Стальная рука Матери

      Фуриоса понимала, что им кошмарно повезло, причем неоднократно. Повезло, что кто-то шибко умный включил насосы – и благодаря этому она оказалась в центре событий, а не застряла внизу, на стройке. Повезло, что варбои вышли на мост между казармами и Хозяйственной башней одновременно с ней – и поэтому она успела добежать до арсенала. Повезло, что Тост сдержала своё обещание насчет чисток. Повезло, что Скротус хотел захватить её живой – и поэтому за ней пришли лишь те, кому не хватило оружия. Повезло, что Макс своей выходкой вытолкнул осаждающих на линию огня – она не знала, сколько бы ещё смогла продержаться. Повезло, что в тот момент в СКС была полная обойма.       Повезло, черт подери, что её враги невольно прикрыли собой этого олуха.       Теперь оставалось лишь надеяться, что везение их не покинет.       Нападение всех застало врасплох, и те, кто был в этот момент в казармах, там и оставались. Когда механики объединились с женщинами, и там выяснилось, что Розалинда, негласная царица пищеблока, всё ещё в плену, Канистра озверел.       – Дай мне команду, начальник! – орал он, брызжа слюной. – Я их урою! Не дашь – один пойду!       Фуриоса, стараясь не обращать внимания на старика, распределяла людей по группам, когда подошел Макс. Хлопнув заткнувшегося на полуслове Канистру по плечу, он маякнул женщине – мол, составлю механику компанию. Она кивнула, назвала ещё четырех человек и отправила их в подчинение Максу. При себе Фуриоса оставила только близнецов, Злобу, повариху Виту и двинулась к переходу к Водяной башне. Остальные разошлись по разным коридорам – прочёсывать казармы.       Её группа, не встретив сопротивления, уже почти прошла башню насквозь, когда раздался хлопок, и Винтик медленно, подогнув колени, упал на бок. Шпунтик оцепенел, стеклянными глазами наблюдая, как на груди брата медленно расползается тёмное пятно. Вита, ругаясь, толкнула его на пол и сама шлёпнулась на живот. Фуриоса, почти не целясь, дважды выстрелила из Викинга в мелькнувшее в полумраке белое пятно и прижалась к стене. У противоположной стены присел на корточки Злоба.       В дюжине ярдов впереди коридор резко сворачивал направо. Фуриоса скользнула вдоль стены до поворота и, выглянув из-за угла, едва успела спрятаться, когда раздались два выстрела. Одна пуля щёлкнула рядом, ужалив плечо выбитыми камушками, вторая пробила изоляцию кабеля, вьющегося по стене. Вспыхнули и погасли искры. Злоба метнулся к ногам Фуриосы, поднял голову, вопросительно глядя на неё. Она кивнула, и тогда гарпунщик, высунувшись из укрытия, дал очередь из автомата. Глухой вскрик и стук упавшего оружия обозначил попадание. Пригнувшись, Фуриоса с места рванула к врагу.       Варбой пока что был жив, но это было ненадолго. Пуля Викинга лишь прошила мякоть руки, а вот автоматная очередь попала по его ногам, пробив бедренную артерию. Из раны толчками выплёскивалась кровь. Фуриоса подобрала пистолет и на всякий случай обшарила карманы умирающего на случай гранат и прочих сюрпризов.       Он дёрнулся и приоткрыл глаза.       – Предатель… – шепнул он.       Фуриоса не собиралась оправдываться. Особенно перед этим бойцом.       – Добей меня, – не хотел успокаиваться варбой. Дёрнувшись ещё раз, он попытался подняться – кровь плеснула сильнее.       Нет смысла тратить патроны на того, кто всё равно сейчас умрет. Нет смысла проявлять милосердие к врагу, который даже слова такого не знает. Фуриоса – не старик Джо. Она помнит всё.       – Командир, – позвал Злоба, – братанам худо.       Шпунтик всё ещё лежал на полу и мелко трясся, не отрывая взгляда от неподвижного тела близнеца. Повариха звала его и тормошила, пытаясь привести в чувство.       – Всегда думал, что они помрут в один день. Выпьют на спор бензака или отмочат что-нибудь такое же тупое, – пробормотал Злоба.       Фуриоса присела на корточки рядом с Винтиком и попыталась нащупать пульс на его шее.       – Шпунтик, – позвала она.       Тихий всхлип был ответом.       Она развернулась, ухватила механика клешнёй за ворот, – ветхая ткань футболки затрещала – и рявкнула:       – Шпунтик, чёрт тебя дери! Cопли подобрал! Тащи брата в лазарет!       Парень моргнул, всхлипнул еще раз и, подчинившись стальной руке, поднялся на ноги, так и не перестав трястись. Ухватив брата под мышки, он потянул его в сторону Хозяйственной башни.       – Помоги ему, – обратилась к поварихе Фуриоса. Та кивнула и подхватила Винтика под колени. Из сквозной раны на груди часто побежали тёмные бусинки и неровной цепочкой отметили путь Виты и близнецов.       И вновь пришлось ждать остальных, сидя в блаженной прохладе коридоров и слушая отдаленные звуки выстрелов.       Винтик стал не единственной жертвой. С десяток раненых, четверо убитых – такой оказалась цена за освобождение казарм. Бывало и хуже.       Макс пришел одним из последних. Протолкнулся через толпу, буркнул, что со стариками все в порядке, внимательно оглядел с головы до ног и еле заметно вздохнул. Словно боялся, что пока его нет рядом с Фуриосой, может случиться всё, что угодно. Это было странно. Вызывало смущение.       Уже выбирая людей, идущих с ней в Водяную башню, Фуриоса вдруг осознала, какую власть она обрела над этим человеком. Одно её слово – и он останется с ней. Даст ей то, чего она была лишена раньше. Будет рядом, что бы она ни совершила. Вот только к черту такую власть. Одно её слово – Макс будет сломан. Кроме того…       Одно его слово – она бросит всё и уедет вслед за ним в Пустошь. Уедет и будет терзать себя из-за брошенных на произвол судьбы людей. Разве это счастье?       Она ничего ему не скажет.       – Кто-нибудь вспомнил об автогене? – Фуриоса, отогнав тягостные мысли, задала вопрос в пространство.       Ответом послужило молчание.       – Вчера я распорядилась его приготовить, и приказ не был отменён. Ну так что? Есть желающие сбегать до гаража?       Желающих не нашлось.       Фуриоса, еле сдерживая раздражение, отрядила двух гарпунщиков и опять приготовилась ждать.       Скротус так близко, но все еще недосягаем. Неизвестно, живы ли уведённые женщины. Неизвестно, что случилось с Советом. И дети, самые младшие, которым ещё не место в казармах, которые ещё и ходить и говорить толком не научились…       – Командир! – подал голос один из стрелков, следивших за Водяной башней. – Там кто-то выглядывает!       В прицел СКС было видно только худощавую фигуру с остриженной головой, выскользнувшую за ворота Водяной башни. Человек замахал рукой, оглянулся, исчез за дверью и снова возник, подпрыгивая от нетерпения.       Макс подошел к Фуриосе, встал рядом, прищурился и выдохнул:       – Это Чидо. Надо идти.       Фуриоса бросила на Макса изумлённый взгляд и вновь уставилась в прицел.       Похоже, он прав.       – Не ловушка?       – Вряд ли. Смотри: она нервничает. Рискует.       – Убедил.       Она передала карабин Злобе, глянула на ожидающих приказа людей – полтора десятка механиков, – махнула левой рукой в сторону моста и, не оглядываясь, пошла первой. Макс держался слева и чуть позади.       – Никак не пойму, – не удержалась она от шпильки, – как из человека с таким зрением получился такой хреновый стрелок?       – Я же псих, – сказал Макс и фыркнул. – Вижу хорошо. Рука недостаточно… твёрдая.       Чидо, переодетая подмастерьем водоснабженцев, уже начала нервно кусать ногти и чуть не кинулась на шею Фуриосе.       – Как хорошо, что ты здесь… Я боялась, что не сработает.       – Не сработает – что?       – Вода. Ты так злилась из-за неё…       – Так это ты вывернула вентили? – присвистнул один из механиков.       Девушка кивнула, исподлобья глянув на него.       – Не вибрируй, малёк, – брякнул другой механик. – Щас наведём тут порядок.       – Я… я боюсь за Даг, – тихо сказала Чидо, – Нас ищут. Я подслушала. «Жёны папы теперь мои, только надо бы из этой вырезать…» Не хочу быть его…       – Не будешь, – перебила её Фуриоса. – Успокойся и скажи, где Скротус и его люди.       – А, да. Варбои ушли в подземелья. Водоснабженцы там Даг спрятали. А Скротус… Кажется, я его у Хранилища видела.       Мало, слишком мало информации. Придется идти вслепую.       – Ну что, мальчики? – обратилась она к своим людям. – Сможете разобраться с варбоями без меня?       «Мальчики» вразнобой загалдели, доказывая командиру, что они сходу раскатают захватчиков тонким слоем. Фуриоса не сомневалась в том, что они – лучше вооруженные и дисциплинированные, превосходящие числом скротусовых головорезов, да ещё и с поддержкой водоснабженцев – действительно могут это сделать.       – Хорошо. Чидо, иди в казармы и скажи Розалинде, что пришло её время. Макс?       Ты со мной?       Он кивнул.       А разве может быть иначе?       Макс, впервые попавший в Водяную башню, настороженно озирался по сторонам. Неудивительно. Тут всё было немного не так. Немного чище, светлее, свежее. Не было коптящих керосинок – только электрические лампочки. Кое-где на стенах висели монотонно шуршащие динамики. Фуриоса помнила, как в минуты хорошего настроения Джо включал через них музыку из своей драгоценной коллекции, а в минуты плохого – вызывал к себе ставших неугодными Императоров.       Старик по-своему пытался воссоздать здесь кусочек старого мира.       Из-за тяжелой двери Хранилища донеслись сердитые крики, и сразу стало ясно, что Скротуса там нет – иначе Матери не стали бы так бурно выяснять отношения. Но как бы то ни было, они могли знать, где сейчас прячется этот выродок.       Они так увлеченно скандалили, что не заметили, как дверь отворилась. Маленькая группа Матерей – тех, что больше всех изводили Фуриосу своей непрошибаемостью – не пускали зарёванную Брюнхильд в бывшую спальню Жен. Остальные, столпившись у лестницы на второй ярус, тщетно пытались успокоить орущих младенцев.       – Он же сказал – не заходить туда! Что он сделает с нами, когда вернется? – орала одна женщина, ставшая Матерью совсем недавно. В ответ её облили грязной бранью.       Фуриоса, убрав пистолет в кобуру, подошла к спорящим и встала рядом с поварихой. Матерь поперхнулась и вытаращилась на Фуриосу.       – Ты?!       – В сторону.       – Мы не обязаны тебе подчиняться, – сообщила Клаудия.       – Пшла вон, – процедила Фуриоса, чувствуя, как закипает кровь.       – Если ты пришла за моим непутёвым братцем, то не по адресу, – донёсся голос из спальни. – Он свалил. А сюда тебе не нужно соваться.       Фуриоса оттолкнула с дороги одну из женщин – та не удержалась на ногах и упала на сложенные у стены книги – и зашла в эту чертову, тысячи раз проклятую комнату.       Аме сидела под окном, прислонившись к стене и раскинув ноги, словно забытая кукла. Глаза её были широко раскрыты, а во лбу виднелось тёмное пятно – похожее на то, что рисовала себе одна из подруг матери. Аме повезло. Она умерла быстро. Над Таней же поизмывались вдоволь. Фуриоса с трудом её узнала.       У тела Аме в детском автокресле сидел нелепый человечек. Увидев Фуриосу, он заёрзал, захрипел, и глаза на бледном лице сверкнули злым любопытством.       – Ну и что ты теперь будешь делать, неверная? – ехидно проскрипел Корпус Колоссус, старший сын Несмертного Джо. Самый беспомощный – и самый умный, хитрый и опасный из трех отпрысков ложного бога.       Матери не могли сами договориться со Скротусом. Он их презирал и не считал за людей. У Совета был посредник, человек, знающий, как связаться с братом. Скорее всего, это было обговорено ими давно, задолго до смерти Джо.       – Матери сказали, что ты умер.       – Они сказали то, о чём я их попросил, а ты не удосужилась проверить… Скажу тебе, среди них есть занятные особы. Готовы на всё, лишь бы жрать посытнее и спать подольше. С такими дело иметь – одно удовольствие. Чем ты их так напугала, что они согласились сотрудничать с этим полоумным?       В большом зале поднялся гвалт. Гудела Клаудия, кричала вторая, новенькая Матерь, Брюнхильд опять стала сквернословить. Потом Макс что-то рассерженно крикнул – и наступила тишина. Только жалобно захныкал ребёнок.       – Ты же ненавидел брата, – сказала Фуриоса и кивнула в сторону Тани. – Зачем это надо было?       – Сопутствующие потери. Их наказание было одним из условий Скротуса.       – А твои условия? Что нужно было тебе самому?       – Да мне просто хотелось стравить вас. Чтоб хоть один из вас сдох, мне даже не важно – кто именно. В конце концов, ты убила папу… – он опять захрипел. – Слушай, ведь ты сама подставила этих дамочек, подкапываясь под Скротуса. Они поддались на твои уговоры и сдали с потрохами своего патро…       – Была еще одна женщина, – перебила его излияния Фуриоса. – Где она?       Корпус ухмыльнулся.       – Ищи сама. Я не собираюсь помогать тебе.       Что ж, стоило попробовать.       Не в силах больше находиться в этой комнате, она развернулась и вышла в зал.       Макс, прислонившись к стене и невольно копируя её саму – тех времён, когда она была охранником гарема, – караулил вход. Дробовик он держал наготове, а пистолет отдал поварихе, которая отогнала мятежных женщин от спальни. Остальные Матери сбились в ещё более плотную группу – лишь бы оставаться подальше и от Макса, и от Брюнхильд, и от… Клаудии с товарками. Более того, когда одна из них сделала небольшой шаг в сторону Матерей, те дружно заворчали, зашипели. «Лгуньи», «подстилки», «мошенницы».       Интересный получился расклад. На самом ли деле их обманули, или это попытка отмежеваться от козлов отпущения?       Похоже, впереди её ждут долгие, отвратительные выяснения отношений. Впрочем… часть этого можно будет свесить на ту, что когда-то была одной из них. Ту, что была проклята ими за свою «позорную» связь с мужчиной.       – Скоро сюда придет Розалинда, – сообщила Фуриоса поварихе так, чтобы слышали и другие женщины. – Расскажи ей всё. Пусть наведёт тут шороху. До тех пор никого отсюда не выпускай. И не убивай.       Брюнхильд скрипнула зубами, но кивнула.       – Ты пойдёшь против Совета, бесплодная? – Клаудия сделала ещё одну попытку задеть Фуриосу.       – Игры в Совет закончились. Вы хотели видеть во мне тирана – я стану им. Я давала вам шанс, но вы его просрали. Впустили в Цитадель зверя. Когда я разберусь с ним, придёт ваша очередь.       – Эй, – окликнул её Макс.       – Да. Идём.       Они здесь слишком задержались.       У Скротуса осталось всего три варианта, куда он мог бы спрятаться. Один – сады на вершине Водяной Башни – Фуриоса отмела сразу. С тех пор, как вышедший из себя Джо чуть не выбросил с балкона сына-подростка, провинившегося из-за какой-то мелочи, Скротус боялся высоты. Оставались императорские квартиры и личные апартаменты Джо. Туда вёл один коридор.       Подозрения насчет личных апартаментов подтвердились, когда белый шум в динамиках сменился статическим треском и плохо различимыми возгласами. Что самое важное – один из голосов был женский.       Ещё жива.       Дорога тянулась с кошмарным однообразием: слева дверь, справа дверь, лампа на потолке, динамик, слева дверь, справа дверь, лампа… Алая капля на полу. Ещё одна. И ещё. И ещё. Коридор закончился тяжёлой резной дверью из тёмного дерева. Макс подёргал за ручку. Заперто.       За дверью послышался жалобный вскрик.       – Отойди, – сказала Фуриоса. Макс, сдвинувшись в сторону, прикрыл глаза предплечьем.       Два выстрела в замок. Щепки разлетелись во все стороны, и дверь, заскрипев, стала медленно отворяться наружу. Макс скользнул в апартаменты первым, Фуриоса – следом.       Дитер скорчилась на полу. Старенькое, сотни раз штопаное платье разорвано от ворота до пояса. Частой капелью на колени сочится кровь из разбитой губы. Глаза, обычно горящие живым огнём, затуманены болью.       За ней – тощий сутулый человек. Тёмные волосы, голубые глаза – наследие Джо. Револьвер в руке направлен на затылок Дитер.       Он их ждал. Всегда любил дешевую показуху. На ней и погорел не раз.       – Отпусти её, – хрипло проговорила Фуриоса, нацелив Викинг на Скротуса. Тот печально посмотрел на неё.       – А когда я это сделаю – ты дашь мне уйти?       Он вцепился в волосы Дитер и дернул вверх, пытаясь поставить её на ноги – словно хотел укрыться за её телом. Женщина тихо застонала.       – Да кого я обманываю? – сказал Скротус. – Я по уши в дерьме. Я отпущу её – ты всадишь в меня пулю. Я убью её – ты всадишь в меня пулю. Не ты, так твой пёс. Хотя…       Он отшвырнул несчастную в сторону. Ствол дёрнулся, выбрав себе новую цель – Фуриосу.       Фуриоса и не шелохнулась. Лишь мелькнула и погасла отчаянная надежда на то, что она успеет нажать на спусковой крючок прежде, чем выстрелит враг.       – Я же могу убить тебя. Ух… Как давно я хотел это сделать. Ты же мне всю жизнь испортила, шлюха.       – Только посмей, – угрожающе зарычал Макс. Он тоже держал Скротуса на мушке.       – Мужик, ну не надо так, – протянул Скротус. – Я ж тебе ничего дурного не сделал. Давай, ты не будешь мешать моему возмездию. Хорошее место потом получишь. Лопать будешь от пуза, любую девчонку сможешь себе выбрать…       Вместо ответа Макс выхватил нож, метнул его…       …и промахнулся.       Нож пролетел в футе от головы выродка, срикошетил об дальнюю стену, и со звоном упал. Дитер, до того лежавшая комком безвольной плоти, встрепенулась и заворожено уставилась на узорный клинок.       Скротус злобно оскалился и вновь поменял мишень. Теперь он целился в голову Макса.       – Ну ты и козёл… Я ж с тобой по-хорошему, мог хотя б из мужской солидарности в сторонке постоять.       Фуриоса никогда не показывала врагам свои эмоции и чувства – только ярость. Все остальное было слабостью, ненужной в бою шелухой. Местом, в которое могут ударить больнее, чем она сможет вынести. Обычно она не позволяла боли, страху, отчаянию – всему, что так любил видеть в людях этот зверь – прорываться на поверхность. И всё же…       Максу вот-вот вышибут мозги.       – Нет! – невольно вскрикнула она.       Трусливый поганец нашел причину немного оттянуть свою смерть, поизмываться напоследок. Палец, уже готовый нажать на спуск, замер.       – Опаньки. Так он не просто цепной пёс? Я-то думал, что ты по бабам.       Вот оно. Слабое место, брешь в защите.       Играй, девочка, играй. Тяни время. Не бойся казаться жалкой. Тебе ведь не хватило одной ночи?       – Прошу тебя… – прошептала она и прикусила губу, словно испугавшись себя саму. Вздохнула и чуть громче повторила, – Прошу, не убивай его. Пожалуйста.       Рука, держащая Викинг, еле заметно дрогнула – но не опустилась.       – Фуриоса! Не смей! – подхватил свою партию Макс, рявкнув так, что сам Несмертный обзавидовался бы. Хорошо подхватил, убедительно.       По лицу Скротуса поползла довольная ухмылка.       – Не-не-не, пускай продолжает. У неё это хорошо получается. Может, ещё на колени встанешь? Давай, бешеная сука!       Всю свою злость, гордость, решимость спрятать подальше. Оставить лишь боль… боль и щепотку надежды. Самое лучшее блюдо для этого вечно голодного монстра без души.       Фуриоса стала медленно, нехотя опускаться на пол, не обращая внимания на обозлённого Макса. Он как должно играл свою роль: разгневанный мужчина, чья женщина вдруг подчинилась другому.       А Скротус наслаждался триумфом, забыв про всё на свете. Он сломал её! Сломал саму Фуриосу! Сделал то, что не удалось его обожаемому, божественному… ненавистному отцу. Доказал, что любая баба – слабая, безвольная тварь, которой нужен хозяин.       Чтоб он подавился.       Нож вонзился в спину Скротуса, проскрежетав о ребро. Рука, что сжимала рукоять, знала, как разделывать мясо, знала, сколько силы надо для этого. Второй рукой Дитер обвила плечи Скротуса, чтоб он не отклонился, резко надавила ещё раз, стремясь дотянуться до сердца. Он в панике нажал на спуск, желая забрать с собой в небытие хоть кого-нибудь, но прицел уже был сбит. Пуля глухо стукнулась об дверь. Клинок достиг цели.       Маленький мальчик порой приходил к жёнам своего отца плакать после побоев. Самая юная, самая наивная, уже дважды не оправдавшая ожиданий девушка жалела его, выслушивала и давала советы… до тех пор, пока он её не подставил, украв револьвер отца и свалив всё на неё.       Поэтому Фуриоса не чувствовала сожаления, глядя в наполненные детской обидой глаза умирающего. Она замерла в ожидании, когда взгляд Скротуса остекленеет, и лишь после этого выдохнула с облегчением.       Тело с мягким стуком упало ничком. Дитер опустилась рядом с ним на колени и попыталась выдернуть нож, но не смогла. Руки её задрожали. Потом плечи… все тело затряслось в истерическом смехе. Наконец-то она была свободна от этого многолетнего удушающего ужаса. Одна из тех, что так и не смогли заставить себя полюбить насильника. Одна из тех, что выжили.       Дитер смеялась и смеялась, и лишь когда Фуриоса отвесила ей оплеуху, замолкла. Замолкла – и заревела в голос, избавляясь от застарелой боли. Фуриоса крепко прижала женщину к себе, по её щекам тоже катились слёзы. Макс, прислонившись спиной к стене, устало тёр лицо ладонями.       Где-то вдали победно звенели голоса людей Цитадели.