Kardemomme

– Я это... наверное, помешал? Извиняюсь... Питер вываливается в спальню из шкафа, стряхивая с головы клетчатые рукава рубашек и флисовые – теплых толстовок. Дверца нерешительно, очень тихо скрипит. Он спотыкается, зацепившись носком кроссовки о невысокий порожек. Нажимает на запястье кнопку, деактивируя костюм Паука. И бросает взгляд на кровать. Лишь один. – Черт. Простите. Я не вовремя, понимаю, но вариантов больше нет от слова совсем. Его не то, чтобы не замечают или не слышат. Эвен на секунду отвлекается от поцелуя, даже приветственно моргает Питеру. И тут же вязнет в своем Исаке опять. Эвен, видимо, просто ничего не может поделать. Как звездолет, набравший полный ход, не в состоянии затормозить за секунду. Кэрол Дэнверс и та не смогла б моментально. Исак возится и сопит, заметив, наверное, краем глаза движение. Но Эвен, обхватив по-хозяйски рукой, подтаскивает ближе и с бока переворачивает на лопатки, вминает в подушки и вжимается бедрами в пах. Рычит и шепчет одновременно что-то такое, отчего кудрявый мальчишка стонет так громко и невероятно красиво. Питер начинает потеть. – Нет, ребят. Я все понимаю. Конечно. Вы тут не стесняйтесь. Я лучше пока... снаружи где-нибудь вас подожду. На кухне у них в холодильнике натурально повесилась мышь. Там он находит кусочек засохшего сыра и покрывшийся плесенью контейнер с остатками какой-то непонятной еды. Зачем-то засунутый в морозильник рулон туалетной бумаги и капсулы для кофе-машины – в отделе для зелени и овощей. Питер вздыхает, застегивая молнию куртки. Ну что же, пока гостеприимные хозяева закончат свои... кхм... дела, можно позвонить, например, в службу доставки или сгонять в супермаркет. Впрочем, безопаснее будет звонок. Да и сырость на улице не по сезону, а мокнуть совсем не охота. Не после всего. Он морщится, вспоминая бой со стихиями, которые по факту оказались дронами и миражом. Иллюзией, созданной обманщиком. А он ему верил. Он так хотел опять обрести плечо, на которое можно легко опереться. Человека, которому доверил бы все. Он так жестоко ошибся. Не проходит и часа, к нему присоединяется взъерошенный Эвен. Немного смущенный, с зацелованной шеей. Пьет долго и жадно воду прямиком из графина. Фыркнув, опускается на покачнувшийся табурет, лохматит пальцами волосы, что и без того, как солома, в которую с крыши прыгала ребятня. – Привет. Ты к нам, получается, в гости? Непонятно, правда, почему вдруг из шкафа. Но кто разберет вас, супергероев. Прости... мы не хотели показаться негостеприимными, просто... Просто ты – весь в нем, с головой, целиком, навсегда. Разве здесь вообще нужны объяснения? Питер смущенно разводит руками над картонными стаканчиками с дымящимся кофе. – Какие могут быть извинения? Это я.... вторгся в вашу квартиру. У меня... большие неприятности дома в Нью-Йорке. Вот я и... А тут, пока ждал, заказал всего понемногу. Кофе и завтрак – яйца с беконом, булочки. Готовить сам, прости, вообще не умею. А у вас в квартире шаром покати. – Всего понемногу – это просто чудесно. Именно так, как любит Исак. Эвен загадочно улыбается, отпивая свой обжигающе-крепкий напиток. Довольно урчит и ненадолго глаза прикрывает. Питер на край табурета присаживается осторожно. Спрашивает, уже зная ответ: – Исак не выйдет? – Попозже. Он... снова уснул. И снова Эвен мечтательно тянет губы в улыбке. Питер пытается не замечать червячка, что неприятно шевелится в районе солнечного сплетения. Спускается медленно к животу. Питер моргает, стараясь справиться с внезапно накатившим смущением, прогнать из головы образы этих двоих, предающихся любви так беззаветно. Эвен пьет, обжигаясь. Не замечает смущения давнего друга. – Расскажешь, что приключилось? Прибыл... через шкаф... без звонка. На тебя не похоже. Случилось чего? Случилось? Танос грянул и уничтожил ровно половину живущих. Мстители сумели, конечно, через пять лет отыграть все назад. Но потери... Боль обжигающей плеткой хлещет внутри, и Питер старается переключиться. Эти двое... могли вообще ничего не заметить, в друг друга полностью провалившись. Что им какие-то пять лет пребывания нигде, если вместе? Возможно, даже где-то там – по другую сторону небытия. – Телевизор не смотришь? Эвен косится на черный небольшой прямоугольник возле окна, покрывшийся пылью. Неловко поддергивает рукава до локтей и отставляет стаканчик. – Слушай, да как-то все время не до него. Если честно, и новости в ленте почти не смотрю, Youtube вообще не включаю. Как-то получается так. Ты не думай, что мы все время с Исаком проводим в постели. – Легкий румянец говорит об обратном, но кто такой Питер Паркер, чтобы судить? Он и сам бы из нее не вылезал, только вот... не срослось, не слюбилось... взаимно. – Встречаемся с ребятами иногда, ходим в парк. До эпидемии успели сгонять в Марракеш. И наверняка не увидели толком ни сады-оазисы, цветущие буйно среди жарких песков, ни величественные стены дворцов, ни тонкие минареты медины. – Понятно. Случилось... да не то чтобы прям... была серьезная заварушка в Европе, и по моему недосмотру суперсовременное оружие оказалось в руках проходимца. В итоге мы его победили. Но он после смерти... не смотри ты так, это сложно. Сумел раскрыть публично мое инкогнито и обвинил в атаках меня. Получается, теперь я – опасный преступник. Уйти помог доктор Стрэндж... хранитель Камня Времени. Я про него не рассказывал. Создал портал прямо к вам. Не хватило времени для точной настройки. Так я в ваш шкаф и попал. Эвен задумчиво покусывает фильтр сигареты. Прикуривает, наполняя легкие дымом. Сизое облачко плывет к потолку. – Хорошо, не врос куда-нибудь в стену. С твоими магами, я помню, и не такие осечки бывали. Теперь в международном розыске, говоришь? Еще поди объявили награду? Рука слишком сильно сжимает бумажный стакан, половина выплескивается на пальцы и на пол. Питер рассеянно стряхивает темные капли. – Да. Так что можешь сейчас позвонить... куда надо. За укрывательство, наверное, по голове не погладят. Эвен протягивает пачку, и Питер молча берет сигарету, хотя даже не курит. Странно... вообще никогда не курил. Лишь представлял, как стеганет наотмашь равнодушие в глазах Тони Старка, если застанет его с сигаретой... и как отрезало. Насовсем. Эвен потрясающе равнодушен к столь неожиданным новостям: – Я телевизор все равно не смотрю. Откуда мне знать, что там накосячил мой давний приятель? Приехал к нам погостить. Добро пожаловать, Питер. Оставайся, насколько захочешь. И для пожатия тянет ладонь. Пальцы теплые, а подушечки чуть царапают кожу. Крепкий, безнадежно остывший кофе Питеру кажется чуточку слаще.