Стальная рука Матери

      Она была в мастерских, когда со стороны ворот раздался такой знакомый рёв Военгрегат и эхом прокатился по всей Цитадели, вызвав дрожь вдоль хребта. Все вокруг настороженно подняли головы и вслушались в наступившую тишину.       Ещё один вопль.       – Они вернулись, – еле слышно выдохнула Фуриоса и устремилась туда, где уже гремели цепи опускаемой платформы. Механики, радостно галдя, побросали работу и двинулись вслед за ней встречать конвой.       Махина, развернувшись и сдав назад, затолкала в нишу цистерну, а затем, освободившись от тяжелой ноши, заехала на подъемник. Вновь загремели цепи. Время тянулось невыносимо медленно. Пальцы правой руки впились в локоть левой, нервная дрожь еле заметно сотрясала тело, но на лице Императора не отражалось ни единой эмоции, только дернулась щека, когда стало видно кабину.       За рулём сидел один из гарпунщиков.       Военгрегат медленно переползла с платформы, и Фуриоса, запрыгнув на подножку, спросила водителя:       – Как прошло?       – Блестяще. Привезли полный бак. Одна банда пыталась нас на обратном пути атаковать, но мы их легко отбросили.       Блестяще – не то слово. Физиономия парня светилась от плохо скрываемой гордости.       Фуриоса окинула взглядом команду, кучкой сидящую у кабины, пересчитала их по головам и на всякий случай уточнила:       – Никто не заглох?       – Никто. Пара царапин, которые даже чинить не надо, с десяток синяков и одна шишка – Злобу на кочке подкинуло.       – Хорошо. Молодцы. Поздравляю с боевым крещением!       От лаконичной похвалы военачальницы лица ребят расплылись в довольных улыбках. Гарпунщик аккуратно завёл Военгрегат на её место и, наконец, сообщил:       – Командир внизу остался, контролирует разгрузку цистерны.       Живой. Вернулся.       В первую очередь она осмотрела махину, подкрутила то, что могла подкрутить одной рукой, и прикинула, что можно улучшить к следующему рейду, потом перешла к только что поднятой цистерне и осмотрела шасси прицепа. Макс, который вроде должен был подняться с прицепом, успел испариться.       Талант, ничего не скажешь. Стоит отвернуться на секунду – а он уже усвистал неведомо куда.       Пока Фуриоса осматривала шасси, к ней подошла представительница Совета, принимавшая груз, и предупредила о совещании, назначенном на следующий день. Причём отдельно указала, что «тот дикий мужик» тоже должен присутствовать. Фуриоса только глаза закатила – из-за совещаний, на которых с пользой можно разве что подремать, у неё работа стоит.       Она уже направлялась в своё логово, когда её перехватил довольно ухмыляющийся Канистра:       – Начальник, мы тут с мужиками посиделки устраиваем. Айда к нам.       – А повод?       – Дык рейд обмыть надо. И новичка обчественности показать. Новичок – наш чувак. Прислушался к просьбам рабочего класса и привез Канистре канистру горючки.       Фуриоса нахмурилась.       – Ты когда успел его окучить?       – Дык с утреца. Когда девочку к рейду готовили.       Горючкой механики называли мерзкое пойло, которое гнали умельцы Газтауна и обменивали на всякие красивые безделушки. Изначально оно замышлялось как бездымное топливо для походных кухонь, но рабочие постарше распознали в нем обычный спирт, стали разводить его водой и употреблять внутрь. Фуриоса сильно радовалась, что этого «топлива» им всегда не хватало надолго: наутро после посиделок даже самый дисциплинированный механик превращался в позеленевший призрак, дрыхнущий под каким-нибудь гантраком. Это всё жутко раздражало её как Императора, но, как человек, она понимала, почему мастеровые так отдыхают, и чувствовала себя польщенной, что её считают за свою – чужаков на посиделки не звали.       – Без меня не начинайте, – брякнула она сумкой с инструментами. – Занесу это и вернусь.       – Ждём. И Рокатански гони сюды. Сбежал, когда на него та баба из Совета насела.       Макс нашёлся в берлоге. Он чуть ли не с головой залез в свой вещмешок, что-то откапывая с самого дна, и на скрип двери, не поднимая головы, буркнул:       – Где моя куртка?       Фуриоса промолчала и сбросила с плеча сумку. Грохот железа заставил его всё-таки поднять глаза на женщину. Увидев, что куртка на ней, он невнятно пробормотал что-то вроде «не тот случай» и хотел было вновь забуриться в рюкзак, но она кинула ему фрукт. Макс, на рефлексах поймав его, с изумлением уставился на Фуриосу.       – Это что?       – Ешь. Вкусно.       – Это я знаю. Откуда оно?       – Из садов наверху.       Изумлённый взгляд отчего-то сменился на подозрительный.       – Там водятся змеи?       – Нет. Причём тут змеи? – растерялась Фуриоса, – Они же это не едят.       Макс вдруг ухмыльнулся и вгрызся в сочную мякоть румяного фрукта, потом, прожевавшись, сообщил:       – Старое предание. Про змею и яблоко.       – Ни разу не слышала. Расскажешь у очага?       – Где?       – Нас зовут отпраздновать удачный рейд. Прямо сейчас.       В ответ он хрустнул яблоком и пожал плечами.       – Не советую отказываться. Канистра смертельно обидится и откажется чинить твой лом.       Макс укоризненно на неё посмотрел.       – Не обзывай Перехватчик. Он не лом.       – Когда начнет рычать и бегать – возьму свои слова обратно. И даже лично отполирую капот.       Ещё один взгляд. Сложная смесь недоверия, ехидцы и чего-то ещё, неясного.       – Чем празднуем? Спирт?       – Да. Тот, что ты сам привез, – сморщила нос Фуриоса. Вроде бы и хорошо, что нелюдимый Макс всё же нашёл контакт с механиками, но контрабанда горючки – это не дело.       – Не советую пить.       – Поясни.       – Из-за лекарств. Нельзя мешать. Действуют хоть?       – Дейссствуют… – прошипела Фуриоса, пытаясь почесать правый бок локтем. – Так мы идём?       – Угу, – Макс, закинув в топку последний кусок яблока и тщательно слизав с пальцев ароматный сок, поднялся с пола.       Уже в коридоре она спросила его:       – Так что там за история со змеёй?       – Что? А… Забудь, – отмахнулся Макс. – Дурацкая шутка. Дурацкая байка. Тебе не понравится.       – Я сама решу, понравится мне или нет.       – Гм… Ладно. Мммм… В саду посреди пустыни жили двое. Мужчина и женщина. Ещё было дерево. Было много деревьев, но это одно давало яблоки. Их запретили срывать.       – Кто запретил? Там же больше не было людей?       – Хозяин сада.       – У него был другой оазис? Там, где он жил?       – Нет. Не перебивай. К женщине приползла змея. Сказала, что зря они не едят яблоки.       – Змея.       – Угу. Змея.       – Похоже, женщина нанюхалась бензака или хрома, раз с ней змеи разговаривают.       – Не было там бензака. Но женщина съела яблоко. Ей понравилось. Она решила поделиться с мужчиной. Ему тоже понравилось. Хозяин сада разозлился и выгнал их в пустыню.       – Из-за яблока?       – Да.       – И какой в этом смысл?       – Наверное, никакого, – ответил Макс после недолгого молчания.       Фуриоса пристально поглядела на него – ей померещилось, что он занервничал. Впрочем, в полумраке коридора сложно было утверждать это наверняка.       – Тем не менее, ты счел эту историю забавной.       – Дурацкая шутка, – искоса бросив на неё взгляд, вновь сказал её спутник и добавил. – Я предупреждал.       – Ты не всё рассказал, – упрекнула она его. В ответ раздалось смущенное ворчание, убедив женщину в том, что её догадка верна.       Можно было бы попробовать загнать его в угол и выпытать ту часть истории, которую он почему-то хотел скрыть. Он сам провоцирует её поиграть, дразня её любопытство. О, это было бы забавно! Этот человек не сдался бы так просто. Одна мысль об игре с сильным и опытным противником, где важен не выигрыш – как при первой встрече, когда ставкой были их собственные жизни, – а сам процесс, запустила по хребту мурашки и защекотала нёбо. Фуриоса не удержалась и тихонько мурлыкнула, сильно удивив этим саму себя. Макса, похоже, она тоже удивила – он слегка сбился с шага.       Как жаль, что коридор уже закончился.