Как дела, Доманский?
25 ноября 2016 г. в 17:41
Он чувствовал, что что-то пойдёт не так. Душа его разрывалась на совсем неравные части — он знал уже, что Екатерина напишет ему, что предложит свои условия, на которые он, вероятнее, согласится. Разум его был согласен и на такой вариант, однако, сердце едва не останавливалось каждый раз, когда он думал, что это нужно будет Лизу отдать Царице.
Получив письмо от Екатерины, Радзивилл ещё больше убедился в том, что для Польши только так будет лучше. А себе… Польша важнее, подумал он, в очередной раз увидев Елизавету и не отходящего от неё ни на шаг Орлова. Девушка вся светилась счастьем, Орлов был галантен и обходителен и, в отличие от него, не стремился заполучить скорее её тело. Только этому Радзивилл был рад. Девочка… Молодая девушка соблазняла мужчин одним лишь взмахом ресниц, но была непреступной крепостью, и он каждый раз удивлялся, как только он один посмел… Он часто видел ненависть в её взгляде, хотя иногда в голове что-то переворачивалось и казалось, что взгляд её есть страсть. Но, отмахиваясь от таких мыслей, он снова и снова напивался.
За день до присяги российского флота, Доманский, от нечего делать (Елизавета, конечно же, была с Орловым), зашёл к пану. Михаил вполне уже привык видать Радзивилла пьяным, но в этот день, похоже, князь был в особенно прескверном расположении духа. Он лишь отталкивал гулящих дам, с которыми его почти постоянно заставал Доманский, и вовсю горланил «Элизабет — наша королева» и «Niech żyje Polska!».
Князь был в курсе чувств Михаила к princess и каждый раз посмеивался над его ревностью и молодой горячностью, и каждый раз, по поводу и без, подтрунивал над ним. Но в этот раз он начал с другого.
— Как дела, Доманский? Рассказывай, что нового? — Радзивилл поднялся на ноги и, качаясь, неровной походкой подошёл к Михаилу. — Где принцесса? И что там с Орловым?
— Скоро присягнут, но мне всё больше это не нравится. И не хочется даже присутствовать там, — ответил Михаил прямо. Несмотря на всё, он считал князя своим другом, пусть и со своими заморочками.
— О, ревность, — Радзивилл усмехнулся, плюхнулся на табурет и выпил снова. А когда Доманский возмутился тому, что Лиза и Орлов проводят вместе всё время, только подкрутил усы. — Баба есть баба, всё ей забава. Как можно скорее забудь её. Это мой тебе дружеский совет.
— Что-то изменилось, князь, — настороженно начал Михаил, — Вы должны сказать мне правду!
— Ничего не изменилось, Доманский, — он снова встал и хлопнул парня по плечу. — Пока мы в одну карету запряжены, не переживай за свою принцессу…
— В смысле — «пока»? Что это значит? — взорвался Михаил.
— Потому. Полезно иногда и о себе подумать.
— Это значит…? — Доманский и сам не совсем понимал, но чувствовал, что Радзивилл что-то недоброе задумал. Он направился к выходу и заговорил громче, чем ожидал, да и вездесущий поляк его услышал. — Надо срочно сообщить Элизабет, пока не стало слишком поздно.
Князь схватил его за грудки, глаза его были налиты сталью, и Доманский впервые ощутил испуг от вида старого пьяницы и развратника. Князь же сомкнул зубы и зло выплюнул ему в лицо:
— Пока не поздно, брат, дуй отсюда! — пан попытался улыбнуться, но вышло у него как-то нервно и не по-доброму. Выпив уже в сотый раз за этот день, он шутливо поклонился Доманскому и всем дамам и вышел.