк, а затем ему окончательно сносит крышу.