Kardemomme

— Это плохая идея. Категорически не советую, — бросает Драко, не глядя на брата. А Эвен крутит в руках острый нож, но нарезать мандрагору пока что не начал. Пялится откровенно на того мелкого с Хаффлпаффа, что обмотан черно-желтым шарфом почти до бровей и с начала сдвоенного урока нет-нет да и зыркнет быстро на их стол из-под челки. Облизнется торопливо и снова уткнется в котел, где булькает бурая жижа, даже отдаленно не схожая с противоядием, которое они варят сегодня. Драко нарезает корень мандрагоры буквально вслепую. Идеально ровные дольки ложатся на стол. Эвен задумчиво мнет пальцами ягоды белой омелы, уже раздавил их большую часть, заляпав рукава и полы мантии соком. — Хуже что ли, чем твой гриффиндорский придурок? Да ладно? — уворачивается от подзатыльника уже машинально, отклоняясь назад. Ведет языком по губам, все еще не спуская голодного взгляда с мальчишки. Тот громко глотает и становится почти фиолетовым, как плоды абиссинской смоковницы, из которой вчера их факультет варил уменьшающее зелье. Ойкает и тянет указательный палец в рот, должно быть, порезавшись острым лезвием. Эвен тут же давится воздухом и дергает узел галстука на шее, пытаясь ослабить. — Мордред... это запрещенный прием. — Ничего не получится, братец. Он, может, и пялится на одного из слизеринских принцев, но подойти побоится. А ты, мы знаем, как и любой из Малфоев, слишком гордый, чтобы попробовать самому. И... не забудь, что есть Соня, маман уже готовит помолвку... Смеется на удивление не ядовито, а тихо. И как-то, наверное, немножечко грустно. Эвен даже мог бы его пожалеть. Если бы знал, что у старшего /на четыре минуты, но все же/ брата есть что-то, отдаленно схожее с сердцем. Что же до Поттера... случайная прихоть — это просто не в счет. Это как Нимбус последней модели, который Драко стребовал с Люциуса еще в их три года, совсем не умея летать. Драко Малфою никто никогда не умел отказать. * Пацан плещет себе в лицо ржавой водой, что еле-еле сочится из раздолбанного, дырявого крана в заброшенном туалете, где кучу лет живет только надоедливый призрак вредной девчонки. Сегодня здесь от Плаксы Миртл — ни следа. Зато писклявый Пивз нарезает круги под потолком, задорно выкрикивая ругательства и грозя мальчишке привидениями вкупе с желчным Филчем. — Меня зовут Эвен. Эвен Малфой. Наверное, тебе нужно полотенце? Протягивает белоснежный платок с изящной монограммой в углу. Пальцем невзначай ведет по запястью и губы изгибает довольной улыбкой, чувствуя ответную и явно невольную дрожь. Ох, до чего же хорош. — Ис-сак... — ... Вальтерсен. Я знаю, конечно. Новенький в Хогвартсе в этом году. Наверняка после Ильверморни все здесь кажется чуждым? Я мог бы помочь... все здесь тебе показать. — С-спасибо. Не стоит... Протискивается мимо него торопливо, и Эвен разбирает запах полировки для метел, примятой на солнце зеленой травы, каких-то диковинных ягод. Слюна густеет, собираясь во рту, и он глотает с трудом, таращась, как дурак, на уже закрытые двери. Может быть, это такой приворот? Почему иначе перед глазами плывет и теряются мысли, стоит ему увидеть мальчишку... Исака. Почему галстук душит, а руки тянутся, чтобы коснуться? До звездочек, вспышек перед глазами хочется ткнуться в губы губами, раскрыть чужие своим языком. Целовать и вылизывать его, обмирая... То-то Драко будет смеяться. Или за брата башку кому-нибудь оторвет. Возможно, скинет с метлы или даже натравит Барона. * Ночью Драко вваливается в спальню с галстуком набекрень и полами рубашки, торчащими как попало. У него под ухом — засос размером со сливу и глаза блестят, как после пары пива или чего-то покрепче. Он невменяем, он пьян. Ухмыляется, запрыгивая прямо в обуви на кровать и утыкается брату лицом в шею куда-то. — Все получилось? Не говори, что ты от Поттера... — Не скажу... — отчаянно мотает во все стороны головой, обхватывая Эвена руками. — Ничего никогда не скажу — ни тебе, ни кому-то еще. И ты не спрашивай. Ладно? — Конечно. Эвен ведет рукой по спине, успокаивая, прогоняя тревогу. — Все будет хорошо. Ты же принц. Ты же — сам Драко Малфой. И в ответ отчаянно-хрипло: — Мелкий, все охренительно сложно. Я помню... помню, Драко. Ведь Панси и Соня, отец и договор их семей. * На следующий день ловит мальчишку в коридоре у кабинета Зельеварения. У того — совиное перо в волосах и пунцовые от бега щеки, а еще сбито дыхание и какая-то искринка прямо в зрачках. Черных-черных, как небо над Астрономической башней. — Эвен? Что ты... я не... меня Седрик ждет в библиотеке, я должен... — Пойдешь в субботу в Хогсмид со мной? — и наклоняется низко-низко, почти мажет губами по сладкому, пахнущему лакричными леденцами, манящему рту. Исак спиной прижимается к стенке и голову втягивает в плечи. Моргает все чаще. И ерзает, будто ему неудобно. — Я не... — Можем встретиться там. Зайдем в Сладкое Королевство съесть по пирожному или посидим у Розмерты. Ты пил наше сливочное пиво хоть раз? Я угощаю. А в «Дэрвиш и Бэнгз» купим тебе новые перья, а то твои, я заметил, больше рвут пергамент, чем пишут. Пойдем? Мальчишка глядит, как олень, испуганный шумом. Хватает ртом воздух и не говорит, точно вдруг онемел. Но осторожно кивает, себя кусая за губы. Становится так необъяснимо тепло. Хорошо. — Прекрасно, скорей бы суббота. Исак, я буду ждать, — и припускает прочь, к кабинету по Трансфигурации, возле которого уже хмурится Драко, не сводящий с них въедливых, пасмурных глаз. Мимо проходит лохматое недоразумение — Поттер в окружении верных друзей с Гриффиндора. Драко буркает что-то и тут же торопливо устремляется следом, забывая про младшего брата. Делает вид, что совсем не следит. Эвен прячет в ладонях лицо и выдыхает. Все хорошо. У них будет все хорошо.