Princess Елизавета, или Не Главный Герой

      Над закрытыми глазами показался мягкий свет от свечи. Елизавета подскочила на постели, притянула к себе колени, одеяло и нащупала кинжал под подушкой.       — Кто здесь?       — Ваш верный слуга, Радзивилл, — обманчиво-мягкий голос раздался сверху, но, успокоенная ответом, девушка ослабила хватку на кинжале. Она почувствовала, как провис под ним край постели, а затем его губы на запястье. — Простите, что потревожил Вас. Хотел пожелать Вам добрых снов.       Целомудренно, удивительно для этого человека, он коснулся губами её лба, и, хотя Лиза ощутила, что тело его всё напряглось во время этого непорочного жеста, поднялся на ноги.       — Князь, Вы лишь за этим приходили? — смело спросила девушка и, казалось, совсем не то, что собиралась. Низкий горловой смех, скрип петель и щеколды. Лиза вскочила на ноги, а Радзивилл — она чувствовала его ухмылку и почти видела горящие глаза — поставил свечу на стол в другой части комнаты. Не сводя своих наглых огненных глаз, он опустился перед девушкой на колени и сжал её талию, прижимаясь щекой к животу.       — Королева, — прошептал Радзивилл, медленно, так же на коленях передвигаясь, толкал её назад. — Неужели Доманский, этот паж, заслуживает вашей любви более других? Не князь, княжешка…       — Князь… — Елизавета почувствовала широкие ладони на голенях под ночным платьем. Кароль провёл руками выше, приподнимая платье, и лихо, как мальчишка, вскочил на ноги. Губы мужчины вмиг оказались на девичьих, и Елизавета осознала наконец, что пан был пьян. Вкус дорогой крепкой выпивки передался и ей, сил оттолкнуть чересчур настырного поляка почему-то не находилось. Она глубоко вдохнула, желая вскрикнуть, но только позволила ему углубить поцелуй.       Настойчиво князь опустил её на постель, стянул свой кафтан и навис над ней. «Князь, не нужно», — зашептала девушка, когда пальцы проникли туда, куда не следовало бы, а усы защекотали шею.       — У тебя было столько мужчин в твои молодые годы, чем же я хуже? — Радзивилл толкнулся в неё, да так, что на глаза Елизаветы навернулись слёзы. Обида и злость захлестнули её — ни один из мужчин не брал более того, что следовало, но хмельной князь, видимо и не почувствовал, что позволил себе больше других. Но отчего-то сил оттолкнуть его или закричать так и не находилось — поляк пусть и неположенное ему брал, но после был нежен настолько, насколько может быть дважды разведенный мужчина почти вдвое старше её. Горячие поцелуи заставляли всё её тело гореть, гнали кровь по венам, высушивали горькие слёзы одним прикосновением, правда, на смену им появлялись новые. Сама, не понимая почему, от боли, всё ещё не прошедшей первой боли, или же от удовольствия, наслаждения, которое, бесспорно, чувствовала приглушённо, Елизавета вцепилась ногтями в плечи князя. Неожиданно для самой себя, она блаженно простонала прямо в его ухо, и Радзивилл пьяно засмеялся, стягивая её длинные волосы, путая пальцы в них. Лиза хотела бы достать свой кинжал из-под подушки, этот смех вывел её из себя, напомнил, в каком унизительном положении она находилась, но поляк взял её руку и поцеловал вены на запястье, шепча что-то на родном языке. И снова, не по её совсем воле, с губ сорвался стон...       Когда всё закончилось, князь поднялся с кровати, поднял свой кафтан и посмотрел на девушку — она тупо смотрела в потолок, молча и дрожа. Радзивилл привёл себя в порядок, затушил свечу и поцеловал Елизавету в лоб.       — Добрых снов, моя королева.       Поклонившись в темноте, он вышел, а Элизабет вспомнила слова одного из слуг поляка: «Нашему Каролю Королева нужна». Намекали слуги на неё или просто так ляпнули каламбур, она не знала, но с этими мыслями и провалилась в сон.