Стальная рука Матери

      Ежедневная рутина занимала голову, не оставляла времени для бесед с мёртвыми, и так выматывала, что стоило только погаснуть гудящей лампе, стоило свернуться в Перехватчике под колючим пледом, как наваливался сон. Чёрный, беспросветный, без осточертевших кошмаров – словно яма со скользкими отвесными стенками, из которой выдёргивал разве что вой утренних сирен.       Но в это утро Макс проснулся не от сирены – от лёгкого толчка в плечо. Плохо проснулся, тяжело. Не сразу понял, где он. Не сразу нащупал пустоту рядом с собой – там, где вечером заснула утомлённая женщина. Не сразу осознал, что молниеносные рефлексы, годами позволявшие выживать в Пустоши, вдруг куда-то исчезли.       Рядом на корточках сидела малявка Формика и с любопытством разглядывала надписи на его спине.       – Чего тебе?       – Меня Фуриоса прислала. Сказала, что все веселье проспишь.       Девчонка против обыкновения не придуривалась.       Завернувшись в одеяло, Макс бросился собирать одежду, раскиданную по берлоге.       – Выкладывай, – рявкнул он, подхватив штаны с пола.       Да где эта чёртова рубаха? А, вот она. И куртка тут же.       Формика втянула в легкие побольше воздуха и затараторила.       – Варбои с утречка припёрлись, со стороны казарм. Деду Канистру с ребятами погнали в гараж щиты варить, баб в пищеблоке заперли, а мы сразу в вентиляцию сныкались, как ты учил. А Фуриоса завари… кадило… тьфу… сидит в арсенале и по одному их, то бишь варбоев, отстреливает, пока мы оттудова оружие к механикам перетаскиваем.       – Сколько их? – спросил Макс, натягивая штаны под прикрытием Перехватчика.       Формика долго шевелила пальцами и в итоге выдала:       – Много.       – Точнее.       Скоба. Нет времени с ней возиться. Придется бегать так.       – Нууу… Больше десяти.       Крайне информативно. Она ещё и считать не умеет.       – Где они?       – Большинство у арсенала топчется. Славу хотят и императорскую бляху. Один баб с девками караулит, а остальным скоро от механиков прилетит.       В коридоре загромыхали ботинки. Пятеро. Видимо, отряд зачистки.       Девчонку – убрать, чтоб не попала ненароком под раздачу.       – Вали-ка отсюда.       Дробовик, тесак. К бою готов.       Формика вскарабкалась на крышу Перехватчика, прыгнула лягушкой, зацепилась за воздуховод, и, шёпотом перебраниваясь с тем, кто ждал её наверху, втянулась вглубь системы вентиляции. Стук коленок по железу стих, когда дверь с пинка распахнулась.       Огнестрел был только у двоих. Одному снесло голову выстрелом дробовика, другому прилетело по лбу срикошетившей дверью. Второй заряд дроби ударил в грудь варбоя с бензопилой – и стену коридора окрасило кровавыми брызгами. Ещё один варбой замахнулся обрезком железной трубы. Макс пригнулся, полоснул его по животу тесаком. Просвистевшая над макушкой труба врезалась в голову пятого, продавив в мозг височную кость. Раненый в живот боец забыл про противника, с воем подбирая выпадающие внутренности. В битву вновь включился парень с пистолетом – начал палить во все стороны. Три пули звякнули по машине, одна пробила лобовое стекло, еще одна, порвав куртку, оцарапала Максу плечо. Он зарычал.       Похоже, этот горе-стрелок решил, что на него напал демон. Отшвырнув разрядившийся ствол, он с воплем помчался прочь, споткнулся, оборвал крик и упал ничком. В спине торчал мелко подрагивающий нож. Макс, злобно ворча, выдернул тесак, вернулся к умирающему варбою и провел лезвием по его горлу. Тот булькнул и затих.       Макс вытер нож о штаны парня с разбитой головой, перезарядил дробовик, прихватил один из трофейных пистолетов – второй угодил в лужу крови – и ушёл на битву.       Коридоры были на удивление безлюдны. С верхних ярусов эхом доносились воинственные крики и редкий гром выстрелов. Фуриоса пока что справлялась с обороной арсенала.       Как и сказала Формика, у пищеблока, гудящего словно улей, болтался только один боец – тощий, печальный, чуть старше гарпунщиков. Он сидел на корточках, тяжко вздыхал и ножом царапал на полу неприличные картинки. Когда перед его носом вдруг возникли заляпанные кровью трекеры, парень подскочил и выронил нож. На него смотрело дуло дробовика, а за спиной гремели двери кухни – женщины, используя что-то тяжёлое как таран, рвались на волю. Газовый ключ, заложенный за ручки, грозил вот-вот вывалиться.       Макс повёл стволом в сторону – мол, в твоих интересах освободить дорогу. Парень замотал головой.       – Меня накажут.       – А эти, – кивок в сторону пищеблока, – тебя порвут. Выкинешь какой-нибудь номер – не стану им мешать.       Варбой испуганно смотрел на Макса, а потом кивнул и медленно отошёл к стенке, освобождая дорогу. Макс подошёл к двери и с силой её пнул. С той стороны затихли. Вытащив ключ, он распахнул дверь и огляделся. На него смотрели десятки горящих злостью и азартом глаз, не ждущих, что кто-то их спасет – дамочки твердо были настроены спасаться собственными силами.       Поварихи, узнав Макса, загалдели так, что заложило уши. Пришлось рявкнуть.       – По одной!       – Они забрали нашу Дитер, – сказала одна из женщин, отпустив тяжёлую лавку – тот самый таран.       – А еще Брюнхильд, Аме и Таню, – добавила другая.       – Зачем? Заложники?       – Он сказал, что хочет наказать предательниц, – подал голос тощий варбой, – Он – это Скротус.       В повисшей тишине стал слышен шум со стороны гаража. Механики включились в борьбу.       А ещё – вскрик со стороны арсенала. Тот самый голос, что вчера так сладко…       Нет. Нет-нет-нет. Только не теперь.       – Кира!!       Девочка, растолкав локтями старших поварих, протиснулась вперед. Макс ткнул пальцем в пленника.       – За этим – следить.       И сорвался с места.       Глаза застилала кровавая пелена, удары сердца сотрясали тело, в колено словно воткнули раскалённую иглу. Но это всё было неважно. Важно было – бежать.       Бежать, пока она ещё жива. Бежать, чтобы не порвалась та нить, что первой привязала его к этому месту, к этим людям. Бежать, пока его вновь не настигло безумие.       Макс на полном ходу влетел в толпу варбоев, не ожидавших такой яростной атаки. Прежде, чем они отобразили его, треть уже была мертва. Остальные – где-то с десяток бойцов – навалились на него всей массой. Кто-то выдрал из пальцев тесак, кому-то попало ногой под дых, кому-то сломало переносицу ударом локтя, кто-то попытался выдавить Максу глаза – он успел вцепиться зубами в скрюченные пальцы…       Клубком змей они выкатились в коридор, ведущий к арсеналу. Раздались выстрелы, и варбои стали обмякать один за другим. Задыхаясь под грудой тел, Макс слышал неверные шаги, звуки ударов – словно прикладом по черепу, – гортанный крик и лязг стали. Издав невнятный возглас, стрелок сбросил с кучи пару трупов, – и Макс с хрипом втянул воздух в лёгкие. Ещё три сдвинутых тела – он смог выбраться на свободу.       Пока Макс пытался отдышаться и оттереть чужую кровь с лица, Фуриоса нервно костерила его на все лады и пинала мертвецов. Чуть успокоившись, она дохромала до конца коридора, глянула налево, направо – и сползла по стене на пол, как куклу обняв карабин.       – Я чуть не убила тебя, – со вздохом сказала она.       Он, наверное, должен был испытывать чувство вины за свою эскападу, но все перебивала дикая радость от того, что он наконец-то успел добежать вовремя.       – Что с ногой? – буркнул Макс.       – Затекла.       Фуриоса пяткой тронула убитого Максом варбоя, повернув его голову так, чтобы видеть лицо.       – Балу. Жалко. Хороший был боец.       – Их привёл Скротус, – сообщил Макс.       Фуриоса сразу насторожилась.       - Ты уверен?       Макс кивнул.       – Значит, этих «бойцов из дальних поселений» они имели в виду, – помрачнела женщина. – Совет доигрался. Разгоню к чёртовой матери.       Макс пересел к ней поближе. Фуриоса тесно прижалась к нему, так и не выпустив из рук СКС.       – С огнестрелом у них туго, – заметил Макс. – Два ствола на двадцать рыл.       – Еще пять на десяток – в гараже, – она положила голову ему на плечо. – Твои поползни донесли.       Макс обнял её.       – Нужно помочь механикам.       – Они должны справиться сами, – пробормотала она. – Ждём их и караулим переход. Хм… Кид!       Малец тут же выглянул из-за дверей.       – Шуруй до механиков. Как освободятся – пусть идут к мосту. Часть добивает оставшихся здесь варбоев. Запомнил?       – Так точно! – пискнул Кид и исчез.       – Пока тебя не было, я много думал… – сказал Макс, наконец-то поймав момент тишины и покоя.       – Вчера было не до разговоров, да? – прошептала Фуриоса.       Он усмехнулся. Потряс головой и тихо, сбивчиво продолжил свою речь.       – Я долго был мёртв. Очень долго. Наверное, из-за этого они шли за мной. Кричали. Обвиняли. Звали за собой. Чувствовали, что я принадлежу им.       Она повернулась к нему. Следя за ним тревожными глазами, легонько сжала его пальцы ладонью, но не стала перебивать.       Возможно, эта исповедь напугает её. Пускай. Ему нужно выговориться.       – Больно быть среди людей. Всякий раз я сбегал. Обрывал все связи прежде, чем это сделает смерть. Боль не уходила. А потом была та кровяная нить, которой я… сам привязал себя. Наверное, поэтому не смог уйти далеко. Позволил себе надеяться. Ловил каждый слух. Следил издали. Это тоже было больно, но не так… мучительно. Я забыл, как оно бывает, и понял всё слишком поздно. Когда уже были другие нити. Не такие крепкие – но много. Когда я увидел, что моим мёртвым дали второй шанс.       Он замолчал, прислушиваясь к эху голосов. Голосов живых людей.       – А они всё ещё говорят с тобой? – спросила Фуриоса, словно поняв, кого он имел в виду. Словно загоняя себя до изнеможения, она пыталась избавиться от точно такой же свиты.       Макс покачал головой.       – Не до них было. Много забот с ребятнёй. С Военгрегат. Они ушли.       Ушли, потому что в Цитадели его научили жить.       Вскоре подвалила целая толпа. Не только механики и затерявшиеся среди них гарпунщики, но и поварихи, и девчонки, и даже поползни. Разграбленный арсенал разошёлся по рукам. Кому не хватило огнестрела – вооружился инструментами, кухонной утварью и обрезками труб. Вслед за обозлённым Канистрой кучка гарпунщиков тащила стальные листы с прорезями. В ответ на недоумённый взгляд начальства он заявил:       – Мы чо, зря эту хрень варили? Ща по мосту под ними попрёмся.       – Идите вперёд, – махнула рукой Фуриоса. – Там догоним. Пару-тройку стрелков пока на этой стороне оставьте, пусть прикроют.       – Где пленник? – Макс задал вопрос в пространство. Вместо ответа Кира вытащила вперёд не особо-то сопротивлявшегося варбоя.       Фуриоса при виде парня оживилась.       – Надо же, фермерский. На хрена ты со Скротусом спелся?       – А куда мне было деваться? – огрызнулся парень. – Фермой нынче лютая сука рулит.       – Круче твоего босса? – ехидно поинтересовалась Кира.       – Круче, – убеждённо кивнул варбой. – Наших ребят ночью порезала, пока все спали. Из-за этого мне ствола не досталось. Говорили, что патроны вынести не успели и всем их не хватит.       – Сколько вас? – спросил Макс.       – С десяток в казармах и столько же в Водяной башне, – не стал отпираться пленник, – но там все с огнестрелом.       – Куда увели женщин?       – Да к Скротусу же. В Хранилище.       – Каких женщин? – встревожилась Фуриоса.       Макс покачал головой и кивнул в сторону кучки галдящих поползней – их не пустили на мост. Там отирался и Дитеров Кид, и две дочки-погодки другой поварихи. Услышат – поднимут рёв. Или того хуже, сами рванут спасать мам. Фуриоса еле заметно кивнула в ответ.       – Двинься-ка, батя, – раздался за спиной голос Сэнди. Она тащила охотничье ружьё с прицелом, следом двое ребят помоложе несли точно такие же. Группа прикрытия протиснулась мимо командиров и разбежалась по разным отноркам на свои позиции.       Уже у самого моста Фуриоса заметила:       – Батя? Фамильярничают.       – Мне не жалко, – ответил Макс. – «Мастер Рокатански» – слишком сложно для них.       Мост охраняли два варбоя с автоматами, поочередно палившие по рабочим. Те сгрудились за щитами, об которые на излёте звенели пули, и медленно, но упорно продвигались вперед. Одному гарпунщику, державшему щит, зацепило ногу – и его тут же сменил механик. Раненого же поддержали и увели в арьергард двое его товарищей.       Вскоре у одного варбоя, похоже, закончились боеприпасы, и он уже развернулся бежать – то ли за подмогой, то ли прихватить дополнительный магазин, – но тут в игру вступили стрелки. Два выстрела из разных гнёзд – и враг полетел вниз. Сверху донесся торжествующий крик Сэнди.       – Кровожадно, – нахмурилась Фуриоса, целясь во второго варбоя. Выдох, момент ожидания, выстрел – и боец последовал за своим товарищем. Рабочие на мосту радостно взвыли и прибавили ходу. Мост закачался.       – Сбить шаг! – рявкнула Фуриоса, закинув карабин за плечо, и хлопнула Макса промеж лопаток. – Пробежимся до казарм?       – Отбегался, – мрачно ответил Макс. В перетруждённом колене пульсировала боль. – Иди вперёд.       Она кивнула, скользнула ладонью по колючей щеке и утанцевала по все ещё дрожащему мосту – на той стороне ждали приказов её люди. Макс побрёл следом. На второй трети моста его обогнала группа поддержки, и все трое увлеченно спорили, чей выстрел убил варбоя. Следом пронеслись механики, закончившие осмотр Хозяйственной башни и спешившие присоединиться к основной группе.       Макс привык к одиночеству. Так было проще. Но сейчас, когда люди, рядом с которыми он прожил столько дней, один за другим уходили вперед, он ощущал странную смесь горечи и гордости. Люди Цитадели теперь могли справиться с врагом без его помощи. Спиногрызы стали крепкой, хорошо сработавшейся командой, и отчасти это была его заслуга. Макс выполнил практически всё, о чем договаривался с Фуриосой, что бы это не значило.