Kardemomme

— Я скучаю. Спиной к спине. Вполоборота. Разрядом прошибает от того, как он близко, как вздрагивает почти незаметно, как быстро облизывает губы, как прикрывает глаза на мгновение. — Я скучаю, Тарьей. Голос тихий и виноватый. Ломкий, как иссушенные умирающие листья. Скребет вдоль позвоночника, сдавливает горло жесткой ладонью. Он рядом, так близко, только руку протяни, и можно пропустить сквозь пальцы мягкие волосы, коснуться щеки, положить голову на плечо и, опуская ресницы, вдохнуть его терпкий запах с нотками горьковатого цитруса. Он рядом, но напряжение между ними так ощутимо, что воздух словно сгустился. Кажется, прямо тут, от одного — к другому, протянуты тонкие стальные нити, что звенят, вибрируют... не пускают. Тихий вдох, и Тарьей наклоняется, сжимая руками виски. Жмурится, как от боли, тихонечко стонет. "Я скучаю", — и это больней, чем признание, глубже, чем обещание, важнее, чем весь чертов мир. — Хенке... — срывается с губ ядерной бомбой, взрывая сознание, разламывая грудную клетку, изрубая все, что под ребрами, в кровавый фарш. "Хенке", — шептал ему после съемок, запуская руки под футболку, а губы жадно сцеловывали стоны с обветренных губ, скользили по лицу, пробовали вкус кожи на шее, плечах. "Хенке", — всхлипом, закусывая губу, откидываясь на подушки, зажмурившись до звездочек перед глазами под жадными поцелуями, исследующими грудь, живот, бедра... Боже... "Хенке", — сдавленным хрипом, отбрасывая прочь телефон, в котором так много, так много твоих новых фото. Так много ее. "Хенке" Ты все решил за двоих? — Мне так тебя не хватает, — жалко и жалобно. Постыдно, убого. Не заслужил, не имеешь права, только не ты. — Заметил, ты веселишься. Все соцсети в ваших с ней снимках. Это даже не упрек, не досада. Холодная констатация факта. Ничего лишнего, просто слова. Плевать, что он видит и дрожь этих губ, и сжатые в кулаки длинные пальцы. Плевать, что Хенрик вздрагивает, как от пощечины. Заслужил. — Ты меня ненавидишь? Передернет плечами. Сил нет даже чтоб усмехнуться. Ненависть, Хенрик? Это было бы так легко и логично, ведь правда? Ненависть... — Нет. Я не ненавижу тебя. — Тебе больно? — Блять! Ты что за сеанс психоанализа тут устроил?! Хенрик... Все... все не так. У тебя девушка, ты влюбился. Будь счастлив. Ты не нашел времени даже на то, чтобы сказать. Я понимаю, так бывает. Но чего ТЫ ждешь от МЕНЯ прямо сейчас?! "Я понимаю?", — ха! Черт, это даже смешно. Не понимаю я ни хера. И не хочу. — Она не моя... Наверное, это предел, потому что у Хенрика срывает предохранители на раз. Иначе как объяснить тот вал информации, что захлестывает с головой, и он говорит, говорит, говорит. Торопится объяснить, оправдаться... вернуть. Вернуть все то, что проебал так бездарно. Повелся на какой-то мифический страх. Или глупый совет, что умудрился принять за разумный. — ... нельзя было так, я сейчас понимаю, но тогда казалось лучшим выходом. Потому что после того интервью, я не должен был говорить все, как есть, но разве мог я соврать? Ты мог, Хенрик. Ты — охуенно хороший актер. Я убедился... — ...она знает о тебе и просто согласилась помочь. Я сам себя загнал в ловушку, нас обоих. Но я больше так не могу. Ты — лучшее, что случалось со мной. Я не хочу, чтобы это кончилось так. Блять, Тарьей, я не хочу тебя потерять. Я так запутался. Накосячил. "Я так хотел бы поверить" — Может быть, это к лучшему? Откуда взялись силы? Почему получается говорить так небрежно, будто горло не стягивает невидимой удавкой, будто не дерет изнутри ржавой проволокой, будто... будто все хорошо. Будто ничего не случилось. — Тарьей. Не надо. Подскакивает на стуле, срываясь с места. Руки — в ладони. Тянет к себе, заглядывает в глаза. Там влажно и боязно, там, у зрачков. Там страх так огромен, что может утянуть за собой, если не уследишь и просто позволишь. Всего на секунду. И тогда пути назад уж не будет. Ты просто умрешь. Плюет на перешептывания и взгляды, кривые ухмылки случайных свидетелей. И весь его облик просто кричит: "Я здесь, перед тобой, для тебя. Пожалуйста, Тарьей". Снизу вверх — глазами в глаза. Подушечкой пальца вдоль запястья. Там, где колотится синяя венка. Тарьей закрывает глаза. Считает до четырех. Изо всех сил кусает изнутри щеку. Больно-больно, только бы не закричать. Смаргивает злые слезы с ресниц. — Мне предложили контракт. В тот день, когда ты дал то интервью. Я хотел посоветоваться, но потом... "...но потом все пошло по пизде" — Вчера я дал им ответ. Хенрик не узнает свой голос, когда спрашивает осторожно. Страшно. Так страшно, будто стоишь на краю высотки, вглядываясь в кажущуюся ниточкой автостраду далеко-далеко внизу. И лишь один вопрос: "Шагнуть или нет? Шагнуть вперед, зная, что крылья никогда не раскроются за спиной? Или остаться на месте?". — Контракт? — Новый проект канала Fox. Думаю, ты слышал о них... билеты уже куплены, Хенрик. — Когда? — За двадцать минут до полуночи. Я должен идти. Собираться. Каждое слово, как утыканный иголками шар, что едва-едва продирается сквозь опухшее горло. Не моргать, не двигаться, иначе сорвешься. Громкий выдох как удар плетью наотмашь. — Не уезжай. Я знаю, это такой шанс. Тарьей, но, если ты уедешь... ... это конец для нас, если ты просто уйдешь. — Такой шанс выпадает лишь раз. Заученно, деревянно, даже не пытаясь улыбнуться. Как будто там, под ребрами все мертво. Умерло очень давно. Когда открыл инстаграм и увидел... — Я все исправлю. Все будет, как прежде. Не будет. Уже никогда. Ты разве не видишь? Все сломано, Хенрик. Это просто обломки. Мусор, не нужный уже никому. — Мне жаль. Прочь, быстрее, как можно дальше. Не слышать выкриков и уговоров, не вслушиваться в дрожащий голос, не разбираться в значении слов. "Я не смогу. Я не смогу. Я не смогу" "Тебе придется" >... ...< Через два месяца все будет иначе. Другое полушарие, другая страна, другой язык. Другие друзья, другие задачи, новый проект. — Давай, дружок, соберись. Ты справляешься офигенно. Слышал, босс тебя очень хвалил. Знаю, график бешеный, но ты молодец. Уже решил, чем займешься в отпуске? Наверное, соскучился по дому? Вздрогнет, всего на секунду, выхватывая в глубинах памяти мутно-зеленый взгляд. Хохотнет принужденно, открывая ледяную жестянку с колой. — Ерунда. Что делать в Осло в это время года? А здесь я даже город толком не видел... У него там все хорошо. У него эта девушка и показы, фотосессии и какой-то проект. У него там... Оборвет сам себя, не додумав. Это пройдет. Все пройдет. Надо всего лишь чуть-чуть подождать. "Как ты там, Хенке?" Просто чуть-чуть подождать.