Яркие будни Персиваля Грейвза

Собственная квартира показалась Грейвзу чужой. Он медленно ходил из одной комнаты в другую и вглядывался в каждую незнакомую вещь: новая книга, еда, которую он не жаловал, а вот любимые чашки обнаружил разбитыми в мусорном ведре. Огневиски. Ну хоть в этом их вкусы совпали. Очищающее и восстанавливающее заклятья вернули привычный вид жилищу, и только тогда Грейвз почувствовал, что вернулся с долгой и изматывающей миссии. К его огромному сожалению, новое пальто Гриндевальд успел оприходовать, и его отказывались отдавать настоящему владельцу, поэтому пришлось в список дел на выходные занести и визит к портному. Грейвз переоделся в домашнюю одежду, разложил на столе все добытые по делу Гриндевальда и Бэрбоуна документы, налил в стакан огневиски и углубился в работу. Полгода назад Геллерт Гриндевальд покинул Европу и перебрался в Америку. Учитывая его взгляды на мир, неудивительно, что выбор пал именно на их страну. Сам Грейвз ненавидел то, что ему приходилось прятаться от не-магов и бояться того, что кто-нибудь узнает о нем. Точнее, он боялся последствий — наказание за раскрытие было довольно суровым. Именно здесь темный волшебник надеялся найти союзников — среди уставших от гнёта и постоянного страха быть раскрытыми магов. Это логично. Дополнительной причиной было и наличие обскура. Как и любой злодей, он хотел владеть такой большой силой. Чтобы быть в курсе всех событий, происходящих в магической Америке, он ликвидировал Персиваля Грейвза и занял его нишу. Якобы проводил расследования, а на самом деле гонялся за ребенком-волшебником. Так он вышел на Криденса Бэрбоуна — воспитанника одного из самых многочисленных сиротских приютов, в которых культивировалась ненависть к волшебству. Скорее всего, Гриндевальд прочувствовал слабые отблески магии в мальчишке и принялся его обрабатывать. Пока картина получалась целостной. Грейвз осушил стакан и подлил себе огневиски, взял в руки досье на Криденса и углубился в чтение. С главной страницы на Грейвза косилась его колдография, а потом юноша вовсе отвернулся, светя лохматой макушкой. Грейвз перелистнул документ и начал изучать историю его жизни. Как его совсем крохой подкинула в приют мать, о которой ничего не известно, как он попал к Мэри Лу и она заразила его своей ненавистью к ведьмам. Отчет Порпентины Голдштейн о деятельности вторых салемцев, а также объяснительное письмо, в котором она подробно описывала, почему позволила себе применить магию против обычного человека. Аврор Голдштейн утверждала, что Криденс подвергался физическому насилию со стороны приемной матери постоянно, но никаких доказательств не приводила. Вероятно, не видавший ласки и любви Криденс был легкой добычей для талантливого манипулятора Гриндевальда, но что именно происходило между ними, какая была договоренность и насколько далеко шли совместные планы, Грейвзу придется узнать самому. Он принялся за отчеты авроров, расследовавших дело об обскуре. Три убийства минимум, большой урон городу и всей магической Америке. Но Мелоди правильно заметила утром: природу обскуров никто никогда не изучал, поэтому компетентных людей в этом вопросе не было. И выяснить, насколько Криденс мог контролировать обскура и мог ли вообще, тоже будет выяснять Грейвз. Вдруг Бэрбоун на самом деле не просто жертва, а опасная сила, могущая в любой момент обернуться катастрофой? Это тоже придется учитывать при вынесении приговора. Отчеты Главы департамента защиты магического правопорядка за последние шесть месяцев мало походили на те, которые писал сам Грейвз: чувствовалось, что человек не ведал, что творил. Явная ложь, несоблюдение правил заполнения отчетности, к тому же, не присущий самому Грейвзу вычурный стиль письма. Закончил изучать документы он глубоко за полночь. А если точнее, когда на горизонте забрезжил рассвет. Утро понедельника началось с массовых увольнений. Суровый и хмурый Персиваль Грейвз приглашал в кабинет сотрудников своего департамента и проводил личную беседу с каждым. Как оказалось, почти половина авроров имела низкую квалификацию, и их Грейвз выгнал без зазрений совести: от одной мысли, что шесть месяцев один из опаснейших темных магов провел в стенах Конгресса и имел доступ ко всему, чем дорожила Америка, становилось плохо. Такого эпичного провала аврорат еще не знал. И никого не смутило, что Гриндевальд под личиной Грейвза без суда и следствия отправил на казнь двух волшебников, один из которых был иностранцем! Волшебников, которых Гриндевальд держал под Империо и бессовестно ими манипулировал, с разрешения Президента отправил на больничный и посоветовал пройти курс у хорошего колдопсихолога, остальных некомпетентных разогнал, открыл двадцать шесть вакансий в Департамент и отправил письмо в Ильверморни с просьбой отобрать ему молодых перспективных студентов, готовых служить в аврорате. Вернуться к своим непосредственным обязанностям для здоровья Грейвза оказалось эффективнее снадобий и растворов, выписанных в госпитале, уже к двенадцати часам он чувствовал себя достаточно бодрым и собранным, чтобы поговорить с Криденсом Бэрбоуном уже официально. Он вызвал в кабинет и Криденса, и его адвоката, а остальных выгнал прочь, даже Мелоди. Оставшись ненадолго в одиночестве, Грейвз распечатал письмо из Британии. Он прекрасно понимал, что рано или поздно судебный процесс над Гриндевальдом начнется, и его вызовут как свидетеля со стороны обвинения, но бросать работу и давать бесконечные показания, повторять одно и то же не один раз… конечно, если того требует правосудие. — Можно? Дверь бесшумно приоткрылась, и в проеме показалась круглая улыбающаяся голова Меркури. Грейвз жестом пригласил их пройти, не смог оторвать взгляда от сгорбленной, исхудавшей фигуры Криденса. Тот скукожился, как от холода, и Грейвз не мог не спросить про одеяла. — Да, принесли. С-спасибо вам. Грейвз крикнул Мелоди, чтобы та поторопилась и принесла три чашки чая и печенья с конфетами, на что Меркури рассыпался в благодарностях, а человек, для которого все заказывалось, низко опустил голову и снова спрятался от его внимательного взгляда. — Я изучил все доступные материалы дела, — Грейвз начал издалека и с малого, — могу только сказать, что данных недостаточно. Мистер Меркури картинно вздохнул, и Грейвзу захотелось проехать по лоснящейся физиономии хотя бы кулаком. — Как я уже сказал, мистер э… Бэрбоун, — с некоторой неприязнью произнес Меркури, — отказывается сотрудничать с авроратом. — Я бы хотел поговорить именно с мистером Бэрбоуном. Мелоди суетливо расставляла на столе чашки с ароматным земляничным чаем и вазочкой с конфетами и печеньем, они на это время прекратили говорить и только смотрели на волшебницу. — Угощайтесь, — Грейвз подвинул Криденсу конфетницу и чай, прекрасно понимая, что от еды не откажутся. И действительно, сначала Криденс несмело потянулся к печенью, но голод взял свое. Краснея и смущаясь, он одну за другой тянул в рот конфеты и пирожные и старательно игнорировал сидевшего рядом мистера Меркури. Адвокат даже не скрывал своей неприязни по отношению к нему и особо не горел желанием помогать. Опустевшие чашки исчезли со стола, внимание двух мужчин снова переключилось на Криденса. Законно Грейвз не мог выставить Меркури за дверь и поговорить с ним наедине, хотя хотелось, а попытка прочесть его мысли провалилась — Грейвза не пустили. Естественно, никто и никогда не учил Криденса окклюменции, и Грейвз все списал на обскура и его желание защитить хозяина.  — Слушанье по твоему делу начнется через десять дней. — Грейвз решил просто игнорировать Меркури, а в случае необходимости наложить отвлекающее заклятье или что-нибудь столь же безобидное. — Я веду расследование, хотя госпожа Президент не хотела вовлекать меня в процесс из-за моей… заинтересованности. Но я настоял. Криденс — впервые за все время — вскинул голову и посмотрел Грейвзу прямо в глаза, не заметив, как вздрогнул и скривился Меркури. Увидев замешательство на бледно-сером лице, Грейвз уточнил: — Я не заинтересован в том, чтобы сделать виноватым тебя или кого другого, Криденс, моя главная задача — найти правду. Чтобы найти правду, придется распутать сложный клубок произошедших событий и установить причину случившейся трагедии. И если ты не виновен, мы непременно это докажем. — Я… что от меня потребуется? Они начали с малого: Меркури под тяжелым Грейвзовым взглядом написал прошение на время расследования посадить парня под домашний арест и поставить ограничивающих заклятий, Мелоди было поручено связаться с журналистами местной ежедневной газеты и договориться о статье на ближайший номер. Грейвз, когда Меркури убежал по поручениям, задержал Криденса. Буквально на несколько минут. Наложил Силенцио на дверь кабинета и задумчиво сложил руки перед собой. Криденс боялся даже голову поднять, и от этой привычки хотелось его отучить, но сначала его нужно было спасти от пожизненного заключения в магической тюрьме. Грейвз многих туда отправил и прекрасно знал, что неволя калечит не хуже боевого заклятья. — Это чтобы за нами не подслушивали, — пояснил он взмах палочки в сторону двери, — я еще поговорю с судьей насчет домашнего ареста, и это всегда добрый знак. Но ты должен быть готов к тому, что тебе не разрешат вернуться домой. Дело очень резонансное, и мы вынуждены в некоторых случаях оглядываться на мнение общества. Не получив в ответ никакой реакции, продолжил: — Нам нужны будут твои показания и воспоминания. Тебя проверит колдопсихолог и колдопсихиатр, чтобы выяснить твое… ментальное здоровье. Мистер Меркури пошлет запрос в Великобританию Альберту Гибискусу, на сегодняшний день он один из немногих, кто знает об обскурах. Не все, но больше остальных. Если Альбус Дамблдор согласится дать показания против Гриндевальда, симпатия присяжных будет на твоей стороне. Я, конечно, тоже пойду свидетелем. — Вы верите в мою невиновность? Криденс выпрямил голову и посмотрел на Грейвза. Глаза были черными, непроницаемыми. — Я верю, что ты стал жертвой очень умелого манипулятора, — уклончиво ответил он. Работа в аврорате научила его не говорить того, в чем не уверен. Он все еще не мог понять отношений между Криденсом и Гриндевальдом. — А если… Криденс осекся и зажевал нижнюю губу. Порывистость, с которой он начал, испарилась, фразу закончил тише и неуверенно — …Если я хотел, чтобы они умерли? — Полагаю, у тебя имелись на то причины, — Грейвз даже бровью не дернул. От одного объяснительного Голдштейн он понял, как тяжело приходилось Криденсу в приюте. — Но ведь я их убил. — Профессор Гибискус проверит, насколько ты был в сознании, когда обскур убил людей. Криденс совсем сник. — Я ничего не помню. — Это мы тоже проверим. Если тебя здесь обижают авроры или ведут себя неподобающе, не бойся говорить. Криденс из-за его слов замялся. Сначала вроде хотел что-то сказать, но передумал и взглядом уткнулся в свои ладони. Грейвз понял, что ему нужно дать немного времени — не просто убедить себя в том, что Грейвз никогда не был Гриндевальдом. — Я могу попросить вас кое о чем? — Осторожно, проверяя границы дозволенного, поинтересовался Криденс и тут же щеки его заалели. Грейвз кивнул. — Не отправляйте меня домой. — Через три дня Рождество, Криденс. Ты хочешь провести его в тюрьме? — Грейвз удивился. На его памяти еще ни разу подозреваемые не отказывались от такой возможности. — Я не хочу… там. Лучше здесь. Грейвз упрямо сжал губы. Несколько минут, на которые он рассчитывал, растянулись на полчаса, и он уже безбожно опаздывал на дачу свидетельских показаний в Великобритании. И Мелоди, если бы он не зачаровал двери, уже выела бы ему мозг. Впрочем, он сам себе его неплохо выедал. — Мы еще поговорим об этом. Теперь позволь мне взять твои воспоминания. Он потянулся за небольшими колбочками с серебряными крышками и приготовил палочку. Криденс, и без того бледный, побледнел сильнее и был похож на человека, готового лишиться чувств. Грейвз не сразу понял, где допустил ошибку. — Ты не потеряешь их, не бойся. Я отдам все до единой, как только просмотрю. Криденс недоверчиво сдвинул брови, переваривая услышанное. Гриндевальд, конечно, не успел посвятить его в тонкости волшебного мира, и некоторые вещи для него даже звучали дико. — Посмотрите? Какие? — Все. — Нет, — резко ответил Криденс, — не нужно все. — Придется. Мы не можем допросить детей, которые жили с тобой в приюте, потому что они не-маги. Ты и твои воспоминания — единственная твоя защита, Криденс. Я уверен, что ты не до конца понимаешь, как тяжело придется восемнадцатилетнему парню, у которого впереди вся жизнь, в тюрьме для магических преступников. И это в лучшем случае. Не хочу тебя пугать, но обскур внутри тебя напугал всех волшебников США, и тебя на вполне законных основаниях как потенциальную опасность могут ликвидировать. Спокойный, размеренный голос Грейвза наводил панику. Если бы он шипел, или кричал, или швырял палочкой заклятья, Криденс бы понял, но равнодушие от этого человека делало больно. И он понимал, конечно, понимал, что настоящий мистер Грейвз не имеет ничего общего с тем человеком, который открыл ему дверь в большой и пугающий мир волшебства, все равно в груди становилось тесно. — И вы всем расскажете, что там видели? Грейвз сообразил, что к чему. — Нет, не всем и не всё. Лишь то, что поможет делу. — Вы их вытащите, я и не буду помнить, пока они ко мне не вернутся? Грейвз кивнул. — Мы храним их в специальных зачарованных колбах. Если ты боишься, что они испарятся… Криденс мотнул головой. — Я понял. Спасибо. А можно вечером? Сейчас я не готов. Грейвз согласился и на это. — Аврор Уайтлайт проводит тебя до камеры, — немного помолчав, глава департамента все же решил предупредить: — не пытайся выправить и изменить воспоминания, Криденс. Это могут делать только волшебники, а ты один из нас. Но исправленные воспоминания легко распознаются, и это только усугубит твое положение. К тому же, ты не умеешь контролировать магию, это делает обскур. Криденс втянул голову в плечи, словно Грейвз прочел его мысли. Грейвз снял Силенцио, и в кабинет вошла аврор. Уайтлайт молча наложила связывающее заклинание на Криденсовы запястья и собралась ретироваться, но Грейвз жестом приказал ей остаться, а Мелоди — пока присмотреть за мистером Бэрбоуном в приемной. Аврор встала перед ним, строгая и серьезная. Он видел ее только на собеседовании, года два или три назад, а потом пути их разошлись. Он прошелся по ее мыслям, но ничего интересного там не обнаружил и вообще расстроился, что она не додумалась защититься окклюменцией. — Были ли мистеру Бэрбоуну предоставлены теплые одеяла, как я и просил? Аврор удивилась, но ответила с бесстрастным выражением лица. — Да, мистер Грейвз. Два теплых шерстяных одеяла. — Дайте еще два. С питанием у него проблем нет? — Он легким кивком головы показал на пустую конфетницу, и аврор правильно поняла его намек. — Нет, мистер Грейвз. Завтрак, обед и ужин, как полагается. Сначала он отказывался, но вчера все съел. — Хорошо. Свободны. Уайтлайт скрылась за дверью, и Грейвз аппарировал в Великобританию, предварительно заперев кабинет на мощное заклятье. *** В Лондоне царила уютная предрождественская суета, от которой Грейвз уже отвык. С каждой витрины на него смотрели нарядные пушистые елки и широко улыбающееся лицо Санты Клауса, с неба сыпал тихий мягкий снег. Мимо пронеслись визжащие дети не-магов, запущенным снежком зацепили край его пальто и даже не соизволили попросить прощения. Грейвз раздраженно поправил одежду и нырнул в темный переулок. Он нечасто бывал в Англии, но каждый раз возвращался в Америку все неохотнее — здесь даже в воздухе чувствовалось присутствие магии. И по дороге, пока он пересекал одну улицу за другой в поисках нужной заколдованной для перехода булочной, ему встретились несколько одетых в яркие переливающиеся мантии волшебников. Они учтиво поклонились Грейвзу и поинтересовались, нравится ли ему Лондон. Аврор ради приличия поулыбался им, но не стал задерживаться. В старой булочной с разбитой витриной похрапывал обрюзгший и давно не видавший хорошей стрижки мужчина чуть старше самого Грейвза. Перед ним на стойке лежала распахнутая на середине книга, и с ее страниц страшно рычали дикие львы. Грейвз громко хлопнул ладонью по столу, чем разбудил мага, и поинтересовался, как можно пройти в Министерство Магии. — А вы по какому вопросу? — По рабочему. — Зайдете в тот шкаф, — грязный палец показал на пыльную фурнитуру с покосившейся дверью, — выйдете прямо перед дверьми Министерства. Грейвз поблагодарил мага и, согнувшись, влез в темный старый шкаф, внутри нашел еще одну дверь и через нее действительно вышел на большую многолюдную площадь. В атриуме молодая рыжая волшебница поинтересовалась, по какому поводу он посетил Министерство, проверила его палочку и последнее заклинание, выдала талончик с именем и целью визита. — Вам на второй уровень. Удачного дня! Грейвз талончик спрятал в карман, по скрипящему лифту добрался до второго уровня, где обосновался отдел по борьбе с правонарушениями. Там его встретил аврор, которого он точно видел где-то еще. Один из Уизли, точно. — Мы думали, вы воспользуетесь каминной сетью. Аврор запустил пальцы в и так растрепанные рыжие волосы и растрепал их сильнее. Грейвз посмотрел в усталые серо-зеленые глаза и мысленно отметил, каким взъерошенным и не выспавшимся показался этот человек. И на всякий случай поставил ментальный блок. — Решил прогуляться. Люблю ваш город в Рождество, — он почти не соврал. — Мы уже хотели отправить за вами отряд, — хохотнул Уизли и открыл дверь в большой, но темный кабинет без окон и вообще каких бы то ни было источников света, — проходите. Грейвз с сомнением покосился на пыльную вешалку, но не сидеть же в пальто, поэтому, пока хозяин не видел, прошептал очищающее заклятье и только потом повесил верхнюю одежду вместе с шарфом. — Итак, мистер Грейвз… присаживайтесь, не стойте. Чаю? Или вы предпочитаете кофе? Уизли засуетился было, но Грейвз остановил его. Сел на стул напротив аврора и закинул ногу на ногу. — Нам нужны ваши воспоминания о вашей первой встрече с Гриндевальдом и вашем пребывании в заточении. Журнал со стола Уизли взмыл в воздух, зашуршал белыми листьями, и облезлое гусиное перо зафиксировало первые слова волшебника. — Естественно, мы их отдублируем и вернем вам в первозданном виде. — Хорошо, — согласился Грейвз, — только воспоминаний о заточении не очень много. Большую часть времени я провел под Империо. — Какой кошмар, — посочувствовал ему Уизли, что было лишним. Меньше всего на свете Грейвз любил, когда его жалели, особенно те, кто в подметки ему не годился, — все, что вы сможете дать, будет крайне важным и полезным. В воздухе появились прозрачные колбы для нитей памяти. Грейвз кончиком волшебной палочки подцепил несколько фрагментов из их с Гриндевальдом встречи и немного о том, в каком месте его держали, и накрепко запер их серебряными крышечками. — Спасибо, мистер Грейвз. Вы даже не представляете, как сильно нам помогаете. Мы можем рассчитывать на вас в день суда? — Конечно, — Грейвз встал с места и протянул ладонь, — было приятно с вами сотрудничать. Чуть-чуть приврал. Ни черта ему не нравилось слоняться по Министерству магии и тратить драгоценное время. Успокаивало лишь то, что это шло во благо всему волшебному миру. — Скажите, пожалуйста, как бы мне организовать встречу с Альбусом Дамблдором? Насколько я знаю, он крайне занятой человек. Уизли немного растерялся от просьбы Грейвза и на секунду задумался. — Давайте я лично у него спрошу. Он встал на колени перед камином, бросил туда летучего пороха и громко, ясно произнес: — Хогвартс, кабинет Альбуса Дамблдора. Здравствуйте, сэр. У вас найдется минутка? Появившееся в огне лицо Дамблдора безошибочно определило локацию Грейвза и радушно улыбнулось ему. Грейвз видел его в первый раз и представлял его себе совсем не таким… добрым. — Добрый день, мистер Грейвз. Я так понимаю, минутка мне потребуется, чтобы поговорить с вами. Почему бы вам не зайти ко мне? Я как раз закончил проверять сочинения студентов. Уизли поднялся на ноги и освободил Грейвзу место. Не желая упускать редкую возможность поговорить с Дамблдором с глазу на глаз, Грейвз при помощи каминной сети переместился в кабинет к одному из сильнейших волшебников их времени. Кабинет мало походил на преподавательский: здесь в уютном беспорядке соседствовали камин, мягкие полосатые пуфики, повсюду были разбросаны исписанные документы, на столе грудой лежали свитки с проверенным домашним заданием студентов Хогвартса, у окна, в золотой клетке, умнейшими глазами на все взирала птица-феникс. Грейвз взглядом прошелся по корешкам аккуратно расставленных книг и обнаружил в личной коллекции Дамблдора несколько уникальных экземпляров. Альбус Дамблдор вот-вот должен был стать директором Хогвартса, и Грейвз прекрасно понимал, что личного времени у этого человека нет и быть не может. Однако, он все равно пригласил его к себе и даже предложил лимонных конфет. — Спасибо, — вежливо отказался Грейвз и по приглашению Дамблдора присел на удобный мягкий стул, — я к вам по делу. — Догадываюсь, по какому. Пронзительные голубые глаза встретились с темно-карими, и Грейвз почувствовал попытку вторгнуться в его сознание. — Тогда не будем ходить вокруг да около. Мне нужно, чтобы вы выступили свидетелем защиты на судебном заседании по делу Криденса Бэрбоуна. Молодой человек стал жертвой грубой манипуляции со стороны Геллерта Гриндевальда, и теперь обвиняется в сотрудничестве с ним, укрывательстве и терроризме, но он просто глупый наивный ребенок. Уверен, он ни секунды не был заинтересован в господстве над не-магами. Речь Грейвза прервали взмывшие с тарелки и заплясавшие в воздухе фруктовые дольки, присыпанные сахаром. Грейвз никогда не допускал вспышек стихийной магии, даже ребенком, поэтому с подозрением покосился на Дамблдора. Будущий директор Хогвартса, извинившись и посмеиваясь в бороду, убрал помеху. — Это большая трагедия для всей Америки. Примите соболезнования. Как себя чувствует мистер Бэрбоун? — Он стабилен, если вы об этом. Я знаю, что вы когда-то были хорошо знакомы с Гриндевальдом и можете пролить свет на его личность. Бэрбоуну это бы очень помогло. — Мистер Грейвз, я сочту за честь помочь человеку, оказавшемуся в столь сложной жизненной ситуации. Надеюсь, Новый год мы встретим уже в мире и спокойствии. А вы уже думали, что будет с Криденсом после суда? Грейвзу направление разговора не понравилось — ни то, что Дамблдор назвал Бэрбоуна по имени, ни то, что начал интересоваться посторонними вещами. В том, что перед ним сидит не просто добродушный мужчина, а человек, в котором Гриндевальд когда-то видел союзника, Грейвз как могущественный аврор знал, поэтому осторожничал. — Зависит от того, какой вердикт вынесут присяжные, сэр. Но ему есть куда идти. Магическая Америка всегда окажет поддержку юному волшебнику. — Эта же магическая Америка, если я не ошибаюсь, и попыталась его убить. Знаете, мистер Грейвз, я никогда не поддерживал практику казней среди волшебников. Мы сами создаем монстров, а потом публично лишаем их жизни. Я вижу в этом лицемерие. Грейвз скрежетнул зубами — настолько ему не понравилось то, что сказал Дамблдор. Отчасти потому что когда-то думал так же, но многолетняя служба в аврорате столкнула его с таким количеством беспринципных, злых и мерзких магов, что он перестал сочувствовать и искать им оправдания. Пока судьба не столкнула его с Криденсом. — Люди, направившие против мистера Бэрбоуна палочку, уже шесть часов как уволены. Кроме Президента, конечно. Дамблдор, почувствовав враждебность его тона, отступил. — Я вас понял, мистер Грейвз. Я прибуду в Нью-Йорк по первой же просьбе. — В юношестве он тоже был таким искусным манипулятором? — Да. Гриндевальд всегда видел темные и слабые стороны любого человека и использовал их в своих целях, ни на секунду не задумываясь о последствиях. — Вы становились жертвой манипуляций с его стороны? Напомню, что мои воспоминания с этим разговором будут использованы в суде. Дамблдора его слова нисколько не смутили и не обидели. — Я понимаю, мистер Грейвз. В восемнадцать я был куда впечатлительнее, поэтому да, можно сказать, что я некоторое время находился под сильным влиянием Гриндевальда. — Подробности? — Боюсь, в следующий раз, — Дамблдор мягко указал на настенные часы, отсчитавшие шестой час, — сейчас я должен буду отвести свой факультет на ужин. Грейвз намек понял и настаивать не стал. К тому же, сильно сомневался в том, что сможет заставить Дамблдора сделать что-то помимо его воли. — Спасибо, что уделили мне время. Надеюсь, не доставил вам никаких хлопот. Как мне попасть домой? — Ну что вы, мистер Грейвз. Я был рад познакомиться со столь знаменитым в наших кругах аврором, обеспечивающим безопасность магов всей Северной Америки. Через камин переместитесь в Хогсмид, а оттуда можете аппарировать прямиком к себе в квартиру. С Рождеством, мистер Грейвз. Грейвз напоследок еще раз поблагодарил Дамблдора, зачерпнул летучего пороха, шагнул в камин и оказался в волшебной деревушке, покрытой толстым слоем первозданно-белого пушистого снега. Студенты Хогвартса, замотанные в полосатые шарфы своего факультета громко и заразительно смеялись, колокольчики над дверьми баров и магазинов переливчато тренькали, Грейвз остановился напротив кондитерской лавки и вспомнил пустую конфетницу. Вспомнил, как белые пальцы одну за другой утаскивали ломтики шоколада и маленькие посыпанные сахаром слоеные пирожные. А вдруг Криденс не был голодным, а просто любил сладкое? Грейвз заглянул туда и накупил целого пакета шоколадных лягушек и потрескивающее на кончике языка разноцветное драже, прежде чем аппарировать домой. *** Впереди ждала гора невыполненной работы. Грейвз спрятал сладкое в ящике рабочего стола и вызвал к себе Меркури. С самой неприятной частью нужно было закончить побыстрее, чтобы отмучиться. Если оставить нерадивого льстивого адвоката на самый конец, то день будет испорчен окончательно. — Вы подали прошение, о котором я вам говорил? — Ответ завтра. Меркури стоял перед ним, облачившись в пальто и перчатки. Шляпу он держал в руках и нетерпеливо постукивал ногой, подгоняя Грейвза. Рабочий день у него закончится через полчаса, но Грейвз не стал задерживать человека. — Хорошо. До свиданья, мистер Меркури. — До свиданья. Через час засобиралась домой и Мелоди. Сначала прекратилось усиленное шуршание бумагой, потом погас свет в приемной, и начал стихать стук каблуков по паркету. К семи часам в штаб-квартире МАКУСА расходилась основная масса сотрудников, прекращался гул и гомон, коридоры пустели. Сидя в необычайной тишине просторного кабинета, Грейвз с удивлением отметил, насколько ему стало легче после исчезновения нескольких неприятных воспоминаний о Гриндевальде. Словно утих фоновый шум в голове. С бумажной работой на сегодня было покончено — от вида незаполненных бланков его затошнило и пришлось отодвинуть от себя чистые листы, подняться на ноги и размять стянутые напряжением плечи и шею. Самопишущее перо обессиленно повисло в воздухе, опустевшая чернильница убежала под стол. Взгляд упал на конфетницу, которую забыла убрать Мелоди, и Грейвз вспомнил сегодняшнее утро и одно не законченное дело. *** Уайтлайт готовилась заканчивать суточное дежурство и медленно, отупело переставляла ноги. Подоспевший ей на смену аврор раскладывал по стойке книги и журналы, которыми собирался развлекаться всю ночь. Грейвз подал палочку на проверку постовому, отметился в специальном журнале и в сопровождении двух сотрудников правопорядка прошел по темному коридору к нужной камере. В отсутствии света подземный холод ощущался особенно сильно, он проникал даже под толстое пальто. Еще из-за высокой влажности здесь было трудно дышать. Около шести месяцев Грейвз провел в месте, очень напоминающим это, и пусть за годы службы в аврорате с ним приключались вещи и похуже, он все равно не смог унять пробившей его дрожи. Криденс сидел на койке, закутавшись в несколько одеял, и выдыхал густой пар. Появление Грейвза он не заметил, а когда понял, что перед ним стоят авроры, сжался сильнее. Грейвз сопровождающих отпустил, прикрыл за собой дверь камеры и аккуратно положил на противоположный край кровати увесистый пакет со сладостями. — Был сегодня в Лондоне. Подумал… хм. Вот, тебе принес, — пояснил Грейвз. Криденс к подарку не проявил никакого интереса, но хотя бы перестал смотреть на Грейвза как на поедателя младенцев. — Я пришел поговорить. Я сегодня виделся с Альбусом Дамблдором, он готов выступить в суде. Скоро все это закончится, и ты вернешься к нормальной жизни. На его последние слова Криденс горько усмехнулся. — У меня никогда не было нормальной жизни, мистер Грейвз, — сухо заметил он. — В любом случае, ты сам будешь хозяином своей судьбы. Решишь, что делать дальше. — Я могу остаться… здесь? Среди вас. — Почему нет? — Грейвз пожал плечами. — Научишься управлять магией, станешь таким же, как и остальные. На секунду лицо Криденса стало мечтательным. Грейвзу показалось даже, что тень улыбки скользнула по его губам. Но это не точно. — Вы говорили про воспоминания. Что вернете их, когда все закончится, — Криденс замолчал и упрямо сжал губы. Черные глаза взволнованно бегали по периметру камеры и то и дело возвращались к Грейвзу, его спокойно сложенным рукам, краю дорогого пальто. Наконец, решившись, он зажмурился и выпалил: — а если я попрошу не делать этого? — Их нельзя просто уничтожить. По закону мы обязаны вернуть все изъятые воспоминания. — Я не смогу от них избавиться? — Голос дрогнул и надломился. Возможно, с самого утра он думал об этом и успел возрастить в себе надежду избавиться от ранящей памяти. Грейвз нахмурился, словно от сильной головной боли, начала наваливаться усталость из-за беспокойного дня. — Некоторые… выборочно можно стереть некоторые, но это разрешено только колдомедикам в лечебных целях. Можно бороться с воспоминаниями и пытаться избавиться от них, а можно их принять и жить с ними, Криденс. Грейвзу пришлось остановить самого себя — он не собирался притворяться, будто может понять Криденса. Очевидно, нет. Его никогда не били, и он никогда не был носителем неконтролируемой смертельной силы. — В любом случае, мы не знаем, как обскур отреагирует на заклятье Забвения. То, что ты дожил до совершеннолетия с обскуром внутри, есть чудо даже для магического мира. Поэтому ты должен дать себе шанс. Просто начни сотрудничать с нами. — Как вы поймете, какие воспоминания нужны? — С сомнением протянул Криденс. — Для этого ты должен доверять мне. У Криденса дернулась щека, как от нервного тика. Слова Грейвза прозвучали как насмешка — он безгранично доверял человеку с таким же лицом и в итоге оказался в тюрьме под риском смертной казни. Но был ли у него выход? Что мог сделать он в данной ситуации? Только довериться и слепо верить в то, что на этот раз мистер Грейвз не бросит его, не обманет и не предаст. — Ты должен будешь впустить меня в свою голову. Но для начала придется прекратить меня бояться. Думаю, обскуру передается твой страх, и он неосознанно защищает тебя как хозяина. Криденс, разволновавшись от перспективы впустить в мысли чужого человека, даже стянул с плеч одеяло и выпрямил спину. Между прямыми черными бровями пролегла глубокая складка. — Давайте попробуем. Я постараюсь. Попытаться лишним не будет, подумал Грейвз и встал напротив Криденса. Лицо парня было на уровне его груди, бледное и испуганное. Он не планировал вторгаться в чужое сознание и ворошить болезненные воспоминания, подобно варвару, за годы службы в департаменте он научился выискивать нужное и бережно извлекать его из общего потока мыслей и образов, но это всегда происходило в несколько другой обстановке. Он давно не чувствовал дрожи в державшей палочку руке, нацеливая ее промеж расширенных от страха неизвестности глаз. Еще на мгновение он почувствовал, как резонируя с внутренними переживаниями Криденса, заволновалась пугающая черная магия — обскур приготовился нападать. — Спокойно, — зашептал Грейвз, поднял свободную руку и положил ее на острое плечо, — я не причиню тебе вреда. Я не тот человек, который предал тебя, Криденс. Я здесь, чтобы помочь. Тихий бархатистый голос гипнотизировал, как плачущего младенца материнская ласка. Грейвз обещал все то, чего никогда — тот плохой волшебник. Осторожно придерживал его за плечи и смотрел прямо в глаза, успокаивал. Когда сопротивление пало и загипнотизированный обскур отступил, Грейвз приблизил палочку к лицу Криденса, боясь пропустить момент: — Легилименс.