***
Сан-Бернардино, Сан-Диего — концерты в этих городах прошли на одном дыхании. И вот уже беспокойный Лос-Анджелес вновь принял порядком подуставших Цеппелинов в свои жаркие, душные объятья. Группе предстояло выступление в «Форуме», и оно ничем не должно было уступать тем двум триумфальным нью-йоркским шоу, что вывели Лед Зеппелин на привычно высокую орбиту. А посему прилетевшие с утра пораньше роуди уже возились с аппаратурой, которая к моменту появления музыкантов на саунд-чеке должна была быть отстроена идеально. Сами же Цеппелины собирались немного отдохнуть после перелёта и пару часов спустя поехать в «Форум». На все попытки Роберта пригласить Кэти на саундчек она отвечала решительным отказом. Во-первых, Кэти не хотела мешать Цеппелинам во время репетиции — а Роберта здорово отвлекало бы её присутствие, согласись она поехать вместе с ним. Во-вторых, к нынешнему дню Коко должна была управиться с работой, и Кэти не терпелось поскорей посетить хвалёную портниху и забрать свой заказ. Поэтому она, нежно поцеловав Роберта перед недолгой разлукой, упорхнула у него из-под носа, помахав на прощание ручкой. И Планту ничего не оставалось, как только смириться с очередной сумасбродной выходкой своей возлюбленной и отправиться несолоно хлебавши на саундчек. В швейной мастерской Кэти окончательно убедилась в том, что легенды про Коко слагают не зря. Знаменитая лос-анджелесская портниха и впрямь оказалась волшебницей, ибо та вещица, что легла в руки изумлённой мадам де Нуво, была поистине чудесной. Жакет-болеро небесно-голубого шёлка с рукавами-фонариками, украшенный пайетками и широкой полосой ненавязчивой цветастой отделки — о, эта одёжка обещала стать жемчужиной коллекции концертных костюмов звонкоголосого Принца Мира! «У вас золотые руки, Коко, — разглядывая жакетик на все лады, сказала Кэти. — С вашим талантом вполне можно составить неплохую конкуренцию многим именитым кутюрье. Уверена, любой модный дом почёл бы за честь принять вас в свой штат». — «Что вы, — засмеялась в ответ Коко, — у меня нет цели завоевать все подиумы мира. Мне вполне комфортно на своём месте. Для меня нет награды больше, чем увидеть, какая радость загорается в глазах клиентов, примеряющих сшитую мной одежду. Жаль, мистер Плант не смог приехать лично, мне бы хотелось посмотреть, как сидит на нём это болеро». — «Вообще-то для Роберта это сюрприз, — улыбнулась Кэти, — он не знает ничего о моём заказе. Но вы сможете оценить результат своего труда в самое ближайшее время. Вот билет на завтрашний концерт Лед Зеппелин, я вас приглашаю». Коко взяла небольшой картонный прямоугольник — предмет вожделения цеппелиновских поклонников — рассмотрела его внимательно, благодарно кивнула и спрятала в аккуратную дамскую сумочку, сшитую из мягкой кожи. «Спасибо, будет очень интересно увидеть мистера Планта на сцене», — сказала она и принялась укладывать обновки Роберта и Кэти в бумажные пакеты. От портнихи маленькая графиня вышла в самом радужном настроении. Она шла по Сансет Стрип в предвкушении того момента, когда любимый примерит её подарок. Лицо Кэти сияло подобно полуденному солнцу, как вдруг… Чей-то голос, в котором явственно слышались нотки крайнего удивления с неверием пополам, окликнул её: — Катарина? Катарина, это ты? От неожиданности Кэти вздрогнула, но тут же справилась с собой и посмотрела на человека, так некстати вернувшего её с небес на землю. Невысокого роста, коренастый темноволосый мужчина, стоявший перед Катрин, был явно латиноамериканского происхождения. Черты его лица казались смутно знакомыми. Перед мысленным взором Кэти мелькнула оклеенная полосатыми обоями комната, стол с густо парившим чайником, початый кулёк сахарных пончиков и парень, протягивающий ей гитару: «Катарина, сыграешь?» «Мои песни все такие весёлые, жизнерадостные, отчего же ты поёшь только грустные?» — долетел до Кэти слабый отголосок из давнего прошлого. Это было когда-то, было в её жизни — до того, как она разделилась на «до» и «после» — да теперь кажется, что всё это и не с нею вовсе произошло… — Антонио? Глаза Кэти изумлённо распахнулись, стоило ей произнести это полузабытое имя. А латинос широко улыбнулся, увидев, что его узнали и он не ошибся: перед ним действительно была невесть как попавшая в Лос-Анджелес его московская подруга — его оборванная надежда, его несбыточная мечта. — Здравствуй, Катарина, — по-русски произнёс Антонио. — Я уж и не чаял когда-нибудь снова увидеться с тобой и очень, очень рад нашей встрече. — Здравствуй, Антонио, — улыбнувшись одними губами, ответила Кэти. — Я тоже рада видеть тебя. Какими судьбами в Эл-Эй? — О, это долгая история, — махнул рукой Антонио. — Позволь, я тебя провожу? Или может быть, посидим где-нибудь, поговорим? Подумать только, столько воды утекло со времени последней нашей встречи! — Да я уже почти пришла, — окончательно взяв себя в руки, сказала Кэти. — Вот мой отель, — она показала в сторону «Континенталь Хьятт Хауса», — мы всегда здесь останавливаемся. — Райот Хаус? — удивился Антонио. — О нём ходит дурная слава. Как же ты там живёшь? Разве это место для такой девушки, как ты? — Как видишь, живу и вполне себе нормально, — хмыкнула Кэти. — К тому же меня и моих друзей дурной славой не испугать. — Почему? — Если хочешь, можешь узнать, — Кэти скинула свои многочисленные покупки на руки старого знакомого и как-то по-особенному повела головой. — Идём. Антонио подхватил перепутавшиеся тесёмки пакетов и двинулся вслед за Кэти. А в «Форуме» тем временем закончились последние приготовления к завтрашнему концерту. И вот уже чёрный лимузин отъехал от служебного входа, увозя музыкантов в их шумную обитель. И никто, ровным счётом никто не подозревал, какие сюрпризы преподнесет Цеппелинам этот день.***
Солнце клонилось к закату, и в холле отеля было шумно и многолюдно в этот час. Слухи по городу, несмотря на его гигантские размеры, распространялись довольно быстро, так что огромная армия фанатов ещё утром узнала о возвращении Лед Зеппелин в Лос-Анджелес. Те везунчики, у кого был допуск на верхние этажи, где обычно селились Цеппелины (в основном это были симпатичные девчонки, однако и некоторым парням тоже перепадало такое счастье), уже караулили своих кумиров под дверями их номеров. Но основная масса поклонников в ожидании Цеппелинов слонялась по холлу, то сбиваясь в кучки, то снова расходясь по углам. Шумная, пёстрая толпа без умолку гомонила; кто-то пил, кто-то смеялся, кто-то пытался что-то спеть, кто-то просто сидел, уставившись в одну точку — явно под кайфом. В Райот Хаусе Антонио был впервые. Он с удивлением разглядывал длинноволосых парней в клешастых потёртых джинсах и вычурных рубашках вырвиглазных расцветок и девчонок в странной обуви на отчаянно высокой платформе и платьицах настолько микроскопических, что было непонятно, как вообще эти тряпочки прикрывают девчачьи тела. Яркий, броский макияж плыл от жары, превращая лица маленьких обольстительниц в нелепые карнавальные маски. «И правда, мы будто попали на карнавальное шествие, — мелькнуло в голове панамца. — Но Катарина? Какую роль она играет в этом абсурдном действе?» А Кэти уверенно шла сквозь толпу, которая как по мановению волшебной палочки расступалась перед ней; вслед ей полз шёпот — то почтительный, то завистливый, то откровенно злобный. До ушей Антонио долетало: «Смотрите, смотрите, это та самая Кэтрин!» — «Говорят, она живёт напропалую с Плантом и не стесняется ни капли!» — «Вот бы хоть один разок оказаться на её месте!» — «Держи карман шире, дурёха! Плант за ней ходит будто приклеенный, не иначе как она его приворожила», — «А правду говорят, что Сейбл…» Внезапно Кэти остановилась и вполоборота повернула голову: я всё слышу! Шёпот тотчас стих, и все замерли. Кэти небрежно тряхнула гривой восхитительных тёмных волос и двинулась дальше; Антонио заспешил вслед за ней. Толпа за их спинами сомкнулась и, словно сбросив чары, снова привычно загудела. Кивнув портье, Кэти проследовала к лифту. — Оставим пакеты в номере, а потом спустимся вниз и пообедаем в здешнем ресторане, — внимательно рассматривая своё отражение в зеркале, сказала Кэти. — Надо будет сказать охране, чтобы встретили ребят у входа, а то эти фанатствующие товарищи их на сувениры разберут. «Каких ребят, при чём тут фанаты? — молча недоумевал Антонио. — Катарина раньше никогда не говорила загадками». И едва он решился задать вопрос вслух, как лифт закончил подъём, двери его распахнулись и Кэти произнесла: — Десятый этаж, конечная остановка, выходим. Добро пожаловать в мир Лед Зеппелин, амиго. — Лед Зеппелин! — ахнул потрясённый панамец. — Так ты… ты их группи? — Не совсем, — усмехнулась мадам де Нуво. — Я любимая женщина Роберта Планта, поэтому сопровождаю его на гастролях. Думаю, ты понимаешь, что информация эта для многих не является секретом, но тем не менее конфиденциальна: Роберт женат и компрометировать его я не хочу. В коридоре, к великому удивлению Антонио, почти никого не было. «Так ведь поклонников выше девятого этажа не пускают, — пояснила Кэти, — довольно с них роуди и Коула с Бонзо. А у нас тут поспокойней: Джимми любит тишину, да и мы с Робертом давно пресытились шумными вечеринками». Возле двери с цифрой 1005 маленькая графиня остановилась. — Пришли, — сказала она, отпирая замок. — Давай мне пакеты, амиго, я быстро. Извини, в номер пригласить тебя не могу: не хотелось бы потом объясняться с Робертом, поэтому подожди меня здесь. Антонио понимающе кивнул, и Кэти исчезла за дверью роскошного люкса — в том, что Катарина на пару со своим кавалером снимает именно номер-люкс, панамец ни капли не сомневался. Молодой человек постоял немного, рассматривая захлопнувшуюся перед его носом дверь. Было несколько обидно от того, что случайно встреченная давняя московская подруга обошлась с ним так небрежно. Однако Антонио помнил о том, насколько упряма и своевольна Катарина — о, она всегда была такой! В ней извечно горел шальной огонёк, который, словно путников в ночи, притягивал мужчин. Хотела она того или нет, но Катя была роковой красоткой, о холодную неприступность которой разбилось не одно измученное мужское сердце. А кому-то ведь повезло: взять хотя бы того же Планта, из многих и многих тысяч девушек выбравшего именно Катарину… и ничего удивительного в этом выборе нет. Антонио прикрыл глаза и представил недавно увиденный в одном из баров плакат, изображавший группу Лед Зеппелин на сцене. Музыканты были запечатлены на четырёх отдельных фотографиях, как нельзя лучше выражавших суть каждого из них. Джимми Пейдж трепетно держал в руках роскошную двухгрифовую гитару; пальцы его нервно скользили по верхнему — шестиструнному — грифу, напоминая о том, сколь прекрасны завораживающие соло знаменитого гитариста. Джон Пол Джонс сосредоточенно сжимал мандолину — видимо, фотограф решил, что снимок со столь нежным инструментом будет куда романтичнее, нежели с тяжёлой бас-гитарой. Терзающий голыми руками ударную установку Джон Бонэм явно вошёл в раж во время исполнения «Моби Дика» — в такие моменты, наверное, Бонзо едва мог вспомнить, как его зовут. И наконец стенающий в микрофон сиреноподобный Роберт Плант — вышитый жакетик нараспашку выставляет напоказ великолепно сложенное тело, обнажённая грудь лоснится от пота, а сколько экспрессии в жестах, как выразительна напряжённость приникшего к микрофону рта! — о, слухи о потрясающих вокальных возможностях солиста Лед Зеппелин ходили по обе стороны Атлантического океана! Плакат чёрно-белый, но и на этом скромном фоне видно, какие яркие блики играют на светлых волосах Перси, как обворожительно красив этот молодой англичанин. Антонио вдруг поймал себя на мысли, что слегка завидует Планту: повезло же этому звонкоголосому-золотоволосому встретить Катарину именно в тот момент, когда она была свободна от каких-либо обязательств. Но если рассуждать здраво, хотела бы Катарина ответить на его чувства — они стали бы встречаться ещё той далёкой осенью в Москве. А раз этого не произошло… да что там, такая девушка, как Катя, никогда бы не снизошла до скромного парня из Центральной Америки, даже если бы у себя на Родине он добился головокружительных высот. Но в том-то и дело, что ничего Антонио не добился, а потому, бросив всё в родном краю, подался в Штаты, осел в Эл-Эй и… нет, дела его идут не так гладко, как хотелось бы. Но эта встреча — вдруг она, как в сказке, всё изменит, всё перевернёт? Замечтавшись, Антонио не заметил, как дверь отворилась и из люкса вышла успевшая переодеться в пышное коктейльное платье Кэти. — О чём задумался, амиго? — нежный голос вернул Антонио из страны грёз к действительности. — Кажется, мы хотели пойти поужинать. Давай отправимся прямо сейчас, пока ребята не возвратились с саундчека, иначе нам не удастся посидеть вдвоём. А я так понимаю, нам есть что рассказать друг другу. — Твой Роберт настолько ревнив, что будет вести себя как тиран и не даст тебе пообщаться со старым приятелем? — усмехнулся панамец. — Нет, что ты, амиго, — удивлённо распахнула глаза Кэти, — Роберт очень-очень милый. И славный. Просто боюсь, его друзья решат тебя напоить — и с лёгкостью преуспеют в этом! — Против моей воли? — изумился Антонио. — Вряд ли это получится. — Вряд ли ты сумеешь им отказать, — фыркнула Кэти, — ты их просто не знаешь. Кстати, вот одно из непререкаемых правил Лед Зеппелин: никогда, ни при каких обстоятельствах не смотри Бонзо в глаза. — Почему? — Он от этого звереет. С Бонзо надо крайне осторожно, особенно когда он пьян. Кэти заперла дверь номера и двинулась к лифту, кивком головы пригласив Антонио следовать за ней. Тот пошёл, на ходу пытаясь переварить свалившуюся на его голову информацию: звереющий от алкоголя Бонзо, ни в коем случае не смотреть ему в глаза, Цеппелины споят кого угодно и сопротивляться смысла нет. Какие ещё секреты Лед Зеппелин откроются нынче простому парню из Панамы? Что за сюрпризы поджидают его на последних этажах Райот Хауса? Ох, не зря у этой группы столь скандальная репутация, да и насчёт их лос-анджелесской цитадели ходят слухи ничуть не лучше. Однако Катарина не боится ни зверообразного барабанщика, ни диких цеппелиновских вечеринок — сплетни о жутких игрищах с акулой доходили и до Центральной Америки — быть может, всё не так уж плохо на самом-то деле? Возможно, шумиха вокруг цеппелиновского досуга несколько преувеличена и ответы на свои вопросы любопытный панамец получит очень скоро. Меж тем, нажав кнопку лифта, Кэти сделала знак маячившему в конце коридора здоровенному охраннику. Внушительный, похожий на косолапого медведя парень тотчас подошёл к маленькой графине. — Барти, там в холле поклонники собрались, — мягко сказала Кэти, — их много и далеко не все они адекватные. Надо бы встретить ребят, они должны скоро приехать. Оставь Ника здесь, наверху, а сам возьми остальных. Отправляйтесь вниз и ждите парней у входа. И вот что ещё: передай Роберту, что я повстречала старого знакомого и хочу посидеть с ним в ресторане. Громила молча кивнул и так же не проронив ни звука отправился выполнять поручение мадам де Нуво. А за Кэти и Антонио закрылись отполированные до блеска створки, и лифт помчал их вниз. И ни маленькая графиня, ни её латиноамериканский гость не могли видеть, как дверь одного из номеров приоткрылась, являя миру две растрёпанные девичьи головки: белокурую и темноволосую. — Вот это номер! — на весь этаж расхохоталась Сейбл. — Смотри-ка, эта французская выскочка решила наставить Перси рога! Нет, Лори, не будь я Сейбл Старр, если не воспользуюсь таким роскошным шансом и не заполучу этой ночью Планта хоть ненадолго! Пойдём, пойдём скорее переодеваться и наводить красоту: сегодня нас ждёт первоклассное шоу! Ликующая Сейбл бросилась вглубь номера, увлекая за собой не менее радостную Лори. Девочкам казалось, что нынче вечером весь мир падёт к их ногам, ведь всё складывалось более чем удачно. Впрочем, одной из них точно можно было не беспокоиться ни о чём, и счастливицу эту звали Лори Мэддокс.