Kardemomme

Ты спишь так тихо, совсем не шевелишься. И, кажется, даже не дышишь. Не дышишь. А еще похож на ангела. Чистый, невинный, будто это и не ты еще час назад стонал и выгибался подо мной, пытаясь стать еще ближе, будто не ты толкался в мой рот быстрее и быстрее, а потом изукрасил всю шею засосами. Метками собственности. Ты собственник, Исак Вальтерсен. Кажется, мне нравится это. Ты понимаешь, что я должен уйти сейчас? Уйти, оставить, попытаться забыть. Потому что проблема не решена. Потому что Соня никогда... никогда не позволит, потому что я не хочу, чтобы кто-то сделал больно тебе. И делаю это сам. Пытаясь отказываться от тебя снова и снова. Пытаюсь уберечь от других, своими руками уничтожая твою веру в меня, убивая все чувства. Ты же любишь меня, малыш? Ты же любишь? Я вижу это в твоих глазах, когда ты вздрагиваешь от моих губ на твоей коже и опускаешь ресницы. Я слышу это в звуках твоего голоса, когда ты тихо и жалобно стонешь, закусывая губу и откидываясь назад. Я чувствую это в твоих пальцах, вцепляющихся в мои плечи с такой отчаянной потребностью. Ты любишь меня. И, когда я уйду, а ты проснешься один, это сломает тебя. Добьет. Но, поверь, так будет лучше. Лучше, чем если я останусь. Ты понимаешь, что я хотел бы всегда быть возле тебя, никогда не оставлять? Ты такой красивый, Исак. Такой страстный и жадный. Тебе всегда будет мало меня. А я никогда не забуду, как сияли твои глаза, когда ты открыл дверь для меня. Ты даже не ждал слова "прости". Меня все равно не простить. Я себя не прощу. Эта толстовка пахнет тобой, а вкус сигарет почти не чувствуется. Потому что везде - только ты. На языке, на коже и в венах. Я никогда не чувствовал ни к кому ничего подобного. Ни к кому. Это прекрасней, чем смерть, понимаешь? Если бы мы умерли с тобой здесь и сейчас, это был бы лучший финал... Я мог так думать раньше, пока не узнал, не распробовал тебя. А сейчас знаю, что ты должен жить вечно. Вместе со мной. Я должен уйти, но не смогу сделать и шага из этой комнаты. Это как пытаться не-быть. Не чувствовать. Не помнить. У меня осталось две сигареты и минут сорок до того, как ты проснешься. Проснешься и увидишь пустую постель. Я знаю, ты не заплачешь, лишь сморгнешь обиду с ресниц, чувствуя, как пустота вливается в вены. И больше никогда не посмотришь на меня, не поцелуешь, не опустишься передо мной на колени. И будешь не жить, - существовать. Будешь холодным и бесчувственным роботом. Будешь... Больше не будешь моим солнечным мальчиком, от одного взгляда на которого хотелось летать. А я... как буду я, зная, что сломал, убил, уничтожил? Зная, что никогда уже не коснусь, не слижу с твоих губ вкус кардамона. Гребаный кардамон, не в нем же дело, Исак. Я просто... люблю тебя. К черту. К черту Соню и всех врачей с их диагнозами. Я никогда не был живее, чем возле тебя. Ты поспи, хорошо? Просто спи, мой Исак. А я пока приготовлю нам завтрак. И, может быть, познакомлюсь с твоими смешными друзьями, что все утро ходят мимо нашей комнаты на цыпочках, то ли боясь разбудить, то ли прислушиваясь. Спи, хорошо? И ничего не бойся. Потому что я просто не смогу уйти от тебя. Даже если пришлось бы. И если мне потребуется бороться с целым миром, чтобы остаться, я сделаю это. Останусь здесь с тобой навсегда. Я могу, Исак?