И знамя его надо мною — любовь

Утро стояло свежее. Не то чтобы прямо совсем летнее, но уже и не совсем весеннее, когда на улице пахнет полураспустившимися бутонами груш и вишнеслив. Даже ветер отдавал еле заметной прохладой, хотя уже через час земля начнет пропитываться жаром весеннего солнца. В такое приятное весеннее утро Гарри чувствовал полнейший покой и безмятежность. Он стоял, облокотившись на дверь своего минивена, смотрел на большую конюшню, откуда с минуты на минуту должен был появиться его прекрасный муж. Ему нужно было в последний раз проверить лошадей, передать ключ сторожу, прежде чем они могли поехать в местную церковь. От конюшен до неё было рукой подать, Найл специально сверялся с картой, когда выбирал место для работы. Здесь же, помимо лошадей, участвующих в скачках, жила и их лошадь: серая в яблоках, отличающаяся хорошим характером для молодой кобылы. По крайней мере, детей она никогда не обижала. А уж Найл её обожал уже потому что она была лошадью. По Найлу можно было сверять часы. Он появился секунда в секунду, как они и договорились. Впереди него бежали Джастин, Энн и маленький Луи, периодически поворачивающиеся к отцу, чтобы его поторопить. Джастину доверили вести на поводке собаку, большего золотого ретривера, который очень грустил, когда его оставляли дома одного. – Чуть ворота не забыл закрыть, – с улыбкой сказал Найл, останавливаясь напротив мужа и нежным движением расправляя складки на его рубашке. Чувствуя его прикосновения через ткань, Гарри испытывал приятное неутихающее волнение. – Кто-то каждые пять минут дергал меня за рукав, потому что мы, оказывается, опаздываем в церковь. – Но мы, правда, опоздаем, – сказала крошка Энн, топнув ножкой в светло-розовом сандалике. – И нам не достанутся конфеты... – Ты в церковь за конфетами ездишь, что ли? – улыбнулся Гарри, встречаясь глазами с мужем. – Нет, но я же хорошо себя вела, – уклончиво ответила девочка. – Я помогала накрывать на стол. И получилось у нее превосходно, хотя бы потому что, в отличие от Джастина с Луи, она не разбила ни одной тарелки. Малыши росли очень смышлеными и веселыми, и в школе никто не мог сказать о них плохого слова. – Луи взял мою Библию с картинками, – пожаловался Джастин, привлекая внимание родителей. Пес пытался облизать его лицо, но мальчик упорно ускользал от него, потому что потом его волосы торчали во все стороны. – Я теперь не знаю, где она. – Она не твоя, нам её на двоих подарили, – возмущенно ответил Луи. Интонации делали малыша очень похожим на человека, в честь которого его назвали. – Ничего Вам на двоих не дарили, отец Томас прислал её для Энни, – строго ответил Найл, открывая перед детьми дверь. – Забегайте в машину, а то мы точно опоздаем. – Я буду сидеть у окошка, – важно сказал Луи, влезая в машину первым. Джастин и Энн немного повозились, прежде чем устроились в салоне. Каждый хотел быть последним, чтобы сидеть у второго окна, и, после недолгой возни, Джас всё-таки уступил сестре. У его ног сидела собака, а это было намного лучше, чем просто окошко. Гарри прикрыл дверь, удостоверившись, что дети в порядке. – Будет нужна помощь в конюшне? – поинтересовался он. – Или могу забрать детей и начать готовить ужин. Я сегодня заканчиваю сразу после обеда. – Я тоже, – ответил Найл. Его полупрозрачные глаза были абсолютно спокойными, и это всегда действовало на Гарри в интересном ключе. – Так что мы увидимся раньше, чем ты думаешь. – А может уложим детей пораньше и погрешим? – улыбнулся Гарри, делая шаг навстречу. Найл плавно толкнул его бедром и опустил ладонь на автомобильную дверцу. – Мы можем погрешить, если ты сначала заедешь за мной, – заметил он миролюбиво и, кажется, даже лукаво взглянул на него. – Кто ты такой и куда дел моего мужа? – возмущенно спросил Гарри, притягивая Найла к себе за лицо для поцелуя. Губы Найла знакомо прошлись по его губам, язык сотворил настоящее безобразие, от которого Гарри весь встрепенулся. – Поехали. А то Энни нас никогда не простит. До чего похожа на бабушку, это же надо! Улыбнувшись, Найл невесомо коснулся его щеки, прежде чем сесть в машину. Гарри обошел её спереди, сел на водительское кресло, поправил елочку на зеркале. Сзади возились дети, пытаясь честно поделить между собой семь леденцов. Прежде чем поехать вперед, Стайлс бросил на мужа быстрый взгляд. Муж улыбался ему, как и всегда: тепло, нежно, ободряюще, и это делало Гарри невероятно счастливым каждый день его жизни.