Ошибки прошлого

Полнейший моральный крах… Раньше я не понимал, как такое возможно. Казалось, абсолютно безвыходных ситуаций не бывает. Даже когда я попал в ловушку Вика, искал, как выбраться и спастись, пытался не падать духом несмотря ни на что. И все же бывает, что ничего уже не исправить, никак не изменить своих прошлых мыслей или действий, и раскаяние твое уже никому не нужно. Оказалось, что наследственность в итоге решает все. Я думал, что все то, что сделал со мной Вик только из-за того, кто мой отец — идиотизм. Но теперь понимаю, что бессердечность у меня в крови. И месть его была направлена на того, кого нужно, жаль я тогда еще не знал до конца своей сути, иначе со смирением принял бы наказание. Я перещеголял даже отца — ему-то убить меня не удалось. Если подумать, мой ребенок был обречен с первых дней. Я не был рад ему, желал ему смерти и позже испытывал по отношению к нему только негатив. И это при том, что он спас мою жизнь. Если бы не ребенок, не мой сын, я погиб бы еще несколько месяцев назад в мучительной течке без пометившего меня альфы. Выходит ребенок мне жизнь подарил, а я своей глупостью жизнь своего сына оборвал. Как назло, операцию по извлечению погибшего плода прошла без осложнений. Будто и не было его… И я в нормальном темпе шел на поправку. Несмотря на то, что меня положили в отдельную палату, я все равно порой слышал детские крики родившихся малышей из коридора, и в такие моменты мне казалось, что я схожу с ума. Но уехать из больницы я не мог из-за послеоперационного шва. А мне хотелось сбежать, как можно дальше отсюда… Видеть счастливых омег с краснощекими малышами на руках и осознавать, что мой сын погиб — было невыносимо. Внезапно я осознал, что именно могло у меня быть, и чего я лишился. Я искал его… Казалось, что моего сына просто забрали, и он где-то есть. Я просто должен найти, вырвать из рук похитителей, и все наладится. С трудом сдерживал порыв отобрать у кого-то из новоиспеченных папочек-омег ребенка, и сбежать. Так бы можно было хоть что-то исправить? Хоть как-то заткнуть дыру, образовавшуюся в груди? Или убить пожирающее меня чувство вины? Патрик ведь говорил, что я должен ответственно относиться к своему положению, к ребенку. Я должен тщательно следить за своим состоянием, при любых переменах срочно связываться с врачом. Я не связался. Я даже не подумал об опасности, хотя ребенок взывал о помощи. Такой, как я, вообще не имеет права иметь детей. На третий день после операции приехал Вик. Я был удивлен этому — ведь он еще не настолько окреп, его еще не выписали. К тому же, мне было стыдно показаться ему на глаза. Несмотря ни на что, родителем он оказался в разы лучшим, чем я. Во-первых, он запретил делать мне аборт, а во-вторых, рискнул собственной жизнью, чтобы мы с ребенком не пострадали. Когда я видел его в последний раз, он уже понемногу ходил. Было это недели две назад. Тогда я предупредил его о приближающихся экзаменах, и можно сказать, отпросился от визитов. По иронии судьбы, опираясь о трость, в этот раз Вик пришел проведывать меня. Я не мог смотреть ему в глаза. Я не хотел бы видеть сейчас вообще никого из тех, кого знаю. Папе не позвонил и даже выключил телефон. Не в моих силах сейчас хоть с кем-то разговаривать. А уж тем более, не мог рассказать, что случилось. — Прости, что не приехал… сразу… — произнес альфа. — Я узнал… в тот же… день…, но не смог. Прости… за мою слабость… Я поднял взгляд на альфу. По выражению его лица сложно было что-либо понять, но я знал, что для него это больно. Я погубил нашего общего ребенка, ради которого Вик пошел на жертву… Я отвратителен. — Не нужно было ехать сюда, — произнес я. — Оставался бы в больнице. — Как ты? — спросил он. Я замешкался с ответом. Я сам не мог понять, что со мной. Не слишком ли я безразличен и апатичен, несмотря на произошедшее? Должен ли я сейчас рыдать от горя, проклиная всех вокруг? Как там ведут себя нормальные родители, потерявшие детей? У меня в груди будто натянутая струна, которая может вот-вот порваться. Мне не больно, я просто не понимаю, что происходит вокруг последние несколько дней. Я знаю о смерти ребенка и осознаю собственную вину, но чувства будто застыли внутри. Чувствую себя роботом, которому все нипочем. От этого слегка страшно. Со мной что-то не так. Я точно ненормальный. — Все нормально, — произношу, опуская взгляд. Почему я не плачу? Я чудовище, да? — Ты придумал имя? Этим вопросом альфа вгоняет меня в тупик, заставляя дрогнуть нечто внутри. — Я долго думал над этим, — ответил. — А потом решил, что имя придет, когда я его увижу… Теперь уже никогда не увижу, так что, и имени нет… — Давай… сейчас придумаем… — произнес Вик. — Зачем? — я уставился на альфу. — Нужно оформить документы… и похоронить. Хочешь вспоминать о нем просто… как о каком-то ребенке? Я кивнул, признавая справедливость слов альфы. Имя нужно. — Это был альфа, или омега? — спросил я. — Омега, — ответил Вик. Струна в груди натянулась еще сильнее. Маленький омежка… Я погубил маленького беззащитного омежку. Он никогда не увидит этот мир, не улыбнется, не станет счастливым. — Стив, — произнес я. — Как думаешь? Альфа молча кивнул. Выбирать имя умершему ребенку… Что может быть горше? Если подумать, он бы любил меня несмотря ни на что — как я люблю отца и папу. А у меня появился бы шанс обрести семью. А теперь снова совсем один. С папой общаюсь и люблю его. Но не вернуть упущенных лет. Я вырос один, и наверное, не способен теперь подпустить никого достаточно близко, чтобы назвать своей настоящей семьей. — Я не знаю… что мне сказать … чтобы успокоить… или утешить, — произнес, запинаясь Вик. — Я боюсь за тебя. Я люблю тебя. Мне очень жаль… что все так произошло… Ты ни в чем не виноват. У тебя будут еще дети… — Нет! — резко произнес я, от чего Вик вздрогнул. — У меня никогда больше не будет детей! Никогда! Я был не готов — и вот что из этого вышло! Если ты еще раз в течку полезешь ко мне без контрацепции, я не подпущу, даже если сдохну из-за этого! Хотя… возможна же стерилизация, да? Нужно спросить у врача. Да, так и поступлю. Я отвратительный родитель, поэтому у меня не будет детей! Если хочешь продолжения рода, то с этим не ко мне! Я — бракованный омега, и с этим уже ничего не поделать! Я не хочу больше становиться убийцей! Вик с большим трудом поднялся на ноги, подошел к моей постели и сел на ее край. Он взял мою руку в свои и слегка сжал. — Я тебе обещаю… что никаких детей… пока ты сам не захочешь. Если не захочешь никогда… то так тому и быть. Не принимай поспешных решений. У тебя шок. Нужно время, чтобы прийти в себя. Я кивнул, признавая, что сейчас мне действительно опасно принимать хоть какие-либо решения. Со мной точно не все в порядке, а потому лучше положиться на других. — Есть психиатр. Фрэнк… пусть он приедет. Вы с ним дружили раньше — так что, тебе он не откажет. Я бы с ним пообщался. Вик кивнул. — Это правильно, — произнес он.  — И позвони моему папе. У меня номер в телефоне… Я не могу сам. Альфа закивал. Еще некоторое время он сидел на кровати, держа меня за руку.