Лавр из рода Псов

Папаша пришел за ответом на вопрос, который задал Габи неделю назад. Он был уверен, что она согласится. Ведь он пообещал ей все - деньги, женские шмотки, забрать ее из этого отстойника для отсталых и инвалидов. Предложил ей работу, нормальную жизнь, как от такого можно отказаться? Папаша знал, что не всегда был хорошим отцом, и хотел это исправить, весьма по-своему, надо сказать. Идя в Дом в первый раз, папаша все еще не был уверен, хочет ли давать Габи "работу". Но он увидел высокие шпильки, длинные ноги, стянутые сеткой чулков, короткую джинсовую юбку, просвечивающий через свитер ядовито-розовый бюстгальтер, пошлую фиолетовую помаду и размалеванные глаза, ну, в общем, всю Длинную, как она есть, и понял, что не прогадал. Габи была очень похожа на свою мать. Такая же шлюха, разве только одевалась безвкусно и лицом пошла в отца. Но это поправить несложно парой платьев и нормальной косметикой. Дело за малым - согласие Габи, хотя можно и без него, и документы. Впрочем, папаша уже внес предоплату нужному человечку. Потому надеялся забрать девицу уже сегодня. Как и в прошлый раз, его встречает Крестная и просит подождать, пока она найдет Габи. Папаша усаживается в комнате для встреч и начинает размышлять о том, как приведет дочь домой, как она обрадуется отдельной комнате и всему шмотью и побрякушкам, которые он накупил за последнюю неделю, как он будет брать три четвертых денег ее клиентов... Но мечтания нагло прерываются: в комнату входит парнишка лет пятнадцати. Камуфляж, ошейник, голубые глаза внимательно следят за каждым движением. "Наверное, один из этих, отсталых",- решает Папаша и хочет спровадить юнца, но тот задает свой вопрос раньше. - Вы - отец Габи? Мужчина прищуривается. - Ну, допустим, я. А ты ей, собственно, кто? Мужчина мог бы принять Лавра за посланника той же Крестной или дежурного, которого попросили что-то передать. Но, видно, что-то в его виде, в том, как он вошел в комнату и как задал свой вопрос, насторожили его. Лавра встречает прищуренный взгляд, в котором сквозит неприязнь. Помедлив, Пес отвечает так же твердо и негромко: - Я ее друг. Он стоит около закрытой двери, ровно и спокойно, а внутри него - холодный огонь ненависти, который он чувствует к этому человеку. Голубые глаза - две льдинки - смотрят не отрываясь, и темноволосый подросток говорит все так же негромко, но так, что его хорошо слышно: - Лучшее, что Вы можете сделать, - уйти сейчас и никогда больше здесь не появляться. Деньги можно перевести на счет, а если она захочет вас увидеть, адрес есть у директора. Но она не захочет. Есть вещи, которые не прощают. Папаша сначала пытается пережевать то, что сказал подросток, а потом разражается громким хриплым смехом. - Ты? Ее друг? Пацан, да ты ее вообще видел? Ха! Мужчина привычным движением поглаживает лысину. - Насмешил, пацан, насмешил. Знаешь, что лучше сделать тебе, м? Спрятать свои глазенки и валить подобру-поздорову. Я ее отец и знаю, что для нее будет лучше. А еще я знаю таких, как она. Поверь мне, если эта девица раздвинула перед тобой ножки разок, это еще не значит, что ты ее "друг". Все,- мужчина пренебрежительно машет рукой Лавру, показывая на выход,- вали отсюда. Лавр стискивает зубы, на скулах играют желваки. Он делает несколько шагов к мужчине и останавливается, не сводя взгляда пронзительных голубых глаз. - Я знаю, что лучше сделать Вам. Уйти, - четко, раздельно выговаривая каждое слово, произносит Лавр. - И больше здесь не появляться. Он не отрывает взгляда от мужчины. - Еще бы Вам не знать. Тому, кто сделал ее такой. За все однажды приходится платить... Но сейчас речь не об этом. Она останется здесь. Вы оставите ее в покое, ясно? Если будет надо, я Вас там, - он кивает за окно, - найду, из-под земли достану. И тогда я Вам очень не завидую, - он чуть суживает глаза, настраиваясь на этого наружного подлеца, стараясь ухватить огрызок его страха, беспокойства перед опасными психами, какими кажутся большинству обитатели Дома, ухватить и заставить разрастись. Волны черного гнева захлестывают Лавра, он говорит очень тихо, но в каждом слове прячется сдерживаемый порыв. - Уходите отсюда. «Подросток, похоже, натуральный псих. Сверкает глазами и угрожает человеку вдвое больше себя!» Папаша, может, даже и испугался бы, если бы не слышал однажды, что с психами как с собаками - не показывай страха и они сами убегут, поджав хвост. Кроме совсем уж бешеных, но он понадеялся, что таких здесь не держат. Поэтому Папаша решает не показывать своего замешательства. Мужчина встает и буквально нависает над Лавром. Каждое слово произносится отчетливо и в каждое вкладывается максимум агрессии и злобы. На шее пульсирует вена, лицо мужчины чернеет и искривляется оскалом желто-коричневых кривых зубов, становясь еще более безобразным. - Кыш. Я. Сказал. Лавр не рассчитывал, что папаша струхнет и убежит, Пес был в таком состоянии, что уже не особо анализировал и строил прогнозы. Но когда мужчина нависает и агрессивно оскаливается, темнеет лицом и велит убираться, в Псе просыпаются какие-то собачьи инстинкты. Удержавшись от желания зарычать, Лавр выдерживает взгляд глаза в глаза, невольно пригибая голову и глядя исподлобья, рефлекторно защищая горло, на которое могут броситься. Плечи сами собой напрягаются, подросток собирается. - Привыкли иметь дело с женщинами и девчонками? Тут это не прокатит. Оставьте ее в покое, я сказал, - последние слова он чеканит, проговаривая почти сквозь зубы. Папаша не выдерживает взгляд ярких глаз и моргает, опуская глаза на мгновенье. В этот момент он проиграл. Мальчишка так просто не уйдет. Придется выпинывать. А ведь он не дрался уже много лет. Но и отступать перед сосунком нельзя. - Габи - не твое собачье дело! Мужчина не сильно, но крепко хватает своей ручищей паренька за плечо и отталкивает его к двери. -Брысь, тебе сказали. Упоминание "собачьего" дела моментально вызывает ассоциации, что это точно его, Пса из Шестой группы, дело. Мужчина хватает его за плечо и толкает, и Лавр не выдерживает: сбивает руку и бьет с правой в челюсть. Он не маленькая девочка и не испуганная женщина, и зря мужчина не понял, что перед ним тот, кто может дать отпор. Взгляд Папаши на секунды становится удивленным, почти испуганным. Он не ожидал такого быстрого и точного отпора и само собой пропустил удар. В челюсти что-то неприятно хрустнуло. Боль порождает злость, и мужчина мгновенно закипает, забыв, где он и кто его противник. Плевать, что парнишка в два раза меньше, плевать, что это детский дом для трудновоспитуемых, плевать, что сейчас придет воспитатель и явно не оценит опекуна, избивающего ребенка. Теперь глаза застелила алая пелена ярости. - Щенок, - рычит мужчина и пытается правой рукой с широкого размаха вдарить подростку по голове. Но тело давно не разминалось, размякло и двигается слишком медленно. Перед Лавром явно не Цербер, рефлексы и навыки у папаши не те, и удар подростка быстро и точно достигает цели. Голова противника покачнулась, раздался какой-то противный хруст? Неужели сломал? Трещину поставил? - Пес, а не щенок! - отвечает Лавр, уворачивается от летящего в голову кулака и бьет снизу левой в живот. Однако, удар в жирный живот почти не почувствовался, спасибо пивным жирам. Папаша зло гогочет и наваливается на пацана всей массой, выпадая вместе с ним через незакрытую дверь в коридор. Уже на полу коридора он пытается придушить парня, задавить весом, чтобы не рыпался Лавр, примятый тушей обрюзгшего мужчины, пытается вывернуться. Ему удается высвободить руку и ударить в ухо, несильно, но это отвлекает папашу, и подростку удается выскользнуть. Перекатившись по полу, Лавр поднимается на ноги. Мысль о том, что лежачего не бьют, не приходит в голову. Тем более, что гориллообразный противник пытается встать. Худой подросток вскакивает куда проворнее и использует время, чтобы пнуть мужчину по ребрам. В голове крутится "время расплаты!" Мальчишка слишком быстрый, бьет, выворачивается, встает, снова бьет. И это пока мужчина только пытается встать. Папаша хватает Лавра за ботинок, вновь летящий к ребрам, и дергает, лишая равновесия. Подросток падает, подставляя руки, но пока снова поднимается, мужчина уже на ногах. Пользуясь преимуществом роста и длины рук, папаша крепко хватает мальчишку за волосы, а затем со злостью швыряет его в дверной косяк. Удар оглушает, и темноволосый пес вваливается обратно в комнату, держась за голову. Габи сушила свеженакрашенные фиолетовые ногти, когда пришла Крестная. Минут пять они пререкались, лак за это время высох, Крестная победила, и Габи была вынуждена следовать за ней на встречу к Папаше. Сильно, уверенно стучат по паркету короткие устойчивые каблуки воспитательницы, за ними против своей воли уныло цокают тонкие шпильки Длинной. Она не знает, что делать, она не такая умная, как Рыжая, не такая опасная, как Крыса, за нее не заступятся, как за Русалку. Она не знает, что делать, если Папаша вдруг скажет, что Дом для нее закончился сегодня. Издалека Габи замечает несколько зевак, столпившихся возле комнаты встреч, а из самой комнаты доносятся звуки драки. Кто-то, не замечая еще Крестной, кричит "Вперед, пес!", "Так ему!". Габи соображает не сразу, о каком псе идет речь. Но когда до нее доходит, кто это может быть, шпильки цокают быстрее и она бежит вперед Крестной, чтобы посмотреть, убедиться. Зеваки оборачиваются на цокот и видят Крестную. Кто-то убегает, пара Логов остается посмотреть на развитие событий. В комнате Лавр и Папаша. Дерутся. За Габи. Она не может вспомнить, чтобы кто-то вот так, за нее, как друг, заступился. Длинная радуется, когда удар Лавра приходится по печени твари и тот сгибается от боли. Габи в порыве какой-то исступленной злой радости снимает с себя туфлю и швыряет в папашу, попадая ровнехонько в лоб. Снимает вторую и держит наготове. - Убирайся, сука! Здесь мой Дом! Стук каблуков прекращается на пороге комнаты. - Что здесь происходит? Прекратите немедленно! - металлический голос Крестной слышен всем. - Габи! Ледяной взгляд на воспитанницу и повелительный короткий кивок на кинутую туфлю. Мужчина и мальчишка дерутся, не среагировав на появление воспитательницы. Точнее, оба как-то дернулись в ее сторону, но остановиться мгновенно не смогли. Крестная понятия не имеет о захватах и взаимных клинчах, о застилающей глаза ярости, о боли, мешающей восприятию, она разворачивается на каблуках и властно требует дежурного и Ящиков.