Моё маленькое счастье

Дни бежали незаметно. Мы много разговаривали, я читал то, что советовала Гермиона из маггловских книг, а потом мы их обсуждали. Спорили, порой до хрипоты. Я всегда был достаточно циничен, а потому, стоило мне обозвать ее любимого Ромео мелким ветреником, как я тут же получил выговор о черствости моего ледяного аристократического сердца. Такие споры и злили и радовали меня — они явно сближали нас. И я смеялся, когда она в отместку за Ромео, подсунула мне «Гордость и предубеждение», заявив, что тут главный герой прямо с меня списан. Смеялся, а потом много думал. И правда — было похоже, только я, в силу подросткового максимализма, был гораздо хуже. А еще мы смотрели фильмы, и вот в такие вечера я был безмерно счастлив. Мы забирались с ногами на диван, укутывались в плед и вместе смеялись, или пугались, или даже плакали. Казалось, что мы — семья, нам так хорошо было вместе. В один из таких вечеров я понял, чего на самом деле хочу — чтобы это время никогда не кончалось, и в моей жизни всегда была Гермиона. Независимо от того, вернут мне магию или нет. Она — единственная моя настоящая мечта, мечта о своем личном маленьком счастье. Я не делал попыток добиться Гермионы, решив, что сначала мы решим проблемы с бандой, и я смогу выходить из дома, а потом я обязательно решу свои финансовые вопросы, чтобы иметь возможность хоть на простенькое свидание ее пригласить. Ухаживать за девушкой, полностью находясь на ее содержании, для меня было просто ужас как унизительно. Но сейчас я ничего не мог с этим поделать, а потому просто помогал, чем мог — и с готовкой, и с зельями. Она еще несколько раз мазала мою многострадальную спину и пониже нее, и я терпеливо сносил это чертово возбуждение, которое волной накатывало, стоило ей только коснуться меня. Но она, кажется, поняла мое нежелание переворачиваться сразу, а потому старалась поскорее выйти из комнаты. А я, вместо того, чтобы лежать на спине, как положено, топал в душ — снимать напряжение. Разговор с Поттером состоялся через пару дней. Он заявился поздно вечером, сказал, что в мою квартиру таки вломились громилы и показал маггловские фото. Четыре бумажки: фас, профиль, фас, профиль. А меня буквально затрясло, когда я их увидел. Гермиона уже потянулась за успокоительным, но Гарри остановил ее, утянул меня в гостиную и достал коньяк. Она попыталась возразить, но Поттер просто попросил дать нам возможность поговорить. Наедине. Так и сказал — мужикам надо выпить. И закрыл дверь, не смотря на ее слабый протест. Видимо, у него был тяжелый день. Вот тогда я и спросил его про Рона — кто он ей. — Зачем тебе это? — Гарри смотрел тяжело, без улыбки. — Она мне нравится, — просто ответил я, — И я хочу ухаживать за ней. Но если у них с Роном серьезно — я не буду даже начинать. Не хочу мешать. Не то, чтобы он не ожидал услышать что-то подобное, но все равно удивился. — Черт, никак не привыкну, что ты сейчас не такой как раньше. Все жду какой-нибудь гадости. Прости. — Да ладно, я понимаю. — Не думаю, что на самом деле понимаешь. Раньше ты бы скорее сбросился с Астрономической башни, чем стал встречаться с Герми. И потому меня больше волнует вопрос: что будет, если тебе вернут палочку, и ты вернешься в свой мэнор. Может, она снова станет для тебя грязнокровкой? — Нет. Я очень хочу вернуть себе все, что у меня отняли. Но если сейчас поставить вопрос чего я хочу больше, то я соглашусь остаться в мире магглов, если она останется со мной. Ты можешь не верить, но… Он махнул рукой. — Точно. Я могу верить или нет — это ничего не изменит. Ладно, я расскажу. В общем, там все сложно. Для Рона. Когда мы были еще в школе — у них вроде что-то там замутилось. Вообще, ей ты нравился, но она же умная девочка, прекрасно понимала, что ей не только не светит с тобой встречаться — тебе нельзя даже догадываться об этих ее чувствах к тебе, иначе ты ее просто уничтожишь своим презрением к магглорожденным, высмеивать будешь, шагу ступить не дашь. Ну, она, наверное, пыталась забыть тебя с Роном. После Хога они встречались, но они же такие разные, что вообще непонятно, как они продержались вместе столько времени. А потом случилась Лаванда. Я не знаю, как там Рона угораздило, и как Герм узнала, но она сразу же разорвала отношения и несколько лет они практически не общались. Пока мать Рона не встретилась с ней и не поговорила. После этого Герм стала относиться к Рону как к моему другу. Не к своему. Она нормально с ним разговаривает, может шутить, может при нем поделиться чем-то, но не более. Он не знает, что мы вместе искали тебя. И про чувства Гермионы тоже не знает. И я тебя должен предупредить — я тогда Рона чуть не убил, я думал, что больше никогда не смогу пожать ему руку, даже кивнуть. Это она меня убедила, что к нашей с ним дружбе его поступок не имеет отношения, хотя для меня предательство не имеет пола, оно в любом случае предательство. И если смог предать одного друга, то сможешь и другого. Но она тогда уговорила меня, сказала, что если и я брошу его, то он совсем скатится и все такое. Пришлось общаться. Я, конечно, спину свою ему прикрывать не доверю, но работать можно. Рон и правда, тогда долго раскаивался, запил страшно, потом ходил к Гермионе каждый день с цветами, подарками — она его не пускала. Мне сказала — нет смысла ломать две жизни: я не забыла Драко, а Рон — Лаванду. Потом они, наконец, поговорили, и он пошел к Лаванде. Сейчас он с ней и они очень подходят друг другу, но его нет-нет, да и кроет на счет Герми. Ну, а тебя он со школы терпеть не может, так что сам понимаешь. Да, так я вот о чем — если уж я друга лучшего тогда так отделал, и, что греха таить, не простил толком, то тебя — просто убью. — Я посмотрел ему в глаза. Это была не бравада выпившего парня. Нет. Это была констатация факта. — Да. И мне плевать потом, что меня посадят. Просто то, что она пережила тогда, видел только я. И еще раз я такое видеть не хочу. — Я не хочу причинять ей боль. Я знаю, она боится попробовать. И я не настаиваю. Пока. Сейчас у меня элементарно нет даже возможности выйти из дома, чтобы пригласить ее куда-то, даже просто погулять. И денег совершенно нет. Но когда все это закончится — тогда я начну действовать. Конечно, было бы совсем хорошо, если бы меня оправдали. Она думает, что тогда я снова буду аристократической сволочью, но это смешно. Я только теперь начинаю понимать, как здорово жить. Просто жить, без всех этих салонных заморочек. Интересно, правда? Именно когда я закрыт в доме и не могу даже в магазин выйти, я ощущаю полноту жизни как никогда. — Но ты же не помнишь, каково это — быть аристократической сволочью? — Ехидно протянул Поттер. — Вдруг тебе понравится? — Не помню. И не хочу вспоминать. Главное — мне сейчас удивительно хорошо. — Не верю я тебе, Малфой! Признавайся — не терял ты никакую память. — Я усмехнулся — мы таки хорошо приложились к бутылке и были уже основательно пьяными, но я все равно не собирался раскрывать карты. — Вот! Ты даже усмехаешься совершенно как раньше, слизеринская змея! Я засмеялся и отобрал у Поттера бутылку с остатками коньяка. — Тебе пора домой. Твой дружок уже беспокоится, наверное. — Нет, он в командировке. И вообще, я тут останусь. — Где это — тут? — Удивился я. — Комната для гостей занята мной. — Что, боишься, что приставать начну? Не бойся. Я — верный. Хотя, задница у тебя классная, Малфой! — Он хихикнул. — Я это еще в школе заметил, но Герм своими вздохами весь кайф мне обломала. А то — кто знает? Может, я бы тебя еще там совратил и мечтал бы ты сейчас не о ней, а обо мне. Особенно если вспомнить твои фотки… ммм… — Он мечтательно закатил глаза. — Поттер! — Я зарычал. Он глянул на меня и захохотал. — Ну, и рожа у тебя сейчас, Драко! Остынь, шучу я. И лягу я здесь, на диване. Не переживай — Герм знает, что после таких вот посиделок я у нее остаюсь, когда дома у меня никого нет. Тут и плед с подушкой для меня есть, — Он подошел к комоду и правда, достал из него подушку и плед. — Все, Малфой, вечер воспоминаний окончен, я спать. И ты. Смотри, не ошибись комнатой. Ну, и зачем он это сказал? До этого я совершенно точно собирался пойти и лечь спать. А сейчас замер у двери в спальню Гермионы и никак не мог решиться. Простоял минут пять и только собрался повернуть ручку, как дверь открылась и сонная Гермиона с сердитой мордашкой молча вышла, развернула меня по направлению к моей комнате и придала ускорения легким пинком. Пришлось бормотать извинения, оправдания и топать к себе. Утром Поттера в гостиной не было, но в кухне еще пахло свежесваренным кофе. Дни снова потянулись, один за одним, пока опять не появился Гарри, на этот раз с планом района захвата. Мы просидели почти до рассвета, то и дело меняя расклад сил магов и магглов. Я нашел им пару лазеек, которые они не учли, мы продумали все отходные пути. И я пересмотрел кучу фото, отсеивая тех, кого я видел, когда заносил им пакет и кто вообще казался знакомым. Два парня, к примеру, были знакомы еще по нашей работе со Стивом. Помнится, он грозился взять этих сосунков моделями вместо меня, если я откажусь от одного частного заказа. Но заказ был чересчур уж откровенным, с элементами насилия и БДСМ, и я все равно отказался. Я так и не знаю, фотографировал он кого-то их них или нет, но теперь вот оказалось, что они тоже были на крючке у наркодельцов, как и Стив, и их участие в банде еще предстояло выяснить. Я чувствовал себя уставшим, но гордым — все же делать добрые дела мне определенно нравилось больше, чем планировать пакости, а помогать людям, которые столько для меня сделали — тем более. Так что расползлись мы под утро, сонные, но довольные друг другом. А на следующий вечер пришел Уизли. Я был на кухне, готовил ужин, а Герми что-то читала в гостиной про зелья, когда он вылез из камина. Я услышал их голоса и сначала хотел выйти, но потом решил, что только накалю обстановку своим присутствием, и остался. Вскоре Гермиона сама позвала меня. — Дрей, иди сюда, Рональд хочет с тобой поговорить. — Ее голос звучал достаточно напряженно для того, чтобы я тоже напрягся. Что такого может мне хотеть сказать Рыжий? А заметив, что она собирается выйти из комнаты, я вообще опешил. — А ты куда? — Я остановил ее на пороге. — Поговорите. Думаю, так будет правильно. Не переживай, я присмотрю на кухне, если что. — Она ободряюще улыбнулась мне. — Да я не переживаю… — Я повернулся к Уизли. — Что ты хотел? Не могу утверждать, что мой голос звучал дружелюбно, но я старался держаться максимально вежливо. Он стоял у камина, потупившись, засунув руки в карманы джинсов. — Извиниться. Я вел себя неподобающе, не имел никакого права на тебя нападать, в чем-то тебя обвинять и вообще… Я видел, что ему тошно. И я прекрасно его понимал — мы терпеть не могли друг друга с первого дня знакомства. И он, возможно, все же имел кое-какие права на свое мнение относительно того, кто должен выходить из спальни его бывшей лучшей подруги и бывшей девушки. Пусть и совсем маленькие. Хотя, он, наверное, и их потерял, когда изменил ей. А какие права имел я? Бывший враг, бывший Пожиратель смерти, осужденный на прозябание без магии — какие права имел я? Правильно — никаких. Но мне было жаль его. Он не мог отпустить прошлое, а без этого не получалось построить настоящее и топать в будущее. — Принято. — Я не знал, что делать дальше. Он удивленно посмотрел на меня. Что — не ожидал, что все будет так просто? Так я уже не тот Драко Малфой, который не упустил бы случая как следует поглумиться над поверженным врагом. Я теперь Дрей и должен соответствовать. Вот, стараюсь. И как бы мне не хотелось сделать все возможное, чтобы тебя больше тут и в помине не было — терплю. Всю свою вредность в кулаках сжал и держу, но ты лучше поторопись, надолго меня не хватит. Он замялся, покраснел, как будто услышал мои мысли. — Вы… Вы теперь вместе? — Он еле выдавил из себя этот вопрос. В глаза не смотрел — тоже, наверное, сдерживал себя изо всех сил. Я покачал головой. — Нет. Не вместе. Пока — нет. Но не потому, что я этого не хочу. — Она? Я пожал плечами. — Не верит. Наверное, у нее есть причина? — Я вопросительно взглянул на него, и он виновато отвернулся. Понял, что я в курсе. Вздохнул. — Зря не верит, наверное. Похоже, ты действительно изменился. — Уизли, я — Малфой, бывший школьный недруг, бывший Пожиратель смерти, осужден на жизнь без магии среди магглов. Она — прекрасная девушка, сильная волшебница, замечательный человек, отличный друг. Думаешь, ей нужно такое «счастье», как я? — В моем голосе было намного больше горечи, чем я сам ожидал. — Что нас ждет максимум? Переспим пару раз, получим обоюдное удовольствие, а потом вы с Поттером накроете банду, и я вернусь в свою каморку, и снова буду искать работу. А Герм вернется к магам, в работу, в науку… Что бы ты обо мне не думал — я не хочу так. Это слишком больно — прикоснуться и потерять навсегда. Он дернулся от этих слов. Ну, да. Они и к нему подходили. Вот только он обладал намного большим и гораздо дольше меня. Но — не удержал. А я, все же, еще надеюсь. — Поверь мне, я тебя понимаю, — Глухо сказал он и посмотрел мне в глаза. — И знаешь что? Если Герм будет не все равно — она не будет смотреть на то, где ты теперь и кто ты. Она просто будет с тобой. Так что не решай за нее. Я, наверное, не смогу простить себя до тех пор, пока не увижу, что она счастлива с кем-то другим. Невыносимо думать, что я сам все испортил, но так и есть. Не повторяй моих ошибок. Иначе просто оторву тебе голову. — И он шагнул в камин. А я остался стоять, задумавшись над его словами. Уже второй раз меня грозились прибить, если я сделаю больно девушке, на которую я раньше и посмотреть-то считал ниже своего достоинства, а теперь сам за нее готов башку любому оторвать. Да, жизнь прекрасна и удивительна. — О чем задумался? И где Рон? — Гермиона вошла в гостиную. — Ушел. Передавал тебе привет. — Я не сводил с нее глаз — интересно, она слышала наш разговор? — Да? Вы что — снова поссорились? — Она на меня упорно не смотрела. — Нет, даже наоборот — помирились. Герм? — Что? — Голос звучит испуганно. Повернулась, подняла на меня глаза, покраснела. — Как там дела с ужином? — Спрашиваю как можно равнодушней и вижу, как она облегченно выдыхает, стараясь, чтобы я не заметил. — Все отлично, я потому и зашла — думала позвать вас обоих ужинать. Идем? Мы ели практически молча. Она явно нервничала, а я думал. Надо было решиться и поговорить, наконец. Или нет? Или и правда ждать, пока все закончится? Но так я решаю за нас двоих? Черт! После ужина Герм сказала, что хочет посмотреть телевизор и ушла в гостиную, а я остался сидеть на кухне с чашкой кофе и книгой, в которой не видел ни строчки — все мысли крутились вокруг разговора с Уизли. Наконец, я не выдержал, и пошел к ней, в гостиную. Но Гермионы там уже не было. Я и не заметил, когда она ушла к себе. Решив, что это судьба и сегодня говорить ни о чем не стоит, я тоже отправился к себе, принял душ и собирался ложиться, надеясь еще почитать. Но, не успел я отойти от двери душа, как дверь в мою комнату тихонько открылась, и в комнату вошла Гермиона. Я стиснул зубы — на ней были коротенькие трикотажные шортики и такой же топик со смешной рожицей на груди, а на мне — только полотенце вокруг бедер, которое уже становилось тесным. Боюсь, при таком раскладе у меня было только два варианта: или сразу хватать ее в объятья или возвращаться назад в душ и помогать себе самому. Но я не двигался с места, пытаясь понять, зачем она пришла ко мне. А она, увидев меня, замерла и, кажется, задрожала, обхватив себя руками за плечи. Ее щеки пылали, а глаза… Она упорно старалась не смотреть на меня, но поневоле ее взгляд все время возвращался — она скользила взглядом по моим плечам, груди, бедрам…полотенцу. И от этого взгляда внутри меня разгоралась лава, унять которую могли бы, пожалуй, только ее объятья, и то вряд ли. Наконец, я не выдержал и сделал шаг к ней. Она моментально сжалась, но тут же упрямо дернула головой и, как будто приняв для себя какое-то важное решение, подняла голову, посмотрела прямо мне в глаза и медленно пошла ко мне. Теперь замер я. Она подошла и, привстав на цыпочки, обхватила мою шею руками и прикоснулась губами к моим губам. И все. У меня в тот момент окончательно снесло крышу. Я схватил ее в охапку и стал целовать ее всю — щеки, лоб, волосы, шею и, наконец, снова нашел ее губы. Такие нежные, сладкие, ласковые. Я ласкал руками ее тело, тихонько подталкивая к кровати, попутно стаскивая ее топик и где-то потеряв свое полотенце. И только у самой постели я нашел в себе силы остановиться на мгновение. — Ты уверена? — Мой голос был хриплым от желания, и казалось, что если она сейчас передумает — я умру на месте, но я должен был спросить. Я не хотел, чтобы она потом жалела об этом. Она тоже тяжело дышала и явно соображала сейчас не настолько хорошо, потому что сначала она непонимающе посмотрела на меня и только потом ответила: — Да. — Она нежно провела рукой по моим волосам, щеке. — Я хочу этого. И ты, я знаю, тоже хочешь. Так почему я должна мучить тебя и себя? А что будет потом — время покажет. Давай поживем сегодня. Да? — Она опустилась на кровать, мягко потянув меня за собой. — Да. — Внутри я кричал, орал от восторга. ДА! — Как же я хочу тебя! — Хрипло выдохнул я и снова накрыл ее губы своими, прижимая ее к себе, зарываясь пальцами в ее волосы, чувствуя, как она выгибается подо мной и стонет мне в ухо мое имя. Черт, действительно, мое! Она стонала «Драко», а не «Дрей», и этим окончательно свела меня с ума. А она вся извивалась подо мной, стараясь одновременно и помочь мне избавить ее от остатков одежды и как можно теснее прижаться ко мне. Шептала что-то бессвязное мне в ухо, прикусывая мочку, обхватывая меня ногами за талию. Кровь гудела набатом у меня в ушах и я разбирал только обрывки фраз: «как долго… мой… не верю… ждала… ты только мой!..» и я соглашался с ней, шепча в ответ, что я — ее, только ее, буду всегда, а она — моя, моя маленькая девочка, мое маленькое счастье, что никого никогда так не хотел, что задыхаюсь без нее… И на самой вершине, на пике нашего взлета, мое признание: люблю тебя! И ее слезы, когда она прижала к своей груди мою голову, не давая посмотреть ей в лицо. Гладила меня по голове, ласково целовала в макушку и тихонько всхлипывала, пока я наконец не пришел в себя, отдышавшись, и не вырвался, меняясь с ней местами — теперь я ласково прижимал ее к своей груди, обнимая, целуя ее маленькую ладошку и чувствуя, как она успокаивается и засыпает. Когда я проснулся, ее уже не было в комнате. Но с кухни доносился восхитительный аромат кофе и я не устоял. Быстрый душ — и я спускаюсь вниз. Я очень надеялся, что Герм не будет делать вид, что ничего не было. Признаться, я и сам не знал толком, как теперь себя вести, но тут все решала она, и от ее поведения зависело и мое. А она увидела меня и просто улыбнулась. И на душе сразу расцвели цветы и в животе запорхали бабочки и что там еще у влюбленных дураков обычно бывает? Обожаю ее! Я подошел и обнял ее, и она прижалась ко мне так доверчиво и ласково, как котенок. Чмокнув ее в нос, я потребовал себе кофе. Она рассмеялась. — Я так и знала, что теперь ты начнешь командовать! — Шутливо замахнулась она на меня полотенцем. — Конечно, как иначе? — Я поддержал ее игру. — Теперь ты будешь готовить и варить мне кофе, женщина! — Я сурово свел брови и придал лицу строгое выражение. — Вот прямо с низкого старта и разбежалась! — Она рассмеялась, но потом посерьезнела. — Гарри прислал сову. Забежит сегодня. Уточнить кое-какие детали. Мы ждали Поттера к обеду, но он примчался ближе к вечеру. На ходу схватил бутерброд и, жуя, попытался нам что-то объяснить. Конечно, тут же подавился, закашлялся, пришлось отпаивать его водой. Успокоившись, он попросил наделать ему побольше бутербродов с собой для него и ребят и стал рассказывать: — К последнему шагу все готово, посты расставлены. Сегодня они там все в сборе — вроде как ожидается новая партия товара или еще что. Но их в квартире много. Потому Аврорат надеется взять сразу всех. Кстати, говорят, что самый главный их босс до жути похож на тебя, Малфой, только постарше. Зовут Гидеон. — Гарри вопросительно глянул на меня, но я только пожал плечами — я такого не знал. Поттер кивнул. — Как только все начнется — над районом сразу перекроют доступ к трансгрессии, на всякий случай. Усилены посты в округе. — Мы еще раз просмотрели периметр по карте и были уверены, что ничего не упустили. Поттер ушел довольный, сообщив нам о времени облавы и забрав кучу бутербродов.