Kardemomme

— Ты уверен, что нам нужна елка? Рождество и Новый год ведь прошли. Хенрик фыркает, вытряхивая из-за пазухи снег. У него щеки разрумянились на морозе и глаза блестят ярко-ярко, как звезды в ясную ночь. — У нас каникулы, мелкий. "Мелкий" фыркает громко, как лошадь. Он его уже почти перерос и за прошедший год так раздался в плечах. Уже не мальчик — красивый мужчина. У Хенрика пальцы поджимаются каждый раз, стоит тому скользнуть языком по губам или даже просто наклониться чуть ниже. Впрочем, так ведь было абсолютно всегда — рядом с ним. — Мы можем просто накупить побольше пива, заказать какой-то еды и... я не знаю. Смотреть "Мстителей" круглые сутки. Черт с тобой, я даже на "Звездные войны" согласен. Ведь вроде как праздник. Но захреном нам эти все заморочки? — Потому что я хочу создать атмосферу... антураж... Понимаешь? — Пиздец. Спорить с Холмом, впрочем, себе же будет дороже. Тарьей махнет на все это и тут же полезет в сугроб за ним следом. — У тебя кроссовки на рыбьем меху. Вылезай, еще воспаления легких нам не хватало. — Угу, мамочка. Блядство, Хенке, лучше меня не беси. И тут же запустит снежком с разворота, попадет куда-то в висок. Холм, вообще-то ожидавший от своего парня чего-то такого... в теории, но вот так... Покачнется, вцепившись из последних сил в несчастную елку. Почти свалится по склону кубарем вниз, в последний момент ухватится за протянутую руку. Чертыхнется... А Тарьей... — Слушай, ну елка — ага, офигенно. Только ты это... себя не угробь, — у Тарьей тревога, близкая к панике, пляшет в глазах. У Тарьей закушенная губа и пальцы вцепились до синяков и до боли. Тарьей, наверное, в красках представил, как Хенрик катится вниз, по пути собой собирая все пни, кусты и засыпанные снегом твердые камни. Несется вниз, как торпеда, и падает прямо на лед, что тут же лопается под ним с радостным хлюпом... — Эй... мелкий. Отпусти, все нормально. Ну, ты чего? Видишь, я цел? — Нахуй елку и праздники, правда. Пойдем лучше домой. Там у нас глинтвейн и вроде как видеоигры. Натянем на окошко гирлянду, и дело с концом... — Мелкий... Ти, перестань, все нормально. Бросит елку прямо здесь, на снегу. Ледяными ладонями — к лицу, и тут же следом — губами. — Мой праздник — это ты. Хорошо? Но елка... давай ее все же тоже возьмем, раз срубили? — Угу. Блять, и зачем я подписался на это? — Давай, выше нос. Пошли уже, холодает. И перед тем, как наклонится за елкой, хлопнет себя по карману, проверяя — на месте. Вечером, у этой вот, уже наряженной, елки с бокалом вина и под треск огня в очаге... вечером, если сложатся звезды... Вечером он ему скажет, предложит. И, возможно /конечно!/ услышит заветное "да". И увидит, как эти глаза засияют восторгом. И больше никогда... никогда и никому не отдаст. Новый год — время добрых чудес. Тарьей Сандвик Му — его личное, персональное чудо.