Короткий путь

      Когда меня выписали из больницы, Ториель и Азгор устроили в мою честь праздничный ужин. Это так мило с их стороны, но отчего-то меня не покидает чувство, что они просто любят праздники.       Я усмехаюсь своему отражению. Впрочем, не важно. У меня есть дела поважней. Мне нужно побеседовать с Фриск. Усмешка невольно превращается в оскал. Я выдыхаю и успокаиваю себя, уговаривая вести себя благоразумно еще хотя бы минут десять.       Ступенька. Две. Три. В гостиной собрались все наши. Папирус салютует мне стаканчиком с соком, все остальные повторяют за ним. Это меня смущает, я пожимаю плечами и неловко улыбаюсь.       - Как ты, брат? – спрашивает Папс.       - Я… прогуляюсь, подышу воздухом, проветрюсь, - улыбаюсь я брату, - Фриск, - резко обращаюсь я к девочке, беседующей с Азриелем, - составишь мне компанию?       Я бы и раньше с ней поговорил, но подходящего момента так и не выдалось. Фриск как будто интуитивно чувствовала мое приближение и вовремя от меня ускользала. Хитрая малая.       - А как же мы? – удивляется Папс.       Как же мне сейчас хочется не видеть его умоляющего взгляда. Я никогда не мог ему отказать. - Мы не на долго, бро, - сухо бросаю я, надевая на голову капюшон, - пошли, малая.       К счастью, наш уход не привлек слишком много внимания. Я не хочу ни перед кем отчитываться, и уж тем более – исповедаться в грехах Фриск и своих собственных.       Закат заливает все вокруг золотым светом. На небе проплывают ровной цепочкой облака. Как же вокруг прекрасно и свежо. Мы молча идем по тротуару.       - Я все знаю, - говорю я, не в силах смотреть на нее. Сердце стучит в бешеном темпе, требуя крови девочки. Но я должен с ней поговорить. А потом… кто знает?       - О чем ты? – Фриск явно не ожидает, что ее обман будет раскрыт. Более того, мое поведение кажется ей странным.       - Обо всем, грязная братоубийца, - моя застывшая на лице улыбка пугает девочку еще больше, чем пылающий голубой глаз.       - С-санс, ты меня пугаешь, - лепечет Фриск, пятясь назад.       Одним движением руки девочка оказывается в моей «западне». Теперь я одной рукой обнимаю ее за плечо, пресекая любые попытки к бегству. Мы продолжаем медленно идти дальше. Фриск все еще аккуратно пытается вывернуться и сбежать, но моя рука как будто окаменела. Чем больше девочка выворачивается, тем больнее я сжимаю ее плечо.       - Я знаю, что ты убила всех сама. Ты не была под чьим-либо контролем. Ты убивала, резала и превращала в пыль. Ты уничтожила целое измерение. Ты убила свою новую семью, монстров, которых сейчас называешь друзьями. Как ты вообще можешь смотреть на себя в зеркало? – пытаясь сохранять хоть каплю спокойствия, говорю я. Повезло, что на улице никого нет. Я не могу ручаться за то, что кого-нибудь не покалечу, если этот кто-то вмешается в наш маленький час суда.       Фриск начинает плакать, но тихо, видимо, понимая, что может случиться, если мы привлечем внимание посторонних.       - М-мне так ж-жаль, - сквозь слезы говорит она.       - Жаль?! – усмехаюсь я, - ты убила моего брата, самого невинного монстра на свете, а теперь говоришь, что тебе «жаль»? Да что ты об этом знаешь?!       - Да, - выдыхает Фриск, пытаясь успокоиться, - но я… все исправила, видишь? Вы на поверхности и все хорошо…       - Ах да, - тыкаю я в нее своим костлявым пальцем, - спасибо, что напомнила. Откуда мне знать, что ты не перезапустишь все снова, когда тебе станет скучно? – сверлю я ее взглядом. Фриск выглядит подавленной, напуганной, прижатой к стенке. Так ей и надо. Она заслужила справедливость.       Фриск всхлипывает, вытирая ладонями слезы. Может, она и вправду сожалеет? А может, просто беспокоится за свою шкуру?       - Н-никогда, я никогда не перезапущу, - умоляющим взглядом смотрит на меня девочка.       - Где гарантии, братоубийца? – мой глаз все еще ярко сияет, я еле сдерживаю свой гнев.       - С-санс, пожалуйста, н-не называй, - всхлипывает Фриск, - меня так.       - Ну уж нет, не тебе тут мне условия ставить, малая, - я разворачиваю нас и мы теперь идем в сторону дома.       - Хорошо, - резко успокаивается Фриск. Ее глаза красные, но выглядит она решительно, - хочешь, убей меня? – с готовностью предлагает она, - хоть сто, хоть двести раз, я все равно тебя прощу, потому что я понимаю, ЧТО натворила. И все что я могла сделать - это исправить все. Посмотри, - показывает она мне на окно своего дома, - все они живы и счастливы, разве это не прекрасно? – улыбается она. Улыбка получается нервной из-за дрожащего от подступающих слез подбородка.       - Это не отменяет того, на что ты пошла, почувствовав свою безнаказанность, - мой глаз впервые за весь разговор становится нормальным.       - Я знаю, - грустно улыбается Фриск, глядя на смеющуюся Ториель, - я не жду, что ты когда-нибудь сможешь меня простить, - она поднимает на меня свои грустные и такие взрослые по меркам детей глаза, - но пожалуйста… .попытайся не так сильно меня ненавидеть.       Я вздыхаю, не уверенный в своей способности прощать хоть кого-либо. А тем более, ее.       - А насчет гарантий, - говорит Фриск, - вот, - показывает она мне откуда-то появившееся две таблички «Продолжить» и «Сбросить».       На мой непонимающий взгляд, Фриск тепло улыбается:       - Уничтожь сброс и я не смогу повернуть назад.       Взвесив в своей голове все за и против. Я материализую в своей руке кость, которой я одним ударом ломаю табличку. Сброс разлетается на тысячу осколков и испаряется в воздухе. Мне кажется, я стал чувствовать себя свободнее, как будто, сбросил рабский ошейник с шеи. Фриск ладонью нажимает на «Продолжить» и табличка растворяется в воздухе.       - Что ж, это шаг в нужном направлении, малая, - говорю я, направляясь к дому.       - Санс? – я оборачиваюсь на взволнованный голос Фриск, - ты расскажешь им? – кивает она на дом.        Пару дней назад я так бы и поступил. Наорал бы на Фриск, хлопнул дверью, обвинил ее во всем. Я был готов исповедаться перед всеми, раскрыть все карты, не задумываясь о последствиях. Но сейчас… Почему-то мне кажется, что это не самая лучшая идея. Даже, если бы мне все поверили, а не посчитали сумасшедшим, и Фриск бы заперли и прокляли. Тогда Чаре было бы гораздо проще «напомнить Фриск о том, кто она на самом деле». «Так вот зачем тебе все это было нужно, чертовка», - ухмыляюсь я своей догадливости, - «чтобы от Фриск все отвернулись, чтобы ты легко могла подтолкнуть ее к краю». Ни о какой справедливости тут речи уже не идет. Только о жажде разрушения и очень продуманном плане. «Ну, этого я допустить не могу», - решаю я:       - Нет, малая, это будет наш с тобой секрет, - подмигиваю я ей, отчего она приходит в восторг.       Девочка резко делает шаг ко мне, но потом останавливается в нерешительности.       - Да ладно, - вздыхаю я, разводя руки в стороны, - я не кусаюсь.       Фриск обнимает меня, широко улыбаясь. Кажется, она снова плачет, но уже от счастья.       «Что ж, теперь за одну душу я точно спокоен», - думаю я, - «теперь она точно не поддастся влиянию Чары, благодаря моему милосердию и, как Фриск всегда говорит, пощаде».