L. A. Woman

— Большие города, кажется, никогда не спят, — задумчиво произнесла Кэти, глядя в окошко лимузина, везущего Цеппелинов по улицам Нью-Йорка. — Вы только посмотрите: огни, огни, кругом огни, как будто никто и не думает ложиться. Всё Большое Яблоко залито светом, словно белый день на дворе, а меж тем уже давно за полночь. И люди спешат куда-то по ночным авеню, и машин полным-полно… Вавилон, муравейник. — Кэтрин, а разве Париж ночами погружается во мрак и крепко спит? — подал голос Бонзо. — Насколько я помню, там тоже и огней море, и немало народа бодрствует, и заведения работают чуть не до утра. — Да, Джон, это так, — согласилась Кэти. — Но в Париже всё как-то по-другому. Нет там такого размаха ночной жизни, как в Нью-Йорке. Машин меньше, людей меньше, реклама на каждом шагу не режет глаза. Всё-таки Европа сильно отличается от Америки. — А как же Москва? — не отставал Бонэм. — Неужели ночью она темна и погружена в сон? — Да, конечно, а по улицам ходят медведи и закусывают запоздалыми путниками, — развеселилась Кэти. Цеппелины дружно рассмеялись. — Нет, в самом деле, Кэтрин, расскажи, как там ночью в Москве? — полюбопытствовал Питер Грант. — И кстати, у нас осталась пара бутылок шампанского, так что мы можем ещё раз выпить за здоровье именинницы. Ричард, открывай! Пробка звучно хлопнула в умелых руках Коула, и он поспешил разлить обожаемый Плантом «Дом Периньон» по подставленным фужерам. Вино заиграло в тонком стекле, шипя и пузырясь. Кэти взяла из рук Роберта бокал и чинно сделала глоток. — Ммм, сколько же я сегодня выпила! — хмельно улыбнулась она. — Но это ничего, в праздник можно. Так, на чём мы остановились… точно, на Москве. Кэти сделала паузу и посмотрела сквозь наполненный янтарной влагой бокал, будто изучая бурю пузырьков в нём. Потом слегка пригубила благородный напиток и продолжила: — Знаете, ребята, в Москве я жила близ Садового кольца. Шумноватое место, надо сказать! Поток машин не прекращается ни на минуту, и такое ощущение, что ночью он куда плотнее, чем днём. К соседке родственники из тихого подмосковного городка приезжали, так каждый раз жаловались, что с непривычки уснуть невозможно. А я этого шума и не замечала никогда. Что касается ночной жизни… Есть она в Москве, конечно же есть. Только по масштабу с парижской никак не сравнится, а уж с нью-йоркской и подавно. — Советский народ должен как следует высыпаться ради суровых трудовых будней, — улыбнулся Плант. — Помнится, детка, ты что-то такое рассказывала в лето нашего знакомства, когда мы по Лондону после концерта в Роял Альберт-Холле гуляли. И кстати, в нашей старой доброй столице с ночной жизнью всё в полном порядке. — Я знаю, милый, — ответила мадам де Нуво, — хоть и не посещаю лондонские злачные места. Клубы сами по себе, а я сама по себе. Мне там неинтересно. — О, кажется, мы приехали, — глянув в окно, произнёс доселе молчавший Пейдж. — Не знаю, как вы, парни, а я с удовольствием выпью чего покрепче за здоровье Кэтрин. Шампанское — это очень хорошо, но всё же я предпочитаю мужские напитки, да и никто из вас, наверно, тоже от виски не откажется. — Куда уж нам, — осклабился Коул, — тем более шампанского осталась последняя бутылка, так что вручим её даме. Держи, Кэтрин, это тебе лично от меня. Выпьете её с Перси дома. — Спасибо, Ричард, — улыбнулась мадам де Нуво, забирая из рук Коула протянутый ей запотевший сосуд. — День рождения закончился, но праздник продолжается. Правда, ребята, давайте погуляем ещё, только недолго, а то мы с Робертом хотели повторить вчерашнюю вечеринку на двоих, да и подарок Ричарда пришёлся очень кстати: кажется, у нас дома есть ананас. Цеппелины понимающе засмеялись, вспомнив, с каким воодушевлением год назад Кэти читала нетленное стихотворение русского поэта про ананасы в шампанском и с каким удовольствием пробовала потом это экзотическое блюдо. Меж тем лимузин остановился возле дверей ночного клуба «Scene» — излюбленного места отдыха Цеппелинов в Нью-Йорке. Шофёр открыл дверцу, и музыканты шумною толпой вывалились в тёплое марево июньской ночи. Последней, приняв протянутую Робертом руку, выпорхнула Кэти. «Ах!» — вырвалось у неё из груди, когда Плант, сжав в объятьях тонкий стан, слегка приподнял подружку над землёй и припал к сладким губам цвета неспелой вишни продолжительным поцелуем. Кэти поняла, чего добивается Роберт, но возмущаться не стала, ибо сама хотела ровно того же: оказаться вдвоём с любимым подальше от шумного клуба, там, где никто не помешает им сполна насладиться обществом друг друга. Но пока они стояли на пороге «Scene», заглянуть в который Цеппелины отчего-то не спешили. — Ребята, а почему мы не заходим в клуб? — поинтересовалась Кэти, едва Роберт позволил ей снова опуститься на грешную землю. — Я думала, мы сразу туда пойдём. — Кэтрин, малышка, не гони лошадей, — поджигая ароматную гавайскую сигару, промолвил Питер Грант. — Погода стоит чудесная, так отчего же нам не подышать свежим воздухом? Эй, парни, давайте покурим для начала, а потом можно будет и в клуб. Насколько мне известно, Ричард заранее забронировал столик на этот вечер, так что торопиться не обязательно: в этом заведении мы всегда желанные гости. Цеппелины с ленивой галдецой достали сигареты и задымили, прикуривая от коуловской зажигалки. Грант, воспользовавшись тем, что Кэти смотрит куда-то в сторону, быстро показал большой палец Планту: молодец, парень! благодаря твоему хитрому манёвру с поцелуем Кэтрин совершенно не заметила исчезновения Бонзо. Роберт улыбнулся в ответ и притянул левой рукой к себе Кэти; в правой же он чуть на отлёте держал сигарету, не желая, чтобы дым тревожил обоняние любимой. Грант молча усмехнулся, ещё раз поднял вверх большой палец и, развернувшись вполоборота, с важным видом стал слушать, как Пейдж с Джонсом жарко обсуждают какие-то им одним известные хитрости гитарного овердаббинга. Меж тем вот-вот должен был появиться Бонзо, и появление это должно было быть весьма эффектным. Оставалось совсем чуть-чуть потянуть время и… В конце улицы показалась светящаяся точка; с каждой секундой она всё больше увеличивалась в размерах и приобретала очертания дорогого элитного авто. У Кэти аж дыхание перехватило, когда она узнала в стремительно приближающейся машине Бьюик Ривьеру 1969 года, которая уже довольно долгое время будоражила её воображение и покупка которой по непонятным ей самой причинам всё откладывалась в долгий ящик. Нет-нет, молодая графиня вовсе не намеревалась променять любимую красную Берлинетту на новенькую Ривьеру, но отчего бы не обзавестись роскошной американской машиной в Нью-Йорке? Вот только поход в автосалон всякий раз почему-то срывался: то надо было срочно собираться в аэропорт и лететь в города, где публика волновалась в ожидании концерта Лед Зеппелин, то Роберт придумывал столько планов на выходные, что ни минутки не оставалось для того, чтобы посетить магазин и выбрать машину. А сейчас вожделенный автомобиль, лихо развернувшись, замер возле обалдевших Цеппелинов; из него вышел Бонзо и… протянул Кэти ключи. — Держи, Кэтрин, катайся с удовольствием. Кэти ошалело посмотрела на стоящую перед ней ярко-бирюзовую Ривьеру, потом непонимающим взором уставилась на связку ключей в своей руке, затем перевела взгляд на Бонзо и снова глянула на машину, не в силах поверить, что это не сон, не игра воображения. — Роберт, — обернулась она к Планту, — что это? — Это твоя новая машина, — с улыбкой ответил Плант, — подарок тебе от всех нас. Бьюик Ривьера тысяча девятьсот шестьдесят девятого года выпуска, купе, кузов цвета яйца дрозда, мотор объёмом семь литров и мощностью триста шестьдесят лошадиных сил, разгоняется до шестидесяти миль за восемь с половиной секунд, максимальная скорость — сто восемнадцать миль в час. Неплохая штучка, не так ли? — Да, конечно… Питер, ребята, это правда? — Кэти растерянно обернулась к Цеппелинам. — Что кузов окрашен в цвет яйца дрозда — сущая правда, — засмеялся в ответ Коул. — Мы с Джи и Бонзо долго ржали, когда узнали об этом, но решили, что несмотря на дурацкое название, цвет очень хорош и тебе обязательно понравится. Мы угадали? — Да… Нет, я не об этом, — Кэти упрямо тряхнула головой. — Это… — Бонзо сказал сущую правду, — прервал ошеломлённую девушку Грант. — Мы всё думали, что бы такое подарить нашей милой графине на двадцатипятилетие, пока Перси не обмолвился о том, что ты очень хочешь приобрести Бьюик Ривьеру. У нас был свободный день, вот мы с Ричардом и Бонзо и смотались быстренько в Нью-Йорк, где и нашли эту красавицу. Скажи, Кэтрин, как она тебе? Нравится? — Очень, очень нравится, — прошептала Кэти, украдкой смахивая набежавшие на глаза слёзы. — Великолепная машина! Роберт… Питер… Ребята… Такой дорогой подарок… Спасибо вам большое! — Владей, Кэтрин! Езди побольше, только шибко не гоняй! Гладкой дороги тебе и осторожнее на поворотах! С днём рождения! — посыпалось со всех сторон. Всё ещё не пришедшая в себя Кэти порывисто пожала протянутые ей руки и чмокнула каждого из Цеппелинов в щёчку, получив столь же бурные любезности в ответ. Потом бочком прижалась к Планту и чуть смущённо произнесла: — Ребята, вы не обидитесь, если мы с Робертом опробуем ваш подарок прямо сейчас? Уж очень не терпится сесть за руль этой красотки, до того она хороша! — Да поезжайте уже! — засмеялись Цеппелины. — И без слов понятно, что у вас сейчас одно желанье на двоих. Только завтра на концерт не опаздывайте! — Не волнуйтесь, ребята, мы будем вовремя, — улыбнулась Кэти. — Дорогу до Нассау Колизеум я найду. — Она найдёт, — со смехом повторил Плант, вспоминая прошлогодний вояж от Уэмбли Эмпайр Пул до дома на Риджент-стрит. — С моей ненаглядной нарочно не заблудишься. Он отсалютовал Цеппелинам отобранной у Кэти бутылкой «Дом Периньон» и распахнул перед любимой водительскую дверцу: — Милая, прошу! До завтра, парни! Кэти помахала рукой и звонко крикнула: «Пока!», а Бонзо, воспользовавшись тем, что Роберт слегка замешкался, пристраивая в машине шампанское, шепнул ему на ухо: — Перси, в багажнике есть плед, вино и целая корзина фруктов. Не знаю, куда вы поедете, но в любом случае вам всё это пригодится. — Спасибо, Джон, — Плант пожал другу руку. — Хорошего вам вечера. Дверца захлопнулась, и роскошная Бьюик Ривьера тронулась с места, плавно набирая ход. — Куда отправимся? — осведомился Роберт, удобно устроившись на мягком пассажирском сидении. — Давай махнём на Брайтон-Бич, — мечтательно ответила Кэти. — Очень хочется оказаться на морском побережье. — Там океан, — машинально поправил подружку Роберт и тут же встрепенулся. — А ты знаешь дорогу туда? Или опять заранее изучила маршрут? — Пусть будет океан, — согласилась Кэти. — А что касается маршрута… Если ты помнишь, я не очень-то жалую Нью-Йорк, но всё же пару раз в году приезжаю сюда. У нас с кузеном Филиппом есть кое-какие активы в американских фирмах, вот мне и приходится сопровождать его в деловых поездках. Стэнли, наш здешний шофёр, любезно согласился показать мне город во всех подробностях, так что я теперь неплохо ориентируюсь на местных дорогах. И прямо сейчас мы минуем Бруклинский мост и помчимся навстречу океану. Кэти нажала на газ, и Ривьера, уютно урча мотором, растворилась в слепящем неоне огней нью-йоркской ночи.

***

Новенький Бьюик Ривьера замер у самой кромки пляжа. Неподалёку на расстеленном на песке тонком пледе лежали, глядя в небеса, мужчина и женщина. Молодой человек, жестикулируя в воздухе одной рукой, негромко рассказывал о чём-то своей спутнице, а та время от времени смеялась, и этот смех серебряным колокольчиком звенел над пустынным пляжем. — Как мило, Роберт, — наконец произнесла девушка, устраиваясь на мужском плече поудобнее, — ты бываешь таким увлечённым, когда речь заходит о музыке или о твоих родных местах. Слушать тебя в такие моменты чрезвычайно занимательно. — То же самое я могу сказать о тебе, драгоценная моя Кэти, — мужчина чуть повернулся на левый бок, чтобы заключить женщину в объятья. — По-моему, ты забываешь обо всём на свете, когда начинаешь рассказывать о Москве. У тебя так горели глаза во время дискуссии в лимузине! Я едва дотерпел до конца представления, настолько сильно мне хотелось взять тебя под белы ручки и умыкнуть куда-нибудь в укромный уголок. Но нужно было дождаться возвращения Бонзо, иначе парни здорово бы на нас обиделись. Зато теперь мы одни и никто не сможет нам помешать. Кэти ничего не ответила. Наступившую вдруг паузу несколько раз прервали звуки поцелуев, завершившиеся приглушённым женским стоном. Крепкая ладонь Роберта нежно поглаживала обнажённую кожу Кэти, заставляя девушку плавиться под этими немудрёными ласками. Эмоции кружили голову не хуже выпитого шампанского, погружая влюблённых в водоворот страсти, но ни Роберт, ни Кэти даже и не думали противиться этому. Вскоре мужчина и женщина отрешились от всего мира, позволив волне всепоглощающего желания захлестнуть их с головой и унести в море любви. Они нежились в его белой пене, с головой уходили в жаркую глубину, врастали друг в друга, умирали и рождались вновь, чтобы ещё раз пойти древним путём любви и нежности. А сверху на них смотрели вечные звёзды и луна призрачным светом заливала ночной пляж. Наконец Роберт и Кэти завершили своё умопомрачительное путешествие. Уставшие и умиротворённые, они лежали рука к руке, наслаждаясь тонким послевкусием такой сладкой близости и ласковыми прикосновениями ночного бриза, приятно обдувавшего их разгорячённые тела. Локоны Роберта разметались по пледу, и Кэти подумала о том, как непросто теперь будет вытряхнуть из них набившийся песок. Но стоило ли беспокоиться об этом сейчас, когда вокруг во всём своём великолепии царила короткая июньская ночь, дирижируя тихой симфонией нежности, наполнявшей души влюблённых? Должно быть, нет. Словно почувствовав мысли любимой, Роберт нащупал её тонкие пальчики и чуть сжал их, тихонько поглаживая большим пальцем розовые подушечки с аккуратно отполированными ноготками. Кэти слегка встрепенулась, возвращаясь из страны грёз, и прервала затянувшееся молчание: — Как же сейчас хорошо, милый, как славно! Кажется, любовь так и разливается в воздухе, будто тонкий аромат духов, не находишь? — Пожалуй, ты права, — согласился Роберт. — Но всё же будет ещё лучше, если прямо сейчас пойти искупаться. Давненько я не плавал в Атлантическом океане — успел соскучиться. Он сладко потянулся и, упруго подкинув тело, сел, тряхнув своей львиной гривой. Мелкие крупинки песка посыпались сверху на Кэти, вызвав негромкий смешок. — Эй, детка, ты чего? Роберт пытливо посмотрел на свою спутницу, но не нашёл причины её неожиданного веселья. — Песчинки, — объяснила Кэти, — они повсюду. Это щекотно. — Ясно, — кивнул Роберт. — Милая, у нас есть ещё немного шампанского. Ты будешь? — Пожалуй, мне на сегодня хватит, — вежливо отказалась Кэти. — Нам ещё обратно ехать — я хочу быть трезвой за рулём. — Тогда я допью, — беззаботно промурлыкал Роберт, — и искупаюсь. Ты со мной? Кэти отрицательно помотала головой. — Нет, милый, это не очень хорошая идея. Ты же знаешь, стоит мне дорваться до воды — и меня не вытащить, а у тебя вечером концерт, тебе надо выспаться. Да и водичка, должно быть, далеко не как парное молоко. Роберт поднялся во весь свой роскошный рост, подошёл к линии прибоя и попробовал ногой воду. — Действительно, не особо тёплая, — сказал он, — но я всё же рискну немного поплавать. Не волнуйся, детка, я только туда и обратно. С этими словами Роберт с разбегу бросился в тёмную глубину и поплыл, восторженно ахая и отфыркиваясь. Кэти встала и тоже побрела к кромке океана, туда, где лениво плескались волны. Зайдя по щиколотку в воду, она постояла так несколько минут, провожая взглядом одинокую фигурку пловца. Потом, словно опомнившись, зябко передёрнула плечами и поспешила выбраться на берег. Остывший за ночь песок облепил её босые ступни, но девушка не стала стряхивать его, рассудив, что это будет легче сделать, когда он высохнет. Вернувшись к месту стоянки, Кэти собрала остатки их с Робертом ночного пиршества в большой бумажный пакет и забросила его в багажник. Потом, решив, что Плант слишком долго плещется в прохладной воде, крикнула, чтобы он выходил, не особо, впрочем, надеясь на то, что Роберт вот так сразу откликнется на её зов. Но маленькая графиня ошиблась: Плант и в самом деле развернулся и поплыл к берегу. — Уф, вот это водичка! — воскликнул он, выходя из океана. — Зря ты, милая, отказалась купаться: очень бодрит! Я будто заново родился, до того хорошо. — Ты весь дрожишь, новорожденный! — засмеялась Кэти, поднимая с земли плед. — Полотенца и махрового халата в комплекте не было, поэтому используем подручные средства. Она несколько раз энергично встряхнула плед и накинула его на плечи Роберта. — Так теплее? — Да, конечно, — улыбнулся Роберт, — но полагаю, лучше всего меня согреют пара глотков виски и нежные ласки моей драгоценной девочки. — Чашка свежезаваренного чая и горячий душ — вот что тебе действительно необходимо! — рассмеялась Кэти. — Впрочем, поцеловать тебя я согласна прямо сейчас. Она прижалась к прохладному после океанической ванны телу Планта и тут же отстранилась. — Одевайся, милый, и поехали. Питер меня прибьёт, если ты простудишься и не сможешь вечером петь. Роберт натянул джинсы и набросил на себя рубашку, но застёгивать её не стал. Подхватив лёгкие летние туфли, он уселся в машину, кое-как отряхнул ноги и нехотя обулся. — Люблю ходить босиком, — пробормотал он. — Жаль, что нельзя это делать постоянно. Кэти усмехнулась, вспомнив позапрошлогодние турне, когда Роберт иной раз не стеснялся и на сцену выходить без обуви. «Мой милый хиппи», — ласково подумала она и повернула ключ зажигания. Ривьера тут же отозвалась довольным урчанием мотора. Полчаса спустя новенький автомобиль подъехал к одному из фешенебельных домов Ленокс-Хилл. — Я сейчас же приготовлю чай, — проговорила Кэти, поднимаясь по лестнице. — А ты, милый, сразу же в душ! Тебе обязательно надо как следует прогреться. Только шевелюру свою роскошную не мочи: мытьём головы и укладкой волос займёмся перед тем, как отправиться на концерт. — Слушаюсь, мой генерал, — шутливо козырнул Роберт. — Будет сделано так, как Вы прикажете. Кэти в этот момент отпирала дверь, потому на шпильку Роберта ответила не сразу. И лишь зайдя в квартиру, она щёлкнула Планта по носу и тут же убежала на кухню. Роберт проворчал вполголоса: «Вот ведь несносная девчонка!» — и отправился в ванную, на ходу избавляясь от одежды. Забрав волосы очень кстати подвернувшейся под руку забытой на подзеркальной полочке заколкой Кэти, Роберт встал под горячие струи душа. Тело моментально согрелось, его охватила приятная истома. Роберт нежился под горячим водопадом, подставляя льющимся сверху жарким потокам то плечи, то спину, то грудь. Он настолько расслабился, что забыл о предстоящем вечернем концерте, о шумихе вокруг Роллинг Стоунз и заговоре молчания против Лед Зеппелин, об импровизированной вечеринке на пляже и даже о восторге любимой от полученных нынче подарков. В памяти его раз за разом оживала одна и та же картина прошлогоднего вечера, когда он, пострадавший после бомбейских приключений, стоял под ласкающими измученное тело тёплыми струями, а Кэти, нежно прикасаясь пенной губкой, мыла его. Потом он затащил любимую под душ; платье намокло и так соблазнительно облепило точёную фигурку графини, что у Роберта кругом пошла голова. Но он был очень слаб тогда, и всё, на что его хватило — это страстный поцелуй. А теперь он здоров, но… Но Кэти сейчас заваривает для него чай, а сам он хочет только одного: обнять свою драгоценную девочку и уснуть. Слишком долгим был сегодняшний день, слишком насыщен событиями, слишком много пришлось потратить сил. Но завтра будет новое утро, а сейчас — сейчас пора спать. Роберт выключил воду и хотел было надеть махровый банный халат, но отчего-то передумал и взялся за полотенце. Энергично растерев тело, он обмотал мягкую ткань вокруг бёдер. Его внимание привлекло большое зеркало, и тут же в голову пришла озорная мысль. Роберт усмехнулся и принялся выводить пальцем на запотевшем стекле какие-то слова, предвкушая удивление и радость любимой, когда она увидит оставленное им послание. Сделав шаг назад, он оценил результаты своего художества и, откровенно довольный, вышел из ванной. В холле Роберта как-то сразу разморило до такой степени, что всё тело обмякло и ослабли ноги. «Милая, я спать!» — громко оповестил он Кэти и побрёл в спальню, где ждала его уютная перина, мягкая подушка да невесомое летнее одеяло. Едва сбросив полотенце, Роберт улёгся в постель и через секунду спал самым сладким сном — так, как спят беззаботные малыши в своих детских кроватках под сенью родительского дома. Несколько минут спустя Кэти вошла в спальню, неся в руках поднос, на котором в любимой чашке Роберта дымился горячий чай. Но Плант уже пребывал в объятьях Морфея, и Кэти стало жалко будить любимого. Чаепитие подождёт до утра, решила маленькая графиня и поставила поднос на тумбочку. «Половина шестого, — подумала Кэти, кинув быстрый взгляд на часы. — Хорошо же мы погуляли. Пора ложиться, а то вечером концерт. Выехать надо бы часов в шесть, а перед этим собраться, пообедать и Роберту волосы уложить — встать придётся в два, даже раньше». — Спокойной ночи, милый, — прошептала Кэти, пристраиваясь к Роберту под бочок.– И пусть тебе приснится что-нибудь очень-очень хорошее. Роберт и Кэти крепко спали, а маленькие настольные часики тихонько отсчитывали время нового дня — дня, которому суждено было стать переломным в ходе этих непростых гастролей, ибо вечером группу Лед Зеппелин ждал триумфальный концерт в Нассау Колизеум. А пока сонная тишина — до того густая, что хоть ножом режь — разливалась по комнатам роскошной квартиры в Ленокс-Хилл.