Кто-то держит наши сны

То, во что верил Лизандр, в одночасье убило его. Вот так бывает, когда слетают маски, рушится бетонная стена, за которой прячется крохотный и беспомощный человек. Всего лишь человек. Признаться, он не был готов к такому. В тот же вечер, оставшись наедине с собой, парень просидел в своей комнате до рассвета и первый раз за все время без уважительной причины прогулял школьные занятия. Его одолевали сомнения, вопросы роились в отяжелевшей голове, что в итоге он взялся за свой блокнот. Творческим людям всегда есть, в чем выразить накопившиеся эмоции. "... ненастоящая фея..." Ручка в его пальцах красиво переливается под искусственным светом настольной лампы. Темно-зеленая, оформленная черными кольцами у аккуратного поворотного механизма. Вдоль корпуса было выгравировано его имя латинскими буквами в готическом стиле. Тот самый подарок, который он наконец решился открыть. "... с глазами зверя..." Буквы складываются в слова и наконец в предложения. Линии постоянно меняют стиль написания с прописного на печатный, под наклоном и ровно. Как будто ему было неудобно, он искал нужное положение, нужный шрифт. "... ей бы взлететь к потолку, но она не умеет!..." Черканув жирный восклицательный знак, Эйнсворт в ярости отбросил в сторону свою писанину (по всей видимости, этому несчастному блокноту придется вновь через какое-то время оказаться потерянным). Он вышагивал мелкими шагами вдоль стен, будто стремясь растянуть свой путь, сделать комнату шире, чем она есть на самом деле. Его взгляд сначала буравил безразличный к диалогу пол, потом перемещался на плотно занавешенное окно, так же не желающее идти на контакт. Эти немые собеседники ему просто не оставляли шанса хоть как-то выйти из чертового колеса Сансары, поэтому после нескольких часов такой бесполезной ходьбы по комнате Лизандр наконец пришел к выводу, что ему следует все-таки навестить Маргарет и... И что-то дальше точно будет — так далеко он не хочет заглядывать. По пути в госпиталь он думал: стоит ли купить что-нибудь для девушки. Однако, останавливаясь у заполненных витрин, Эйнсворт все сильнее ощущал на себе чувство негодования и даже некой паники. Маргарет оказалась для него — закрытая книга. Он понятия не имел, что могло бы ей понравиться, поднять настроение и заставить улыбнуться. Раньше парень об этом не задумывался, поскольку считал их взаимную тягу друг к другу вполне весомым аргументом, чтобы сделать окончательный вывод — они родственные души. Теперь же, оглядывая то прилавок с цветами, то игрушечный магазин, Лизандр терялся, все казалось ему таким посредственным и не тем, что нужно. В итоге он пришел к ней ни с чем, посчитав отсутствие подарка лучшим, чем присутствие чего-то совсем неуместного, неправильно угаданного. Он все не решался войти к ней в палату, стоял как истукан, поскольку перед глазами так и норовила мелькнуть та страшная картина, увиденная днем ранее. Вздохнув глубоко несколько раз, юноша чуть нахмурил брови и, отогнав все неприятные мысли, повернул ручку. Комната была заполнена ярким светом заката, парень даже не сразу понял, что в ней кто-то есть, настолько здесь было светло и живо (что не свойственно больничным помещениям). Лизандр смог оторваться от окна только в тот момент, когда в его виске пробуравили дырку пристальным взглядом. Гринджил не спала, ее бледное лицо все напряглось: губы сжались в тонкую линию, челюсти плотно сжаты, что заметно по выделившимся скулам, а глаза как будто увидели приведение, брови застыли наверху в какой-то растерянности. Еще чуть-чуть и кажется, она разревется, но карий взор не был затуманен слезами, он был чистым и уставшим. Эйнсворт молча прошел к койке и неспешно сел на стул рядом, не зная, с чего бы ему лучше начать. Они просидели где-то с пол минуты. — Уходи, — охрипший голос поднялся на последней гласной. Девушка долго ни с кем не разговаривала, подзабыла немножко, как расставлять интонации. — Нет, — твердый ответ парня не заставил себя ждать. Он предполагал такой исход событий, но не зря же он столько собирался с духом. Уж явно таким результатом довольствоваться не будет. — Мне не нужно все это, — дыхание чуть сбилось. Видимо, внутри все было не так спокойно, душа требовала сказать больше и несколько иначе, но разум еще не давал повысить тон или как-то показать свое волнение. — Тебе тяжело, я знаю, — пытался деликатно продолжить парень, положив свою левую руку на край кушетки, не решаясь дотронуться до Гринджил напрямую, — Просто позволь быть рядом... Никто тебя не осуждает. — Я хочу, чтобы ОН был рядом. — То, что случилось с твоим братом — это ужасно, но послушай, нужно идти дальше и... — Нет! — вдруг вскрикнула девушка, что парень аж подпрыгнул на месте от неожиданности. — Мне не нужна ваша жалость! Кто вообще просил?! Не лезьте ко мне и оставьте в покое! Ее руки крепко сжали одеяло, а взгляд стал таким ожесточенным, что будь у нее под рукой холодное оружие, она воспользовалась бы им по назначению, не задумавшись. — Да как ты можешь такое говорить?! Мы тебя почти с того света вытащили!— не выдержал наконец он, ошалев от не очень хорошо завуалированного заявления, мол плевать она хотела на Бейли, Кастиэля и на него тоже, которые потратили кучу сил, лишь бы только ее найти, не говоря уже о том, сколько нервных клеток в мозгу умерло, когда они были в самой квартире. — Идите к черту! Может я туда и хотела! Хотела сдохнуть и разложиться в той комнате! Звонкий хлопок отлетел от тонких стен и застыл в воздухе. Левая щека Мэгги загорелась огнем. Она застыла с поднятыми наверх плечами, смятым до треска ткани пододеяльником в кулаках и отвернутой в сторону головой, растрепанные русые кудри скрыли ее испуганное лицо. Лизандр был вне себя, это точно. Он поднялся со стула и с громким ударом закрыл дверь палаты с другой стороны. Его широкий шаг за считанные секунды помог добраться до лифта, однако в ожидании кабины капитан корабля мыслей в его голове крутанул штурвал в совершенно ином направлении, и Эйнсворт как ошпаренный рванул обратно. Нет, не за этим он пришел. Не для того, чтобы просто выплеснуть эмоции и с чистой совестью уйти домой. Она все так же была неподвижна, когда парень сел на край кушетки. Его руки притянули ее изможденное тело к себе, не встречая сопротивлений. В нос ударил запах медикаментов и апельсинового сока. Маргарет уткнулась носом в плечо юноши. Ее сердце колотилось как сумасшедшее, он почувствовал это через тонкую ткань больничной рубашки. — Тише.... тише, — заговорщически повторял Лизандр, гладя девушку по спине. Она не издавала ни звука, однако парень почувствовал влагу на своем сюртуке. Он чуть отстранил Мэгги от себя, провел слегка дрожащими руками по тонким запястьям, предплечьям, остановившись высоко на шее, чтобы большими пальцами стереть бережно слезы с лица девушки, давая ход новым. Гринджил не решалась поднять на него заплаканных глаз, но честно попыталась успокоиться. Эйнсворт приблизился к ее лицу и нежно поцеловал в щеку, которая все еще была красной от его опрометчивого удара. Он никогда бы не подумал, что сможет поднять руку на кого бы то ни было, но порой мы и сами не можем представить, на что способны в пылу гнева и отчаянья. Он покрывал поцелуями каждый сантиметр ее лица, прося прощения, утешая, показывая, как много нежности хочет отдать, лишь бы только ее сердце так не надрывалось. Постепенно Маргарет расслаблялась, и в итоге до ее воспаленного мозга дошло, что вообще сейчас происходит. Ее щеки в одночасье запылали от неловкости и смущения, ладони неуверенно легли на грудь Лизандра, который прижался к ее щеке так, что она могла почувствовать его мягкие платиновые волосы на лице и неровное дыхание около уха. — Только не уходи... Не отворачивайся от меня... — взмолилась она, думая, что все это какой-то сон, который может растаять в любую секунду. И она чувствует, что вот-вот проснется и упадет в жестокую реальность. — Мы справимся с этим, — как будто самому себе твердил парень под воздействием сложившейся ситуации, — обязательно справимся... Я буду рядом. Девушка ахнула от переполнившего ее чувства благодарности, позволив себе наконец обнять парня в ответ, прижимаясь к нему всем телом, словно этот момент улетит от нее, стоит лишь чуть ослабить хватку. Они не были никогда столь близки, как сейчас. Чувствуя Гринджил в своих руках, Лизандр понимал, что этот человек может запросто пропасть не только из ЕГО жизни, но и из жизни вовсе, если не взять на себя ответственность. — Но ты тоже должна постараться. — Да... Да, я понимаю. На все согласная, Мэгги вдыхала запах его волос, внимала его голосу, который нежными вибрациями долетал до ее слуха. Это почти магия, почти гипноз. — Я приду завтра, когда тебя выпишут, и мы вместе проведем время. Согласна? — Ах, конечно! — ее счастье просто не знало границ. Накачанная антибиотиками, чувствующая наконец легкость в теле, Маргарет казалось, что вот она, новая жизнь, новая полоса. Горе как будто покрылось легким туманом, в который не хочется вглядываться. А Лизандр настолько вдохновился своим энтузиазмом помочь несчастной, что все рассуждения, которые тревожили его последние несколько дней, ушли на второй план. Не это ли то самое счастье? Минутное, яркое, отчасти даже безумное. Схватись ты за него, как утопающий за спасательный круг, и оно останется с тобой. И они схватились, что есть мочи: жадно, без промедлений, стоило лишь подать сигнал. Эйнсворт поцеловал девушку на прощанье в лоб, поправил ее растрепанные волосы, сказал ей о том, что непременно все будет хорошо. Она легко улыбалась ему, кивала и верила, провожая захлопывающуюся дверь взглядом, полным надежд. Юные сердца пылают ярко, лишь бы не обжечь.