Мой баскетбол

Цукисима всегда казалась Куроко слишком размеренной для скоростного баскетбола, в который они играли. Этот микрорайон Тюо удивительным образом подходил Кагами и Теппею, сочетая токийские небоскребы с утлыми домишками коренных островитян. Остальные же сейриновцы были здесь неуместны. Куроко убежден, что каждый из них должен ощущать нечто подобное, хотя в компании такие темы, конечно, не поднимают. Именно поэтому покидать обитель Кагами почти не тягостно. Лишь когда тот встает на проходе, скрестив руки на груди и загораживая двери широкими плечами, внутри у Куроко что-то екает. Однако призрачный игрок Поколения Чудес и тут на чеку; он обходит своего Аса, используя невидимую проходку — просто и элегантно. Чувство вины по этому поводу, некстати поселившееся внутри, Куроко заталкивает поглубже, так что оно чуть слышно свербит в итоге в районе пупка. Потирая означенную зону, Куроко сам себе накидывает трешек, как вдруг улавливает боковым зрением знакомую толстовку. — Татсуя Химура, — констатирует он, не отвлекаясь от своего занятия. Пока Кагами остается где-то там в пустой квартире, которую, очень может быть, он яростно громит, Куроко не остается ничего другого, кроме как спустить пар проверенным способом — ноги сами относят его на стритбольную площадку. — Я думал, ты всегда предельно сосредоточен, — говорит Татсуя вместо приветствия. В его голосе слышно разочарование. — Нет, — говорит Куроко, — иногда я играю просто чтобы отключить голову. Очередной бросок выводит мяч из игры, сопровождается это тихим ругательством. — Бесполезное занятие, — между прочим замечает Татсуя, подбирает мяч и забрасывает трехочковый. — Сыграем? — предлагает Куроко, провожая его бросок безмятежным взглядом до кольца. — Только если, проиграв, ты вернешься к Тайге, — фыркает Татсуя, подбирая мяч, и снова отправляет его в корзину. — Нет, — говорит Куроко категорично. На этот раз мяч подбирает уже он. — Пожалуйста, я не хочу об этом. — Тогда идем гулять, — предлагает Татсуя, демонстративно зевая. — Играть без ставок неинтересно. Куроко против воли улыбается. — Как насчет монйайаки? — нарочито бодро спрашивает он, вызывая тем самым ответную улыбку, лучше всяких слов говорящую о согласии. Когда хозяин одной из тех традиционно деревянных конструкций, которые с равным успехом могут считаться как домом, так и магазином с рестораном, приносит им приборы и гриль, Куроко спрашивает: — Почему ты здесь? — Прости, но это подбор, — говорит Татсуя уже без улыбки и делает то, что выглядит довольно забавно со стороны, а именно кланяется, не вставая со стула. Сидящий напротив Татсуи Куроко даже отклоняется, настолько резок этот его выпад вперед. — Я намерен встречаться с Кисе, — говорит Куроко мягко, — если ты не в курсе. — Да, — Татсуя с готовностью кивает, — я, конечно, говорил Тайге, что застолбить место в случае с таким популярным мальчиком, как ты, следовало заранее. Куроко никогда не называли популярным, тем более мальчиком. Вернее, мальчиком его пару раз называла мама, да и то по особым случаям. — У тебя сейчас такое лицо, — Татсуя смеется, неопределенно взмахивая рукой в воздухе, после чего выпрямляет спину. — Давай просто поедим. Атака на его личное пространство окончена, так что Куроко переводит дух. — Итадекимас! — уточняет он, прежде чем приступить к еде. — Итадекимас! — Татсуя согласно кивает. В следующий момент он уже всецело сосредоточен на скворчащем на гриле тесте.