Kardemomme

Ему снятся желтые шторы и почему-то бескрайние просторы Техаса, в котором он не был ни разу. Ему снятся мириады параллельных вселенных и шумная вечеринка, где из закусок только мини-бургеры, а сам он — до нелепости голый, только черный галстук-бабочка — на шее. Ему снится чужой бассейн в подвале и мальчик, что учит дышать под водой. Мальчик в костюме бога. "Я знаю его". Эти бессчетные узоры из родинок, теряющиеся под воротником, но усыпающие и плечи, и спину. Эти распахнутые глаза, в которых, он точно знает, тонул бессчетное количество раз, и всегда эти руки подхватывали и держали. Не давали упасть. В этой жизни и всех предыдущих. Ни единого раза. Ему снятся десятки забавных рисунков, которые он находит по утрам на подушке, на тумбочке, на окне, даже в шкафчике в школе, в карманах. Ему снятся сырные тосты и кардамон, ужасный привкус во рту, который оба пытаются смыть ледяным пивом. Сладковатая травка и чужие пальцы, что время от времени соскальзывают на его руку случайно. Ему снится бессонница и белый пустой потолок. Быстрые шаги по ступеням и такой громкий, почти отчаянный стук в его двери. Ему снится, как волной прибоя сметает с порога, как язык сплетается с языком. Ему снится раскиданная по полу одежда. И мальчик... тот самый мальчик — теперь на коленях. Ему снится лифт, и они вдвоем, парящие, точно птицы. Ему снится жара и дыхание, которого опять будто мало. Ему снится мокрая челка, падающая на лицо, и задушенный стон, и бедра, сжимающие так крепко. А потом — долгий бег босиком, и колючие капли, конца которым словно не будет. Ему снится мальчик. Грустный мальчик с огромными глазами. Как небо. Мальчик в куртке и капюшонах, он замерзает. Мальчика надо согреть, удержать. Мальчику надо сказать, что все теперь будет иначе. "Ты не один". Ему снится белоснежный лайнер, качающийся в пушистых облаках, как на батуте. Чрезмерно любезные стюардессы и их поджатые губы, когда в кабинку уборной просачиваются не по очереди, а вдвоем — с разрывом в каких-то пятнадцать секунд. Ему снится тряска на высоте в десять тысяч метров над морем и страх, которого здесь быть просто не может. Страх, вытесняемый пьянящим восторгом. Как пузырьки от шампанского, что лопаются на языке и так смешно щекочут в носу. Ему снится пестрый и крикливый Марокко, одинаковые цветастые рубахи и кольца — у каждого на левой руке. Ему снятся ласковые воды лагуны и тот, кто опять утянет на глубину, чтобы проверить, как мальчик усвоил урок. Ему снятся огромные звезды, которых на небе так много, что глазам больно смотреть. Ему снятся прохладные губы, что прихватывают шею тихонько, а потом шепчут хрипло на ухо... шепчут такое, что... слишком мало воздуха, и он опять не умеет дышать. Ему снится... ему снится так много... Ему снится, что утром он откроет глаза и уткнется в ясный, искрящийся взгляд. Может быть, чихнет от желтого лучика солнца, прячущегося на их шторах. А потом рухнет с головой в поцелуй. Он поймет, что все это ему вовсе не снится. Что мальчик в костюме бога стал всем его миром. — Почему ты улыбаешься? — Потому что я счастлив.