И знамя его надо мною — любовь

Темнота опустилась на дорогу шелковой синевой, и можно было отчетливо услышать пение соловья. Птицы в их краях не смолкали ни на минуту: как только петь заканчивали дневные пташки, их чириканье подхватывали вечерние, за ними заливались ночные, а когда солнце начинало золотить облака, вступали утренние. По ночам почти всё освещение гасло, лишь скупые фонари вдоль дороги да фары автомобилей, и поэтому можно было увидеть на небе каждую звезду. Они опустили стекла с обоих сторон: ветер тут же проник в салон, продул волосы и одежду, пытаясь добраться до разгоряченной кожи. Вечеринка продолжалась без них: ресторанчик арендовали до полудня следующего дня, но Гарри и Найл не планировали там задерживаться так надолго. Им нужно было время друг для друга, и ночь после вечеринки подходила идеально. Гарри был напряжен, даже слишком: весь вечер Найл прижимался к нему боком, и этого было достаточно, чтобы у Стайлса внизу скопилось немало жара. Нерастраченной энергии было слишком много: Гарри копил её едва ли не с первой встречи в саду, и теперь, когда финишная прямая была прямо перед его носом, он едва держал себя в руках. С недавнего времени воздержание давалось ему неплохо в ментальном плане уж точно. Гарри научился переключаться на абсолютно посторонние мысли и долго размышлять о совершенно глупых вещах вроде: «Какого цвета эти обои «очищенный миндаль» или «бисквитный»?», «Сколько тик-така поместится в рот?», «Что будет если проткнуть работающий динамик иглой?». Обычно Стайлс так ни к чему не приходил, но, по крайней мере, хоть на короткий промежуток времени не думал о Хоране. Физическое напряжение мешало ему, и вот с ним уже приходилось справляться вручную. В буквальном смысле. – Будем проверять список подарков? – поинтересовался Найл воодушевленно. Их накопилась приличная куча, уж очень тепло друзья отреагировали на их свадьбу, но не все, разумеется, поместились в фургон. Впрочем, Гарри с большей охотой доверил бы их родственникам, пока их законные две недели не подойдут к концу. Куда больше Стайлс был заинтересован в том, чтобы скорее добраться до снятого домика и, наконец, остаться с Хораном наедине. Последние полтора часа они уже совсем не пили шампанское, и головы у них были вполне свежие. Гарри заранее знал, что самостоятельно поведет фургон, поэтому решил не рисковать — не хватало разбиться в такой важный день вдребезги. Да и просто неосторожно поцарапать фургон в ночи или сломать зеркало заднего вида тоже не хотелось, уж очень он был дорог Гарри и его мужу. Мужу. Слово звучало слишком приятно, и Гарри повторил его про себя, перекатывая на языке, словно леденец. Оно таяло, проникало в Стайлса через рецепторы, и от волнения и предвкушения у Гарри дрожали руки на руле. Сжать его крепко не получалось, слишком отвлекало присутствие Найла. Гарри даже не нужно было смотреть, было достаточно его присутствия в салоне, знакомого аромата, дразнящего ноздри, трепетного дыхания, звучащего громко и проникновенно. – Только утром, – предупредил Гарри. – Уверен, там всё по списку: у тебя столько знакомых... э-э... священников. Конец вечера постепенно становился мучительным, и каждый раз, когда Найл случайно задевал его ногой или боком, Стайлсу хотелось скулить. Ему даже начало казаться, что Хоран делает это специально, но у мужа было такое невинное лицо и он так участливо спрашивал, всё ли с ним в порядке, что Гарри решил не тешить себя понапрасну. Ночью его всё равно ждало что-то намного лучше, чем беспочвенные фантазии. От мысли, что его мечты становятся реальностью в режиме реального времени, Гарри разве что не порыкивал вполголоса. – Они не священники, а чтецы, – непринужденно заметил Найл. Гарри попытался сделать вид, будто он всё понял, но периферийное зрение поймало знакомую улыбку с нотками утренней свежести, и Стайлс понял, что его раскусили. – Это значит, что им можно читать лишь некоторые молитвы и помогать. Свой приход только у Томаса, он ведь окончил школу раньше нас и учился намного лучше. Но тут случай особый, – Хоран многозначительно пожал плечами. В глубине души Гарри не был уверен, что отец Томас был таким уж отличником и прилежным учеником, однако венчание он провел превосходно, и Стайлс уже готов был его простить за многие... прегрешения. В конце-концов, Найл свой выбор сделал, и этот выбор сейчас вел фургон, сгорая от нетерпения и желания. Стайлс даже не знал, что мучает его больше: первое или второе, однако покорно терпел. Всё окупится в тот миг, когда Найл, впервые за их замужество, поцелует его без свидетелей. Возможно, даже еще раньше, потому что Хоран — теперь уже Стайлс — действовал на него невероятным образом. Для этого ему не нужно было находиться в тени яблоневого дерева, как змею искусителю, и соблазнительно благоухать смолами. Дело было именно в нем, а не в занятных вещах, что его окружали. Найл был чудесным, потому что творил чудеса сам, и это он красил птиц солнечными лучами, как Иисус, а не птицы прилетали к нему раскрашенными. В домике не горел свет, из-за этого он казался таинственной пещерой, таящей в себе диковинные клады давно покинувших свет пиратов. Фантазия Гарри никак не хотела униматься, особенно сейчас, когда до долгожданного момента оставались считанные минуты. Он знал, что одно сокровище точно останется сегодня ночью под этой крышей — его алмаз, пьянящей своей невинностью и ребяческим задором — и ему не терпелось прикоснуться к нему. Гарри оставил фургон у обочины и помог Найлу спуститься, хотя Хоран прекрасно справился бы сам. Им просто нравилось прикасаться, даже случайно. Снаружи пахло незнакомыми дикими травами, и у них был вольный вкус. Стайлс подумал зачем-то, что из них будет хорошо сварить бодрящий чай, однако сейчас бодрости у него было с лихвой и её хватило бы на несколько трудовых дней вперед. Возможно, это было то самое испытание веры, которые бывает в жизни у каждого человека: Гарри еле держался. Он знал, что его желание слишком сильное, слишком всепоглощающее, слишком греховное, но Гарри никогда бы не сжег Найла своим огнем. Он бы лучше сгорел сам, оставаясь для Найла согревающим костром. Они замерли у порога в нерешительности, одновременно взглянув друг на друга, ища ту самую поддержку, что раз за разом помогала им преодолевать трудности еще до того, как они поженились. В ночном свете у Найла серебрился кончик носа, а глаза напоминали гладь озера. К нему хотелось прикасаться, но не смелось. Им хотелось любоваться, но зрение не могло объять всю его красоту. Каким он был парадоксальным, этот юноша, что стал его супругом. – Ну что, кто кого вносит через порог? – весело спросил Гарри, однако последовавший за вопросом смешок был больше нервным. Сейчас для них с Найлом не было помощников, и они принимали самые первые решения в своей жизни. Стайлс хотел убедиться, что они начнут правильно: с него было достаточно ошибок, он не собирался омрачать жизнь своего возлюбленного неосторожными поступками, неосмотрительностью или глупостью. Здесь и сейчас Гарри был решительно настроен заняться строительством самого важного и крепкого здания в своей жизни — их счастливой семьи, состоящей из него и Найла. Мифического завтра не существовало, они были здесь и сейчас. – Я тебя не подниму, – безмятежно улыбнулся Найл, хотя в его голосе послышалось веселое сомнение, и Гарри подумал: на досуге они точно попробуют. – Мы можем просто взяться за руки. Как думаешь? Теперь движение было совсем знакомым, словно они снова стояли у алтаря: Гарри протянул ему свою ладонь, чтобы крепко перехватить пальцы и сплести их души через прикосновение. У него гулко билось сердце. Так громко, словно кто-то подключил к нему мощный сабвуфер. Рука Найла была теплой и такой же ободряющей, как прежде. Они переступили порог одновременно, и свободные пальцы Гарри нащупали выключатель прежде, чем дверь закрылась, отрезая их от ночного света улицы Найл посмотрел в его глаза, немного смутившись, от волнения сильно кусая губы. – Вот и всё. Теперь всё совсем по-настоящему, – проговорил Найл тихо и медленно, словно пытаясь осознать свои слова. Тускло желтый свет плоской потолочной люстры его не портил, Хоран выглядел, как райский островок посреди безжизненного океана. – Ты рад? – также нерешительно проговорил он, и его глаза на мгновение отразили что-то тающее, как весенний снежок. Гарри неспешно подошел к нему, коснулся его щеки, прислонился лбом ко лбу. Слова никогда не смогли бы точно передать всю глубину его ощущений, особенно произнесенные его скупым языком. Он надеялся, что лучше скажет прерывистое от волнение дыхание, испепеляющий жар его тела, томительная нежность его прикосновений. Ему хотелось, чтобы Найл чувствовал, как постепенно оживают бабочки, когда Гарри находится рядом. – Конечно, я рад, – со всей душой ответил Гарри, и его губы бойко прошлись по лицу Найла, наконец, скользнув к горячей шее. От Найла пахло теплом и деревом, знакомо и ярко, так, как Гарри любил. – Как же я счастлив, Найл, – с упоением выдохнул он, почти растворяясь в нем и в этой счастливой секунде. – Ты теперь только мой, я очень рад. Ты единственный, к кому я хочу прикасаться. Найл тяжело выдохнул, изогнувшись под его поцелуем. Его пальцы слабо коснулись плеча Гарри, опустились чуть ниже, на предплечье, оставляя невидимый след. Так прозрачно и тонко, ощутимо только для Стайлса, влюбленного даже в самую скромную черту его характера. Ему было нужно совсем немного его любви для того, чтобы чувствовать себя самым счастливым человеком на свете. Звуки его поцелуев казались особенно громкими, Стайлсу казалось, что он никогда не сможет оторваться от его кожи, перестать тянуться к Хорану так, как сейчас. – Ты не против, если я загляну в ванную? Было немного жарко во время танцев, – виновато проговорил Найл, пробежавшись ладонью по его волосам. – Конечно, – хрипло выдохнул Гарри, тяжело отстраняясь. Его немного трясло, и он старался не смотреть Найлу прямо в глаза, чтобы муж не увидел, насколько ему тяжело справляться с желанием и с собой. – Я подожду в спальне. Найл ответил ему невесомым поцелуем в плечо, едва ощутимым через пиджак и рубашку, и неуловимо проскользнул мимо, оставляя за собой дразнящие нотки его естественного аромата. Впервые в жизни Гарри чувствовал себя так. У него тряслись руки, и он никак не мог заставить себя успокоиться, хотя обычно ему хватало рявкнуть себе: «Будь мужиком», и всё вставало на свои места. Взгляд на широкую кровать заставил его трястись лишь сильнее. Поцелуи в холле чуть с ума его не свели, а это было только начало. Гарри бросил пиджак в кресло и тяжело опустился на кровать, вновь пытаясь отвлечь себя. Минуты тянулись слишком медленно, и он скинул еще и туфли. Слишком увлеченный своими мыслями, Гарри даже не заметил, что ему было не очень удобно в них ходить. Подумав, Стайлс стащил с себя носки. Он услышал, как легонько скрипнула дверь в ванную комнату и вскочил с кровати, как если бы кто-то угодил в него стрелой. Нестерпимый жар волнами гулял по телу, и Гарри зачем-то сел обратно на кровать, пытаясь выглядеть непосредственно. Робко заглянув в комнату, словно Гарри могло не быть в спальне, Найл еле слышно проскользнул внутрь целиком. На нем был длинный мягкий халат, волосы оказались сухими, лишь кончики были чуть влажными. Гарри снова вскочил, как будто за ним погналась злая оса. Найл нерешительно скользнул глазами по полу и снова встретился взглядом с Гарри, теребя концы длинного пояса. Его губы показывали тревожную улыбку, подрагивающую, как клавиши старого фортепиано. – Если ты не хочешь, – хрипло начал Гарри и тяжело выдохнул, представляя, как тяжело будет лежать с Найлом на одной кровати и сгорать от желания, не прикасаясь. Он знал, что выглядит сейчас почти пугающим, и Найл, возможно, чувствовал себя загнанным в клетку к большому хищнику. Стайлс не хотел таким быть, куда приятнее быть плюшевой пандой, чем убийцей медведем-гризли. – То я могу... – Я хочу, – ответил Найл медленно и отчетливо, как будто он пытался услышать себя со стороны. Его щеки запылали сильнее, чем прежде, как будто весь красный спектр собрался в одном месте. – Только... я могу тебе не понравиться, – выдохнул Хоран так, словно губы мешали ему говорить. – Ты еще не видел меня без одежды. И я... у меня нет опыта. – Мне понравится, – быстро проговорил Гарри, не понимая, откуда взялась дрожь в его голосе. – Мне уже нравится, я знаю, что ты прекрасен буквально во всём. То есть... я просто люблю тебя, Найл, понимаешь? – это прозвучало не так решительно, как он представлял у себя в голове. Ему точно понравится. А вот если не понравится Найлу, Гарри просто не знал, что делать. Что, если он сам не так уж хорош? Стайлсу захотелось воды или чего-то покрепче, но не хватало еще напиться, как свинья, в такую важную ночь. Он просто сделает всё, что нужно, и Найл п о ч у в с т в у е т, как ему на самом деле хочется довести его до края. Улыбка Найла стала еще более смущенной, невольно замирая в полупаузе. Дрожащие руки вновь неловко нащупали пояс халата, стягивая его с чарующей медлительностью. Он постарался бросить халат в кресло как можно более небрежным движением, наверное, ему тоже хотелось, чтобы выглядело так, будто ситуация целиком под его контролем. Его взгляд не поднимался, словно он боялся увидеть в глазах Гарри неодобрение, пренебрежение или нежелание. Гарри чуть не задохнулся — от изумления и восхищения воздух застыл в его легких. Он столько раз представлял, но, черт возьми, даже в его фантазиях Найл не был таким восхитительно красивым. Его шея, теперь полностью открытая, казалась полигоном для поцелуев. Плечи выглядели чуть крепче, чем он воображал, грудная клетка тоже была немного шире, и светлые волосы делали её мужественной. Гарри скользнул взглядом вниз, чувствуя, как внутри него кипит неприкрытое желание. Ровный живот, очерченный лишь парой привлекательных линий, тазовые косточки, которые хотелось облизать немедленно. Член. Возбужденный член. Красивый, приподнятый. Бедра шли ровной линией, словно их вела умелая рука талантливого художника, красивые колени, светлый шрам, похожий на змею, красивые крепкие стопы. Сердце у Стайлса колотилось в каждой части тела. Всё теперь принадлежало ему, всего можно было касаться, всё можно было целовать. – Матерь божья, – восхищенно прошептал он. Найл закусил губу, румянец на его щеках был ярко-розового цвета. Гарри стало настолько тесно, что он резко рванул свой ремень, изнемогая от боли. – Я сейчас кончу, какой же ты красивый. Ты совершенство, – Гарри сделал несколько резких шагов навстречу, на ходу срывая с себя остатки одежды и отшвыривая их ногой. Так близко, что по ноздрям ударил знакомый аромат, задевая каждую струнку в теле. – Ты совершенство, совершенство, – жарко выдохнул Гарри, вновь приникая губами к его нежной коже. И шея, и чувствительное местечко за ухом, всё теперь было в его власти. Найл тяжело выдохнул, но его тело подалось вперед, под каждый поцелуй, когда он услышал, как нежно и трепетно Гарри звал его. – Ты самый красивый на свете, от тебя так приятно пахнет, – бессознательно продолжил Гарри, а его поцелуи уже и поцелуями нельзя было назвать. – Гарри, – еле слышно выдохнул Найл. Гарри промычал что-то в его кожу, сладко растянувшуюся на языке. Ему хотелось растянуть этот миг навечно, и он терзал его непрерывно, его влечение граничило с сумасшествием. – Ох, Гарри. – Ты невероятный, – вторил ему Стайлс, вновь и вновь возвращаясь к дрожащему под его лаской телу. Его поцелуй скользко прошелся по шее, и Гарри оказался у другого уха, очерчивая руками бока. Внизу почти дымилось, но, черт, похоже он совсем привык сдерживать это. Лишь с упоением коснулся Найла, и его член удобно лег в руку. Бедный мальчик, рука почти сразу стала влажной, когда Гарри сжал ладонь вокруг него. – Ты прекрасный, и у тебя лучший на свете член. Он почувствовал, как кожа Найла раскаляется, словно температура поднялась на несколько десятков градусов. Усилием воли Гарри оторвался от сладкого ушка, и его язык почувствовал возмутительную, неприятную свободу. Найл смотрел на него потемневшими глазами, кажется, едва понимая, что происходит. – Я люблю тебя, – изнывая, шепнул Гарри, быстро целуя его в губы. Его руки удобно легли на пылающие щеки, чуть перебирая пальцами волосы у висков. – Не бойся меня, пожалуйста. Мне уже так хорошо, просто потому что ты рядом. Найл слабо помотал головой. Напряжением его тела можно заряжать батарейки. Однако когда он задевал его, Гарри готов был скулить. – Я... – Найл попытался сказать что-то, но с губ не сорвалось больше ни слова. Гарри осторожно потянул его на себя, делая уверенные шаги назад. Хоран, видимо, понял, что они приближаются к кровати и снова залился краской, нерешительно замерев на мгновение. – Гарри, я хочу, чтобы тебе понравилось. – Мне нравится, – ответил Гарри. Они остановились у кровати: Стайлса начало колотить сильнее. – Посмотри, каким твердым ты меня делаешь. Нет, лучше потрогай, – Стайлс бережно взял его руку в свою и опустил на свой член. Найл выдохнул особенно тяжело, его ладонь сама прошлась по всей длине — Гарри почти зарычал или заворчал, едва не взорвавшись, и Найл испуганно посмотрел в его лицо. Стайлс едва перевел дыхание и опустил взгляд. Его смазка уже текла по пальцам Найла, так красиво. – Это всё ты. Просто потому что ты сейчас со мной, – прошептал Стайлс. – Я кончу, если позволишь мне коснуться тебя по настоящему. Я тебя всего вылижу. Найл почти заскулил, звук получился пронзительным и тонким, и его пальцы инстинктивно сильнее сжались на члене Гарри. Похоже, у него появилась цель. – О-оу, – Гарри осторожно, но сильно схватил Найла за запястье, закусывая губу на миг. Они были опасно близко. – Пожалуйста, – хриплым шепотом проговорил он. – Ты не представляешь, как долго я терпел. Но я не хочу кончать раньше тебя. Слабо кивнув, Найл медленно убрал руку. Член Гарри всё еще привлекал его взгляд, но тревога мелькнула во взгляде лишь на мгновение. Глубоко вздохнув, он опустился на кровать и снова показался Гарри необычайно хрупким. Поза была достаточно привлекательной, чтобы Стайлс захотел попробовать мужа. Однако ему нужно было начать осторожно: Гарри навис сверху. Он медлил, рассматривая нежное лицо. – Ты такой красивый, – повторил Гарри, неприкрыто любуясь. Найл снова тревожно улыбнулся, чуть-чуть завозившись под ним. – Ты не веришь мне? – Я просто... – Найл нервно облизал губы. – Не хочу тебя разочаровать. – Ты не сможешь, Найл, никогда не сможешь, – покачал головой Гарри, и его губы начали выцеловывать влажную дорожку от шеи до напрягшегося под его касаниями живота. – Если ты расслабишься, это будет еще приятнее, я обещаю. Это могло не сработать, но живот Найла действительно стал чуть мягче, словно доверие Хорана было безграничным. Стайлс сглотнул слюну, игнорируя настойчивое нытье своего члена. Он мечтал об этом моменте слишком долго. От предвкушения всё внутри напряглось и затрещало, как ткань, которую внезапно рванули во все стороны. Член Найла оказался в плену его пальцев, и Хоран машинально согнул ноги в коленях, громко выдыхая. Стайлс оказался почти зажат между его ногами, и свободной рукой погладил внутреннюю сторону бедра. От желания у него сильно повысилась температура, и Гарри еле держал себя в руках. – Я знаю, что ты вкусный, – медленно проговорил Гарри, и Найл застонал раньше, чем его головка скрылась во рту Стайлса. Гарри громко хлюпнул, с жадностью вбирая член в себя. Сейчас он мог кончить, даже неосторожно вздохнув, потому что это был член Найла, прямо у него во рту. Ему было так тепло между двумя согнутыми в коленях ногами, член идеально входил в его рот, стоило опуститься чуть ниже — и Хоран сладко отзывался, волнуя его до мурашек по телу, язык прошелся по стволу, собирая вязкую смазку. Стайлс подумал, что мог бы отсасывать ему вечно. Он мог чувствовать, как напрягается каждый мускул любимого тела и каким горячим становится его член из-за того, что Гарри лижет его и посасывает, стараясь не задевать зубами. Ему пришлось соскользнуть второй рукой с крепкого бедра, чтобы помочь себе контролировать ситуацию — член у Найла действительно большой, и Гарри вдруг пришла на ум интересная мысль, которую лучше было оставить до лучших времен, но озвучить... он снова хлюпнул ртом — там было вязко от слюны и белесых капель, собирающихся у головки. Он сглотнул слюну, пропуская Найла всё глубже, и вновь оторвался от него, чтобы взглянуть на Хорана. Найл почти в беспамятстве, и это лишь подстегнуло Стайлса сильнее. Он снова опустился ниже, влажно повел языком вниз, до самой расселины. Звук, который издал Найл, был почти рыдающим. – Чшш, – нежно прошептал Гарри, сжимаясь вокруг его члена ладонью. Сейчас Стайлсу не помешало бы тоже самое, но он был полностью сосредоточен на Найле, и требующий разрядки член ушел на второй план. – Тебе ведь хорошо? – Д-да, – пробормотал Найл. Его голос еще никогда не было таким надломанным, и у Гарри получилось возбудиться еще сильнее. – Х-хорошо. На самом деле Гарри был почти на пределе своих возможностей, но мысль о том, что ему позволено вылизать Найла, подстегнула не хуже кнута. Он повел языком осторожно, чтобы дать мужу целую секунду привыкнуть к этой мысли, скользнул в дырочку медленно, но почти сразу с жадностью ввинтился внутрь языком. Ему хотелось чувствовать и слышать, как Найлу нравится его присутствие. Найл выпустил из себя громкий стон, его руки беспомощно сжались на простыни, и он позвал его, сильно прогибаясь в пояснице. Стайлс не остановился. Найл раскрывался медленно, но всё-таки млел под ласковым напором его языка. Бархатный внутри, горячий и абсолютно совершенный — Стайлс оторвался на мгновение, чтобы поцеловать почти раскрытую дырочку, и вновь вернулся к ней языком, с наслаждением проталкивая его дальше. – Гарри, – отчаянно воскликнул Найл, но Стайлс ощутил раньше, как член напрягся в его руке. Это было слишком — он не успел даже коснуться себя и кончил, как старшеклассник, не прикасаясь к себе. Ему всё еще было больно. Гарри ждал очень долго и одного раза было недостаточно. И он знал, что Найлу сейчас этого тоже не достаточно, хотя первичная разрядка немного успокоила его. Хоран растянулся, выпрямляя ноги, и Стайлс, возвращаясь к поцелуям, снова добрался до его шеи, соскальзывая на плечо. У Найла просто не было нецеловабельных мест, и ему хотелось исследовать каждое и везде оставить свой отпечаток. – Ты был прекрасен, – проговорил он, чмокнув его в предплечье. – Я же ничего не сделал, – ответил Найл, с волнением взглянув на него. Его глаза были влажными, над верхней губой собрались капельки пота, и это было божественно красиво. Улыбнувшись, Гарри опустил руку вниз, медленно собирая сперму со своего живота. Он показал Найлу пальцы и беззастенчиво повел по ним языком, наблюдая, как расширяются глаза мужа. – А я кончил, потому что мне понравилось отсасывать тебе, – сказал он, кружась языком вокруг фаланги своего пальца. – Я делал тоже самое с твоим членом и, надеюсь, в следующий раз ты на это посмотришь. Найл прикрыл глаза, вновь начиная дрожать. – Я с ума схожу, Гарри, – сказал он. Гарри поцеловал его в лоб, убирая с него влажные пряди, и соскользнул с кровати — Стайлс оставил лубрикант в штанах и выбросил их на пол, а теперь не мог понять, где они оказались. – Куда ты? – быстро спросил Хоран, моментально замечая его отсутствие. – Нам нужна смазка, милый, – ответил Гарри, наконец, отыскивая брюки, и снова взглянул на член Найла, почти не уступающий его собственному. – Наверное, сейчас тебе лучше быть в нижней позиции, но потом, чуть позже, не хочешь попробовать трахнуть меня? На секунду Хоран закрыл лицо руками, покачивая головой в разные стороны. Его грудь тяжело поднялась и опустилась, как маятник, и в это мгновение можно было рассмотреть реберные кости. В районе живота Найл был мягким на ощупь, но это оказалось приятно и мило. – Я думаю, мне подходит быть снизу, – Найл медленно сел, наблюдая, как Гарри возвращается в постель. Его взгляд снова стал медлительным и тяжелым. – Но я мог бы, если бы точно знал, как нужно, – осторожно уточнил он. – Это в любом случае будет так, как нужно, – ласково ответил Гарри, оставляя гель у подушки. – Ты будешь первым и единственным. – Я буду первым? – ошеломленно спросил Найл, осторожно приближаясь. Язык нервно скользнул по алым губам, и Хоран снова посмотрел в его глаза. – Мне нравится мысль о том, что я буду твоим первым и единственным. Но сегодня ты покажешь мне, как нужно? – уточнил он. Стайлс нежно кивнул. Руки Хорана скользнули к его лицу, язык глубоко проник в рот, и Гарри почти застонал в поцелуй, чувствуя, что возбуждение возвращается и становится лишь сильнее. В поцелуях его муж — настоящий мастер: Гарри хотелось целоваться с ним непрерывно и чувствовать, как их языки раз за разом сплетаются, дразня друг друга. Губы Найла всегда идеально кружили вокруг него, зубы осторожно терзали тонкую кожу. Стайлс нежно толкнул его на спину, не прерывая восхитительный поцелуй. Возможно, стоило поставить Найла на колени, но Гарри боялся, что его руки не выдержат. Он собирался довести Найла осторожно, заставить его кончить, если не от члена, то от руки. В идеале Стайлс посадил бы его к себе на колени, чтобы видеть каждую эмоцию на прекрасном лице, но сейчас Хоран мог и не принять его полностью. Он взял тюбик в руку — сердце через раз описывало сальто. У него получилось в первый раз довести его до края, получится и сейчас. – Мне не страшно, – уютно прошептал Найл, робко взглянув Гарри в глаза. – Я хочу сегодня узнать, какой ты. И как хорошо мне будет, когда... ты окажешься во мне и кончишь, потому что это буду я. Стайлс тяжело замер, словно застыл в цементе, пристально рассматривая чуть румяное лицо, пока его сердце скакало галопом, а яйца напряглись до такой степени, что едва не лопались. Гарри не мог вдохнуть слишком глубоко, и ему показалось, будто он застрял в голубом-голубом блеске прекрасных глаз. – Ты сейчас сказал, что хочешь узнать, какой я? Хочешь узнать, как хорошо тебе будет, когда я буду внутри и кончу в тебя? – еле слышно спросил Гарри, не веря, что на самом деле повторяет это за Найлом. Найл прикрыл глаза запястьем, вновь покрывшись красными пятнами. Казалось, он весьма обескуражен собственными словами. – Только не думай, что я какой-то развратник, пожалуйста, – проговорил Найл смущенно. Его голос был треснувшим. – Я кончил, не дотрагиваясь до своего члена, пока вылизывал тебя, – бархатисто проговорил Гарри. Найл сдавленно ойкнул. – Думаю, меня тебе стыдиться не стоит. А сейчас мне нужно, чтобы ты максимально расслабился, – проговорил он, ободряюще погладив Хорана по ноге, чтобы немного отвлечь. – Всё будет хорошо, ты прекрасно справился с моим языком. Сперва это будет палец, и если тебе будет больно, я остановлюсь, – предупредил он. Найл смотрел на него со стыдливым интересом, как будто представлял всё, что Гарри ему говорил. – Просто скажи, когда это случится. И я сделаю что-то другое. – Разве сперва это не должно быть больно? – уточнил муж. Это казалось настоящей загадкой — как он мог спрашивать про анальный секс с таким невинным лицом. Казалось, всё, что Найл делает в своей жизни, носит оттенок целомудрия и простоты. Стайлс был настоящим грешником на его фоне, потому что даже это заставляло его член ныть и болеть от желания. – Я не хочу тебя порвать, – честно ответил Гарри, распространяя смазку по пальцу. – И не хочу, чтобы ты запомнил эту ночь таким образом. Он мягко поцеловал Найла в кромку губ, не углубляя поцелуй, чтобы совсем не отвлечься, и снова вернулся к покрасневшей от его напористого языка дырочке. Хоран уже был твердым, к большой радости Стайлса, потому что ему хотелось, чтобы градус желания был выше, чем смущение. Руки Найла теперь лежали согнутыми под спиной, поясница была приподнята выше, чтобы Стайлсу было удобнее его разрабатывать. Чуть погладив его член, чтобы немного отвлечь Найла от происходящего ниже, Гарри осторожно надавил на анальное отверстие. – Ты красивый даже здесь, – восхищенно проговорил Гарри, аккуратно прикасаясь. Ягодицы Найла были разведены, но ему все равно нужно было иногда скользить по расселине, чтобы напомнить ему о том, что он должен быть максимально раскрытым. Пульс стучал в висках, в горле высохло почти до боли. Он делал то, что давно хотел: готовил Найла для себя, своего члена, чтобы, наконец, почувствовать, как Хоран сжимается вокруг него, захлебываясь своими стонами. Столько раз Гарри представлял это мгновение, но его фантазиям было не сравниться с реальностью. В реальности Найл сжимался вокруг его пальца так тесно, что Гарри приходилось целовать Хорана в пах, чтобы расслабить. Приходилось! Стайлс никогда не испытывал ничего лучше — ему нравилось целовать его, нравилось чувствовать чуть жесткие волосы рядом со своей нижней губой, медленно ласкать твердеющий член, чувствовать, как по нему скатываются признаки возбуждения. Все его чувства обострились. Гарри чувствовал Найла каждым участком кожи, каким ему только удавалось коснуться. Они никуда не торопились, Гарри раздвигал его пальцами, иногда нащупывая простату, и тогда Найл прерывисто поскуливал, не понимая, откуда берутся эти ощущения. Его ноги разошлись очень широко, тело сильно выгнулось. Найл вскрикивал, и каждый раз Гарри замирал, однако Хоран рвано шептал: «Не прекращай, не сейчас», и Стайлс, с облегчением выдыхая, продолжал растягивать его. Он был очень узким, но Гарри не жалел смазки, и чем лучше проходили его пальцы, тем более близким к финалу он себя чувствовал. Не переставая стискивать его член, Стайлс чуть ускорил движение рукой — Хоран заелозил на простынях, выгнулся так, словно вместо позвоночника у него была натянутая веревка, и с тяжелым выдохом кончил в подставленную ладонь. – Ты... этого не сделал, – почти с обидой прошептал Найл, взглянув на него исподлобья. – Я хотел, чтобы тебе тоже было хорошо. – Меня сейчас надолго не хватит, – сказал Гарри, разводя его ноги чуть шире и слегка приподнимая Найла для удобного входа. – Расслабься и, если тебе будет неприятно... – Просто дай мне себя почувствовать, – сбивчиво сказал Найл, еще не придя в себя после полученного удовольствия. – Я хочу только этого. Стайлс тяжело выдохнул. Он фиксировал Хорана в удобном положении одной рукой, второй приставлял головку к проходу. Ему хватит пары движений, ему хватит того, что это Найл. Мысль об этом уже вулканической лавой гуляла по его телу, посылая импульсы нервным окончаниям. Он закрыл глаза, полностью растворяясь в ощущениях. Удовольствие оказалось плывущим и медленным — феерическим, и когда он услышал слабый стон Найла, у него всё тело пошло ходуном. – Матерь божья, как же хорошо, – прошептал Гарри, медленно погружаясь внутрь. Хоран тесно сжал его член, жаркая глубина пьянила и сводила с ума, и Стайлс чуть не разорвался на части от удовольствия. – Какой же ты узкий, черт возьми. Какой же ты... блять. Его бедра сделали несколько движений вперед, пальцы впились в Найла, наверное, с невероятной силой. Хоран принимал не очень глубоко, но этого было достаточно. Гарри чувствовал его вокруг себя, такого тесного и приятного, такого громкого и горячего. Ощущения были разными, не давали привыкнуть, Хоран сжимал его внезапно, и тогда Стайлс просто замирал, не зная, как дышать. Конечно, он кончил, совершив от силы несколько десятков движений. Это было то, что ему нужно. Просто Найл под ним, его хриплый, протяжный голос, жар их тел, соединенный вместе, запах, тяжело устроившийся в легких. Гарри медленно выскользнул из него, аккуратно опустился рядом, переводя дыхание. Дрожь была другой, облегчающей, боль почти прошла, и Стайлс понял, что будет готов уже скоро. – Тебе не было больно? – мягко поинтересовался Гарри, ведя большим пальцем по его губе. Она была влажной, припухшей и очень нежной. – Терпимо, – ответил Найл, на мгновение зажимая его палец у себя во рту, не касаясь, правда, ни языком, ни зубами. – Прости, что заставил так долго ждать. Я знаю, тебе несладко пришлось, – виновато добавил он. За нежность и сочувствие в его лазурных глазах можно было терпеть еще столько же, но сейчас Гарри бы не рискнул. Сейчас Хоран позволял ему так много, что грешно было отказываться. Впереди было так много ночей и дней, так много возможностей, а они брали самое лучшее уже сейчас. – Оно того стоило, – честно сказал Стайлс, коротко улыбнувшись. В груди у него было тепло, а от нежности приятно томило в животе. Это было так прекрасно, быть в этот момент с Найлом и узнавать друг друга. – Сейчас я не могу дать тебе большее, прости. – А я не могу взять большее, – просто ответил Найл. – Мне нравится. В смысле, – Хоран залился краской и с тонкой грустью выдохнул. – Какой же я нелепый. – Ты был великолепен, просто прекрасен, Найл, – настойчиво повторил Гарри, нащупывая его запястье. Пульс Хорана приятно целовал его пальцы. – Как насчет, ты трогаешь меня, я трогаю тебя, и мы смотрим друг на друга всё это время? Несколько секунд Хоран не мог оторвать взгляд от его лица, но Стайлсу нравилось видеть его, когда он смотрел в его глаза. Внимание Найла дорогого стоило, и даже сейчас, после того, как Гарри кончил дважды, ему было сложно поверить, что это сокровище взаправду принадлежит ему. Однако всё твердило о том, что это реальность, особенно кольца на их пальцах. Они были благословлены. – Звучит так... – Найл сглотнул. – Почему мне нравится эта мысль? – Ты мой муж, тебе не могут не нравиться такие вещи, – с улыбкой ответил Гарри, устраивая его руку на своем члене. – Смотри, я снова твердый. Это твоя вина, – он снова мягко улыбнулся, зная, что Найлу станет легче. В этот раз они кончали долго, со вкусом, неотрывно наблюдая за тем, как наслаждение вырисовывается на их лицах. И это было совсем не тоже самое, что самому работать рукой — Найл был осторожным и вместе с тем любопытным, и когда Гарри вздыхал особенно громко, он тут же повторял движение, пытаясь получить этот звук снова. Вымокшая от пота и спермы простынь теперь ни на что не годилась, и Гарри сбросил её на пол, скатав в неаккуратный ком. Искать покрывало и другое постельное белье не хотелось, да и не было сил. Они достаточно наигрались друг с другом на первый раз и теперь хотелось просто быть рядом, наслаждаясь спокойствием и умиротворением. Найл устроился головой на его груди, рука спокойно легла ни живот супруга, обозначая принадлежность. Теперь они просто лежали, думая, кажется, об одном и том же, пока не уснули, не размыкая самых крепких на свете объятий. Когда Гарри проснулся, Найл лежал рядом, рассматривая потолок. У него было спокойное, умиротворенное лицо и мокрые после душа волосы. Стайлс чувствовал себя немного липким, от него всё еще пахло сексом, и, пожалуй, ему тоже нужно было заглянуть в ванную, чтобы освежиться. – Доброе утро, – тепло проговорил Найл, заметив, что Гарри уже не спит. – Я хотел что-то приготовить на завтрак, но потом подумал, что тебе будет грустно просыпаться в одиночестве. – Правильно подумал, – Гарри зевнул в сгиб локтя и, прогнувшись, сел на кровати. – А хорошо вчера всё прошло? – удовлетворенно проговорил он. – Свадьба там, и мы с тобой... Найл улыбнулся, перекатываясь на бок, и тоже сел рядом с ним. Вид его обнаженного тела вызывал у Гарри приятные мысли, и настроение приподнималось выше и выше. – Мы с тобой отлично справились, – сказал он, протягивая руку. Гарри поймал его запястье и поцеловал, с удовольствием замечая, что Найлу нравится это прикосновение. Всё стало даже лучше, они узнали друг друга и хотели узнавать ещё, им было хорошо друг с другом, восхитительно, божественно. – Надо искать нормальную работу, – задумчиво проговорил Стайлс, целуя каждую фалангу пальцев мужа. – У родителей точно жить не будем. Сперва можно что-то поснимать, а потом надо определяться с домом. Только я грузчиком ничего не заработаю, – протянул он. – На курсы охранников что ли пойти? – Нет, – быстро сказал Найл, устраивая руки на его плечах. Глаза цвета небесной тверди смотрели на него с тревогой и искренним переживанием. – Не нужно. Что угодно, но только не это. – Волнуешься, – Гарри нежно коснулся его щеки, и Найл прижался к его ладони практически всем лицом. – Хорошо, вариантов масса. Не знаю, правда, каких вариантов, но мы что-то придумаем, – миролюбиво заключил он. Они все еще могли вернуться на ранчо. Конечно, это немного не вязалось с самостоятельной жизнью, но всё равно было лучше, чем висеть на шее у родителей. Возможно, сперва пришлось бы жить во флигеле, но у них был бы свой угол, только для них двоих, а это уже целый мир под одной крышей. – Можно поехать в Даллас, к моему брату, – вдруг сказал Найл, нежно привлекая его внимание. – Ему будет проще поговорить с начальством и замолвить за тебя словечко. – Что, вот так радикально? – весело спросил Гарри, а потом вдруг пожал плечами. – А почему нет? Со своим мужем Найлом он готов был ехать даже на Северный Полюс, а тут всего лишь другой континент, где к тому же у них был знакомый человек. Подумать только! Они и правда вчера поженились, по всем законам, произнесли свадебные клятвы, обменялись кольцами и даже ночью доказали друг другу, что всё по настоящему. – Тебе, правда, нравится эта идея? – трепетно спросил Найл, глядя на него большими-большими глазами, что могли объять весь мир, а сейчас вмещали в себя одного лишь Стайлса. – И всех лжецов участь в озере, горящем огнем и серою, – поучительно сказал Гарри, явно пародируя кого-то. Найл рассмеялся, откинув голову назад. Это было невероятно красиво, и когда Гарри смотрел на него, ему казалось, что он живет по настоящему. Больше никто не был нужен, больше никого не существовало. – Ты такой... – вдохновленно начал Найл и вдруг замолчал. Его голос стал тише. – Я тебя так люблю, Гарри. – И я тебя люблю, Найл, – серьезно ответил Гарри. – Это никогда не изменится. Снаружи разливался теплый полдень, солнце стояло уже очень высоко. Жужжали шмели и пчелы, перенося пыльцу с одного цветка на другой, покачивали головками соцветия. В воздухе пахло травами, но в этой комнате они могли чувствовать лишь согревающие ароматы друг друга. В этой комнате мир был совсем другим. Гарри протянул руки, чтобы прижать Найла к своей груди, и когда его светлая взъерошенная, похожая на одуванчик голова оказалась напротив сердца Гарри, Стайлс мог поклясться, что никто на свете еще не был счастливее, чем они. Никто и никогда.