Незначительные

Ключ не вставляется с первого раза. Гаденыш норовит попасть то выше, то ниже замочной скважины, и когда слышит человеческое чертыханье, мерзко хихикая, сдается. Исихаре именно так и кажется. Она толкает массивные двери в квартиру Одасаку, на секунду пропуская в голову мысль, что дома. Это не ее дом. Не ее жизнь, которую она себя воображала несколько месяцев назад. Это полосы в ее жизни и они, черт возьми, напоминают ей о шрамах на запястьях Дазая. Полицейский морщится, включает свет в прихожей и замирает. Усталость от бесконечных споров с господином Ри уступает место тревожности. Начальник, кажется, кое-что предчувствовал, потому Митико скидывает обувь, сжимает мобильник в руке крепче и идет на кухню, откуда раздаются гудящие звуки кипящего чайника и жужжания холодильника. И если второе абсолютно нормально, то первого быть не должно от слова совсем. Она, кажется, ступает тихо, но даже собственное дыхание оглушает ее. Исихара на секунду думает, что, возможно, настоящий хозяин квартиры вернулся. Что вот он, Ода Сакуноскэ, заваривает чай после очередной ночи работы, садится на крепкий стул и дует на дымящуюся кружку прежде, чем сделать из нее обжигающий глоток. Тогда бы все пришло в норму. Ода бы в помощи не отказал, улыбнулся бы легко и просто, советуя слушать себя, а уже потом все законы. На каком-то собственном внушении Митико делает шаги быстрее, преодолевая расстояние до кухни в рекордно короткие сроки. Даже улыбку на лицо натягивает, но та тут же уползает обратно в покореженное и усталое сознание. На кухне не Ода вовсе, а мужчина средних лет в, до боли похожем на дазаевское, пальто. Они сталкиваются взглядами, и первая мысль полицейского горит ярко на лице. Страх. Страх перед смертью. Перед кем-то, кто убьет безболезненно, и ты обязательно скажешь ему за это спасибо. Исихара умирать не хочет. Но и бежать сейчас смысла нет никакого. Только вперед, выйти под яркий электрический свет и убрать телефон подальше в карман. Без разрешения от старшего Митико не садится. Так и застывает, наблюдая, как мужчина выключает плиту и, упираясь руками, облокачивается на кухонный стол. Рассматривает с каким-то непонятным для Исихары интересом, словно она дорогой и ненужный товар. Побрякушка. — Рад, что не заставила себя долго ждать, Митико, — его голос пробирающий, но приятный. — Садись, пожалуйста. Думаю, ромашковый чай успокоит твои нервы. Митико покорно садится, внимательно наблюдая, как мужчина насыпает заварку в небольшой чайничек, заливает кипятком аккуратно и ставит на стол еще две кружки. — Ты знала, что ромашка обладает целительным эффектом? — разбавляет давящую тишину мужчина, бросая быстрый взгляд на бледную Митико. — Я не поклонник народной медицины, но мой отец иногда прибегал к данным методам, чему когда-то научил меня. Отцы всегда пытаются передать своим детям какую-то бесполезную и зудящую частичку себя. Чай дымится по кружкам, врезается навязчивым запахом в нос, заставляя Исихару чуть поморщится. Ей блевать хочется от всего этого, но она покорно подносит чашку ко рту, через боль делает маленький глоток под внимательным и холодным взглядом собеседника. — У Оды был хороший вкус на чаи, — отмечает в пустоту полицейский, ставя чашку на стол с характерным стуком. Мужчина чуть улыбается, ставит локти на стол и переплетает тонкие пальцы в замок, укладывая на них подбородок. Щурит глаза, сканируя девчонку долгим, неприятным взглядом. — Ты знаешь, кто я? — Конечно, — кивает медленно Митико, хватаясь за горячую чашку, как за спасение. — Догадываешься, почему пришел? — Да. Коротко и ясно. Огай Мори благосклонно кивает, касается кончиками пальцев обычной чашки, делает первый маленький глоток. Действительно, целительное свойство напитка. — К утру Дазая не должно быть в участке, — объявляет ровно Мори, наблюдая, как Исихара сильнее сжимает чашку. — Дазай убил полицейского, он понесет наказание, — также ровно, как кажется самой Митико, отражает первую атаку. — Я не прошу, — напоминает босс Портовой Мафии, отодвигая кружку от себя. — Вы не мой начальник. У Митико сердце бьется в горле. Она может даже почувствовать металлический привкус на языке, тот щекочет чувство страха и напоминает, что жить-то ей еще ой как хочется. — Я вообще никому не начальник, — усмехается Мори, снова складывая руки в знакомом излюбленном жесте. — Мне нравится наблюдать, Митико. Смотреть на людей, на город, на дороги. Прекрасное зрелище. Он замолкает. Ждет реакции и получает. Полицейский понимает все прекрасно, не ждет, когда последует прямая угроза. Но и упрямо стоит на своем, сжимает челюсти до скрипа и чашку так, что пара капель обжигает руку. — Я ценю работу служителей закона, — кивает благосклонно, так, словно он не принадлежит темной стороне Йокогамы. — Но… — Вы ведь понимаете, что любое но перечеркивает все, что говорилось до него? — Исихара не выдерживает, перебивает, ставя крест на самой себе. В конце концов, все мы когда-нибудь умрем. Ей только дико жаль, что господин и госпожа Исихара останутся одни в этом черно-белом мире. — Ты смелая, — кивает Мори. — И у тебя много проблем. То, во что тебя втянул Дазай, ох, крайне неприятная история. Дазай эгоистичен, и если что-то принадлежит ему, это будет принадлежать ему всегда, пока он сам не выкинет. — Он принял решение, — спокойно кивает Исихара. Ничего нового она не слышит. Ждет, когда Мори разыграет козырную карту с ее родителями. Огай Мори идет другим путем. Опускает на стол небольшой мобильный телефон старого образца и сам начинает ждать. Митико берет его с опаской. Наверно, он должен брызнуть кислотой в лицо, чтоб передумала и побежала спасать его любимого работничка, но вместо этого тот светится, открывает начальный экран. Знакомая фотка на незнакомом телефоне. Такаши с семьей так счастливо улыбается, что Исихара надеется, что это шутка. Поднимает взгляд на Мори, но тот только говорит о сообщениях. Всего одна переписка. Емкая, короткая и очень… мертвая. Из последнего сообщения, мелькнувшего крохотной вспышкой на воспаленном мозгу, отпечатывается имя Ватанабэ. Отключи своего друга сегодня. Мне скучно. Датировано вчерашним днем. Ранним утром. Почти с рассветом пришло, наверно, Есида был в шоке. — Не буду говорить, что среди ваших был крот, — врезается голос Мори в читающую со спокойным лицом Исихару. — Один из твоих коллег принес мне телефон Такаши. Он был крайне расстроен таким раскладом. — Откуда Дазай узнал? — хрипло вырывается изо рта прежде, чем Митико себя затыкает. Ответа ей знать не нужно. Осаму — не только эспер, он правая рука того, кто сидит прямо перед ней и источает тонкий аромат смерти. Кружит голову и вызывает легкий озноб, заставляет сердце биться учащенно, а щеки наливаться румянцем. Прям состояние влюбленности, жаль только, что прямо противоположенное. — Он убил Такаши, — настаивает Исихара, отбрасывая телефон. — И еще многих людей. Дазай заслуживает сидеть за решеткой. — Сомневаюсь, что он доберется до тюрьмы, — патетично излагает Мори, чуть поджимая губы. — Начиная с его братца и до личных врагов, все они нагрянут на огонек, учитывая, что он больше не в Портовой Мафии. — Если так, почему сами не вытащите? Не вломитесь в участок вместе с Чуей, например, разгромите все и возьмете то, что хотите? — И развяжу войну с полицией? Дазай важен, конечно, но мои люди мне важнее, — с улыбкой кидает Мори, глядя точно в глаза. — Полагаю, ты со мной согласна. Митико сжимает кулаки под столом. Потерянным взглядом упирается в стол, слыша только, как встает Мори и, поправляя верхнюю одежду, проходит мимо. — Я не настаиваю, но тебе есть что терять, — нажимает на рычаг Мори, глядя на девчонку сверху вниз. — Можешь взять родителей и улететь далеко-далеко на запад, жить себе спокойно и забыть о родине. Я бы так и сделал на твоем месте. — Вы бы не сбежали, — Митико сама вздрагивает от собственных слов. Просто судит по Дазаю. По себе. По своим страхам. — Я ценю равновесие и справедливость. Мори Огай уходит, закрывая за собой плотно дверь. Садится в машину, тут же слышит звонкий голос, доносящийся с пассажирских мест. — Пригрозил? — Элис интересно. Она поднимает свои большие синие глаза, сталкиваясь взглядом с Ринтаро. — Мягко уговорил, — вплетает ответ в тишину мужчина, наблюдая, как из подъезда выходит женская фигурка. — Скорее всего, ее убьют, — тянет немного гласные Элис, хмуря свой безупречный светлый лоб. — Ее убьют, — кивает Огай, заводя машину. — Но разве это не прекрасно, умереть ради человека, которого любишь? — Не знала, что ты такой романтик, Ринтаро, — хлопает глазами девочка, недоверчиво поглядывая в сторону мужчины. Мори Огай лишь коротко пожимает плечами, всматриваясь в бесконечные улицы перед ним. Давным-давно он закрыл несколько дорог, ведущих куда-то в самые кривые и темные уголки души.

***

В полицейском участке отчего-то шумно. Снуют туда-сюда сотрудники, кричат друг на друга, хотя рассвет только-только вступает в свои права. Митико уже переступает порог с беспокойным сердцем. Что-то стучит в мозгу, что неправильно все это, что невозможно на минуточку, даже если очень хочется. По дороге она придумывает пару невероятных вариантов, даже Чуе набирает, но тот трубки не берет. Потому надеется, что хотя бы смс-ки Накахара читает. Исихара проталкивается мимо двух уж очень буйных подростков, которых держат ее коллеги с каменными лицами крепко и даже жестко. Мимо нее проскакивает девушка на шпильках, закованная в наручники, отчего Митико тут же оборачивается. Шумно. Подозрительно шумно. Она не спешит в кабинет начальника, сразу разворачивается и ступает в нужный коридор, умудряясь плечом задеть какого-то паренька в странной клетчатой кепке. Тот ворчит на нее, но Исихара даже не слышит. Предчувствие остро колит грудную клетку, вызывая странный приступ радости. Именно приступ, потому что дышать почти невозможно. — Стой. Хватка на запястье пригвождает ее к месту. Митико с удивлением оборачивается, впираясь взглядом в насыщенные зеленые глаза. Парень, которого она толкнула плечом, смотрит прямо, хмурит темные брови и выглядит крайне странным. Он тут же убирает руку и снимает с себя простые очки, невольно касаясь переносицы. — Нет его там, — коротко изрекает незнакомец, впираясь хмурым взглядом. Вдох проходит в легкие со свистом. Митико кивает, полностью доверяя этому парню. Что-то в нем было необъяснимым, понятным и простым. Что-то, что заставляет слушать его только тогда, когда он сам хочет быть услышанным. Исихара выходит через ту же дверь, что и вошла. Одергивает куртку на себе, вдыхая глубже. Как там говорил Мори? Взять родителей и бежать? Звучит как план. Рассвет ярко ударяет солнечными брызгами в лицо, суля погожий денек. Митико перебегает дорогу на красный, пустая улица нависает над ней толстыми домами и высокими фонарями, заставляет бежать вниз по ней, в самые объятия первым лучам. Телефон пиликает, но Исихара не обращает на него внимание. Сейчас главное добраться до родителей, а дальше… Это даже не вспышка боли или шока. Это даже не страх. Так быстро, Митико лишь успевает захватить взглядом лицо старшего Цусимы прежде, чем свалиться прямо посреди улицы. Спустя долгую секунду Исихара понимает, что двигаться она не может. Что парализована, и только взгляд может упереться в жужжащий забавной мелодией собственный телефон. Чуя. Митико сначала видит, как черный кожаный ботинок приземляется на ее телефон, оставляя от него щепки, а затем точно в ее лицо.