Золотой рассвет. Часть 2. Последний Союз

Анарион тем временем, находясь с семьей в Осгилиате, жил своей обычной жизнью и даже не подозревал о том, что на востоке в крепости его старшего брата творятся столь страшные события. Поэтому он, увидев у ворот города уцелевших защитников и жителей Минас Итиля во главе с Исилдуром, был ошарашен и напуган. — Я говорил тебе, что нужно укреплять границы и что эта злобная тварь не погибла, а наберется сил и снова явится за нами! — старший сын Элендила, немного придя в себя, набросился на брата с руганью. Анарион, виновато кивая, согласился с тем, что Исилдур был прав, хотя в душе чувствовал себя уязвленным — он терпеть не мог признавать свои ошибки и в то время, когда брат твердил ему о возможном возвращении Саурона, в разговорах с женой и детьми с явным наслаждением называл Исилдура безумным. Был бы тут отец, поставил бы его старшего брата на место, чтоб придержал язык! — Что-то у моего братца с головой совсем не в порядке, — с притворным сожалением твердил он. — То у него предчувствия дурные, то видения, то по ночам не спит. И причем был бы повод какой. Нет же, Саурон давно сгинул в море, Ар-Фаразона тоже больше нет, нам ничто не угрожает, мы живем в большой дружбе с эльфами, наш народ процветает, что ему еще надо? — Да, крыша у бедняги однозначно поехала, — соглашалась со своим обожаемым супругом Тиндомиэль, которая взаимно не любила своего родича. — Ты правильно говоришь: никаких оснований для беспокойства нет, а он ходит сам не свой и все твердит тебе о каком-то враге с востока. Не понимаю, куда смотрит твой отец и почему не поставит Исилдура на место. — Если Враг еще и существует, так только в его безумных видениях, — усмехался Анарион, которого очень раздражало то, что Исилдур постоянно отчитывает его за непредусмотрительность. Теперь же, когда возвращение Саурона оказалось жестокой правдой, младший сын Элендила недоумевал: как такое могло произойти и почему его брат все-таки не ошибся? Нет, его предчувствия все-таки и в самом деле бред безумца, человек не может ничего предвидеть, это простое совпадение. Впрочем, сейчас нужно было действовать, а не размышлять о том, кто был прав, а кто нет. Несмотря на то, что прислужники Саурона не стали преследовать беглецов, Исилдур не зря говорил о том, что Черный Майа не ограничится одним Минас Итилем и на этом однозначно не остановится. Не успело пройти и месяца после того, как крепость Исилдура пала, как в один прекрасный день войско Врага появилось теперь уже под стенами Осгилиата. — У меня такое странное чувство, что Саурон охотится на нас, как на дичь, — предположил Исилдур в разговоре с братом, — и находит в этом некое жестокое удовольствие. Если мы сейчас отобьемся, может быть, он на какое-то время притихнет и затаится — пока снова не накопит силы, а его прислужники не расплодятся и не построят новые осадные машины. Если нет… его следующей целью будет Арнор. Потом, когда он уничтожит королевство нашего отца — Имладрис и Линдон, ты знаешь, насколько сильно он ненавидит Гил-Галада. Враг успокоится только тогда, когда в Средиземье не останется никого, кто мог бы ему противостоять, а он сможет один править всем миром. — Думаю, что ты прав, — согласился с ним Анарион. — Мне все это очень не нравится. Неизвестно, выстоит ли Осгилиат, даже если мы сделаем все возможное. Я дам Врагу отпор, а ты, пока не поздно, срочно отправляйся в Арнор вместе с семьей и предупреди отца и Гил-Галада. Пусть тоже собирают войска и, если что, будут готовы сразиться с Сауроном. Исилдур попытался что-то возразить, но брат его в кои-то веки раз проявил твердость и здравомыслие. — Твоя жена скоро должна родить. Увози ее в Арнор, там она будет в безопасности. Элендур вон уже всю семью потерял, страшно даже представить, что могло случиться с его женой и детьми, хорошо, если их просто убили! Он до сих пор вон опомниться не может, ходит сам не свой и у каждого, кто входит в город, спрашивает, не встречал ли тот где его близких. Если не хочешь, чтобы твоя оказалась следующей, отправляйся в путь как можно быстрее. Хорошо еще, что ты в свое время настоял на том, чтобы мы посадили еще два Белых Древа после того, как твое первое дало плоды — ведь его Саурон наверняка сжег вместе с Минас Итилем. Немного поразмыслив, тот пришел к выводу, что Анарион все-таки прав, и решил последовать его совету, тем более что кто-то и в самом деле должен был рассказать все в подробностях отцу и Гил-Галаду. Приехав с семьей в Арнор, Исилдур обнаружил, что Элендил все это время и в самом деле пребывал в неведении — новости в Средиземье распространялись не слишком быстро. — Отец, мы пришли к вам, — сказал он, стоя на пороге королевского дворца Аннуминаса. — Мы чудом живы остались. — Что произошло? — Элендил таращился на внезапно появившегося в его доме старшего сына в тщетной попытке сообразить, что привело того в Арнор. — Саурон, — только и смог поначалу ответить тот. — Какой Саурон?! — воскликнул верховный король дунэдайн. — Что ты несешь? В смысле? Он же погиб вместе с Нуменором… он что, не погиб? — Нет, отец, не погиб, — покачал головой Исилдур. — Нуменор был только началом. Мы с тобой были правы, когда думали, что это чудовище не остановится ни перед чем, чтобы погубить своих заклятых врагов — потомков Эарендила и весь род Финвэ. Наш родич, последний король Нуменора, считал Врага своим пленником, но на самом деле оказался жалкой игрушкой Врага. Саурон заманил могущественного Ар-Фаразона в свою ловушку и заставил его отправиться в Валинор, где тот и погиб. Когда с наиболее опасным недругом, способным уничтожить Мордор, было покончено, он решил добить оставшихся. На нас напали на рассвете. Мы пытались дать отпор Врагу, но его слуг было намного больше. Саурон уничтожил мой город, сжег Белое Древо, плод которого я спас, рискуя собственной жизнью, и расправился с женой и детьми Элендура. Теперь он напал на Осгилиат. Мой брат обороняет его, но ему нужна помощь. Если и второй наш город падет, Враг примется за другие и добьет нас всех поодиночке. Выслушав рассказ сына, Элендил в тот же день отправил вестников к Гил-Галаду и Элронду, чтобы сообщить им, что Саурон жив и снова принялся за старое: дело не терпело отлагательств. Король Нолдор, услышав об очередной выходке своего заклятого врага, тоже понял, что ничем хорошим все это не кончится и наверняка грядет новая большая война, еще страшнее, чем та, что разразилась в свое время в Эриадоре после гибели несчастного Келебримбора. Однако в душе его затеплилась крошечная искорка надежды: нет худа без добра, возможно, ему удастся наконец встретиться с Сауроном лицом к лицу и заставить того ответить за жестокое убийство Тъелпе, за сожженные Гавани, за гибель Нуменора, за расправу с семьей Элендура, за все то бесчисленное зло, которое он причинил всем жителям Средиземья! Он в свою очередь тоже послал гонцов к другим эльфийским владыкам — Кирдану, Келеборну, Малгаладу и королю лесных эльфов Ороферу, попросив их как можно скорее явиться к нему в Линдон на всеобщий совет. На северо-западе Линдона жил со своей семьей еще один могучий эльфийский воитель — дядя Гил-Галада Маглор, последний оставшийся в живых из семи сыновей Феанора, чья помощь в предстоящей войне с Сауроном могла бы оказаться весьма даже кстати. Однако вместо того, чтобы приехать сам, он заявил посланнику племянника нечто совсем уж странное. — Передай моему родичу, — сказал Маглор, — что ни на какой совет я пока что не поеду. Пусть явится ко мне сам, и я с ним поговорю. Только есть одно условие: приехать он должен один. Увижу рядом с ним Элронда или Глорфиндейла — мало того что не пущу Эрейниона на порог, но еще и спущу на всю веселую компанию цепных собак. Делать было нечего: Гил-Галад оседлал коня и поехал в гости к дядюшке, с которым, несмотря на то, что жили они почти рядом, он не общался уже много веков — причиной тому была давняя взаимная неприязнь между потомками Феанора и Финголфина. Подъехав к воротам усадьбы Маглора, король Нолдор увидел, что у ворот его встречает сам дядя, а рядом с ним стоит какой-то высокий юноша с надменным тяжелым взглядом. Внешнее сходство не оставляло сомнений: это один из его троюродных братьев, интересно, который? До него в свое время доходили слухи, что Маглор взял в жены какую-то женщину из Синдар, и у них родилось несколько сыновей. Не успел Эрейнион спешиться и поздороваться, как высокомерный юноша, окинув его донельзя уничижительным взглядом, презрительно произнес: — О, приперся, братец дорогой. Давай, пошли с нами, молодец, что послушался отца и клевретов своих с собой не приволок — я лучше пущу в свой дом армию орков с Морготом во главе, чем эту падаль. — Поприветствовал бы гостя сначала, или это выше твоих сил? — Макалаурэ слегка пихнул сына локтем в бок. — Чего? Кого это я тут сейчас должен приветствовать — этого, что ли? Да я лучше корову под хвост поцелую! — Элеммакил! — казалось, что Макалаурэ был заметно ошарашен. — Что с тобой сегодня? Ты что вытворяешь? Гил-Галад, ничего не отвечая наглому родичу, спешился и последовал за дядей и братом в дом. Усадьба, в которой жил второй сын Феанора с семьей, была небольшой, но довольно уютной и ухоженной — всюду было видно заботливые руки хозяев. В зале за обеденным столом сидела какая-то высокая женщина с темно-пепельными волосами — судя по всему, жена Маглора — и трое юношей, внешне очень схожих с наглым Элеммакилом. Гил-Галад догадался, что это и есть его остальные троюродные братья и сыновья Маглора. — Добрый вечер, — король Нолдор учтиво поклонился родичам, при этом стоявший у него за спиной Элеммакил скривился и показал брату в спину неприличный жест. — Здравствуй, дорогой племянник, — ответила жена Маглора, смерив сына укоризненным взглядом. — Добро пожаловать в наш дом, очень жаль, что за столько лет ты так и не собрался нас навестить. Что привело тебя в наши края? — Садись с нами за стол, отведай вкусного пирога, отдохни немного, попей чаю, и мы с тобой побеседуем, — Маглор вел себя с сыном двоюродного брата в высшей степени любезно. — Прошу прощения за неподобающее поведение моего сына, но он, к сожалению, не слишком любит как моего дядю Нолофинвэ, так и всех его потомков. Тэлиэль, жена Маглора, отрезала племяннику кусок пирога, но, несмотря на то, что тот пах очень аппетитно и оказался довольно вкусным, желания есть у Гил-Галада не было. Он постоянно думал о нависшей над Средиземьем опасности и, глядя на дядю и братьев, невольно вспоминал жестоко убитого Келебримбора. — Спасибо вам большое за теплый прием, — сказал он, пытаясь скрыть волнение. — Я пришел к вам, к сожалению, не как добрый вестник. Нам грозит страшная беда, и если мы ничего не сделаем, то всех нас ждет гибель. Я прошу тебя о помощи, дядя. Ты опытный воин, и твой меч вволю напился крови слуг Моринготто. Теперь его место занял его верный слуга и выкормыш… — Кончай свою высокопарную речь, давай короче и обычным языком, безо всех этих твоих придворных вывертов, так никто никогда не говорит, кроме как у тебя во дворце, — фыркнул Элеммакил. — Мы собираемся воевать с Сауроном, и я пришел звать тебя с собой, — Гил-Галад решил не обращать внимания на вздорного родича. — Слушай-ка, племянник дорогой, — посмотрел на него Маглор, — давай-ка ты мне сейчас объяснишь все по порядку, что к чему, а то я в своей глуши тут окончательно отстал от жизни, общаюсь только с домочадцами, немногими приятелями да изредка с Майтимо. Хотелось бы услышать от тебя, как выглядит вся эта история в твоем представлении. — С кем? — опешил Гил-Галад. — С Майтимо. Да, он жив и здоров. А вот теперь давай к делу: что все-таки произошло и с чего все началось? Эрейнион принялся подробно рассказывать дяде и братьям о злобных хитростях Саурона, о том, как Враг обманул и погубил Келебримбора, как по вине подручного Моргота Нуменор оказался на дне моря, как чудом выживший Черный Майя вновь обосновался в Мордоре, а потом напал на молодое королевство Гондор и уничтожил один из городов дунэдайн. Макалаурэ слушал и кивал, а вот реакция Элеммакила, который, слушая повествование брата о несчастном Тъелпе, принялся давиться от смеха, сильно поразила бедного короля Нолдор. — Ты в своем уме? — вспыхнул он. — Тебе смешно, да? Ты вообще представляешь, что этот негодяй сделал с нашим братом? Если бы тебе жгли лицо каленым железом, тебе бы это, наверное, сильно понравилось, да? — Ну, насчет Тъелпе я распространяться не буду, — Элеммакил благоразумно умолчал о том, что его зверски убитый Сауроном двоюродный брат уже после падения Эрегиона тайком многократно бывал у них в гостях, поскольку понимал, что упрямый родич все равно никому не поверит и начнет пафосно вещать о том, что все кругом поголовно обмануты ложью Врага, — но на твоем месте я бы твоего любимого герольда гнал с порога поганой метлой вон. Вместе с Линдиром и Глорфиндейлом. Подумай над моими словами, пока не поздно, а то, не ровен час, окажешься на месте своего ненаглядного Тъелпе. Тоже с каленым железом — теперь уже к твоей смазливой роже. — Ты к чему это клонишь? — Гил-Галад ничего не понял. — Элеммакил, хватит, — жестко сказал Маглор. — Эрейнион, продолжай, мы тебя внимательно слушаем. — Таким образом, восточное королевство дунэдайн приняло на себя первый удар Врага, — с дрожью в голосе проговорил Гил-Галад. — Исилдур, старший сын моего лучшего друга Элендила, приехал к отцу просить помощи. У его собственного сына от рук прислужников Саурона погибла вся семья. Мы с Элендилом думаем собрать большую армию и дать Врагу решительный бой, чтобы уничтожить его раз и навсегда. Для этого я послал гонцов ко всем, кто может стать нашими союзниками, и приехал к тебе сам. Если ты говоришь, что Майтимо жив… — Забудь о Майтимо, — резко бросил Макалаурэ. — С него хватит. Он не пойдет на эту войну, потому что… с него просто хватит. И есть еще причина. Однако тебя это не касается. Не ищи его, и я не скажу тебе, где он живет. Вот что, дорогой мой Эрейнион. Война, говоришь? Не мне тебе говорить, что война — дело серьезное. Элеммакил злобно рассмеялся. — Замолчи, я сказал! — прикрикнул Макалаурэ на сына. — Веди себя вежливо, он все-таки гость! Юноша скривил губы в недовольной усмешке. — Вежливо? Эй, ребята, слышали? Да он просто хочет прикрыться нашим отцом на войне с Сауроном, словно щитом, а если того убьют — и жалеть не станет! Гил-Галад растерялся и ничего не ответил, подумав, что со вздорным злобным братцем лучше не связываться. Старший сын Макалаурэ тем временем разошелся еще больше. — Папа, гони этого недоумка в шею, пока он окончательно не загадил всем мозги! Кстати, братец, а что ты сделал с теми сапогами, на которые тебе нассал кот Келебримбора — подарил своему драгоценному герольду-лизоблюду в знак особой благосклонности? Говорю ж, окажешься на месте Тъелпе — вспомнишь добрым словом и меня, и даже Саурона, да только поздно будет. — Откуда ты знаешь про сапоги? — изумленно хлопал глазами Гил-Галад. Макалаурэ был не в восторге от выходок сына, но решил замять ситуацию и продолжить разговор. — Эрейнион, это, конечно, дело твое, ты можешь счесть меня предателем и жалким трусом, особенно если принять во внимание, как хорошо я всегда относился к твоему отцу, но я не пойду с тобой в Мордор, уж прости. И сыновей своих не пущу. И не скажу тебе, где живет Майтимо — хотя могу и сказать, это ничего не изменит, он тоже не пойдет с тобой. — Почему? — Гил-Галад замер с чашкой в руке. — Дядя, ты же всегда доблестно сражался с Врагом и его прихвостнями! — Ты совсем неумный или прикидываешься, потому что на почве жажды мести утратил всякий здравый смысл? Послушай меня все-таки, если ты еще способен на это. Не ввязывайся в эту свару. Остановись, пока не поздно. Это не твоя война. Я понимаю, что Элендил твой лучший друг, но пусть нуменорцы разбираются с Сауроном сами. — Сколько я себя помню, они безостановочно дерутся безо всякого результата, — вставил еще один из сыновей Маглора. — Но Саурон погубил их остров! — О, как здорово. Они сами его туда привезли, сами его слушали, сами вытворяли неизвестно что, а теперь — он погубил. Самим думать надо. Если я посоветую тебе повеситься, а ты меня послушаешь, то кто здесь виноват? — Дядя! — в последнем порыве отчаяния воскликнул Гил-Галад. — Ты любишь свою семью? Неужели ты не понимаешь, что если ты не пойдешь с нами и откажешься нам помочь, то твоих близких, когда мы потерпим поражение, тоже убьют слуги Саурона? И неужели ты забыл, кто убил Келебримбора? — А если не потерпите? А если не убьют? — Макалаурэ, несмотря на то, что у него внутри все кипело, тоже благоразумно решил не говорить племяннику о том, что видел Тъелпе живым и почти здоровым, если не считать последствий старых ран… и уж тем более о том, что ему самому Саурон по просьбе Келебримбора залечил сожженные Сильмариллом руки и вернул пальцам подвижность, а то второй сын Феанора после отцовского творения даже на любимой арфе больше играть не мог. Ведь Келебримбор и Элеммакил правы — все равно ж не поверит. — Но Тъелпе… — Слушай, хватит ходить по кругу, а? Тъелпе уже один раз давал тебе совет, ты все равно его не послушал, Элеммакил тоже сказал — гони Элронда вон и сиди тихо дома, а я повторяться не стану, так как результат будет таким же. Думай своей головой, если можешь. — А вы? — Эрейнион посмотрел на своих троюродных братьев. — Может, хоть один эльф из нашей семьи еще не забыл о том, что такое быть настоящим потомком Финвэ? — Ерничай-ерничай, милый племянник, в твоем понимании быть истинным нолдо и потомком Финвэ, по всей видимости, означает «втягивать добрую половину Арды в бессмысленную и бесполезную бойню». Гил-Галад поднялся из-за стола. — Хорошо, я все понял. До свидания, дядя. — Надеюсь, что это означает именно «до свидания», а не «прощай», — бросил Маглор. — У тебя еще есть время, чтобы передумать и послать и Элронда, и Элендила с его детками на хрен. — А Исилдур, старший сыночек Элендила, вообще со странностями, — вставил Элеммакил. — С головой у него, как поговаривают, очень здорово не в порядке, и на месте папаши я бы посадил это юное дарование под замок, пока мозги не встанут на место. Таким, как он, нельзя давать в руки оружие, не говоря уже о том, чтобы доверять ему командовать армией или управлять государством. — Прекрати! — возмутился Гил-Галад. — Он вовсе не безумец! — Тут уж ты и впрямь погорячился, — уклончиво ответила леди Тэлиэль, — безумец он или нет, судить не могу, я с ним не говорила, но о том, что и он, и его отец прямо-таки притягивают к себе все возможные несчастья, я уже давно наслышана. Держался б ты, племянник дорогой, от них обоих подальше, а то и на тебя беду навлекут. — Простите, дорогие родичи, — король Нолдор повернулся и с опущенной головой побрел к двери. — Простите и до свидания. Зря я сюда приехал. *** Вернувшись от дяди несолоно хлебавши, Гил-Галад собрал-таки военный совет, на котором эльфы Средиземья и люди Запада решили заключить союз и, собрав большую армию, двинуться на Мордор и окончательно покончить с Врагом, пока он и в самом деле не перебил всех поодиночке. К ним выразили желание присоединиться многие из тех, кто ненавидел Саурона, в том числе гномы из рода Дурина. Тем временем сам Черный Майа в Мордоре самодовольно потирал руки: все шло по плану, и те, кто был ему нужен, сами того не подозревая, были готовы угодить в расставленную им ловушку. Осгилиат и Анарион были ему не нужны, и поэтому после решительной контратаки гондорцев Саурон приказал Эрилиндэ и Дургхашу немедленно отступать в Мордор. Младший сын Элендила, как того и ожидал Враг, счел маневр противника легкой и успешной победой и тут же послал обнадеживающее донесение отцу и брату в Арнор.