Ошибки прошлого

Спать уже надоело, а лежать без сна и окунаться в собственные переживания, было сложно. Потому, в конце концов, я заставил себя подняться на ноги, хотя еще не понимал, чем буду заниматься. Никаких желаний у меня не было. Привлек к себе внимание кот, который теперь предпочитал не отходить от меня ни на минуту. Больше недели он просидел дома один. Хорошо, Эрик додумался кормить животное, пока меня не было. К своему стыду, должен признать, что я совсем забыл о Снежке. Если я не способен о коте позаботиться, что бы ждало моего ребенка? Я еще раз убедился, что детей у меня быть не должно. Несмотря на то, что в моей квартире обосновался Вик, меня он особо не напрягал. Было просто все равно. Ко мне альфа особо не лез, но благодаря ему в квартире был запас продуктов. Правда, у меня совсем пропал аппетит в последнее время, и даже аппетитные запахи некогда любимых блюд особо не привлекали. Как будто растворилась моя воля к жизни. Я пробовал читать книги, но не мог сконцентрироваться на сюжете. То же касалось и фильмов. Хотелось отвлечься, но я не понимал, чем мне заняться. Я просто не находил себе места. Вик буквально вынудил меня прийти на кухню. Он заказал пиццу и теперь хотел меня накормить. Пицца выглядела замечательно: огромная, с множеством начинки, которую я так люблю. Я смотрел на нее и понимал, что не чувствую желания ощутить ее вкус, или утолить голод. Разумом понимал, что плохо питаюсь, но казалось, мне это особо и не нужно. Я не знаю, как мне жить дальше и что делать. Старые стремления утратили ценность. Так зачем мне есть? — Ешь, — Вик положил кусок пиццы мне на тарелку. — В этот раз будешь обедать под моим присмотром. В прошлый раз я нашел спагетти в мусорном ведре. Возразить мне было нечего, но приступить к трапезе я не спешил. Может, и к лучшему немного поголодать? Совсем чуть-чуть… Мой сын никогда уже не узнает, какой вкусной может быть пицца… Правильно ли, что зная об этом, я буду заниматься чревоугодием? — Макс, ты любишь своего кота? — внезапно спросил Вик. Я был удивлен этому вопросу. Снежок за все время стал для меня членом семьи. Вот и сейчас кот сидел рядом со мной на стуле и бросал на меня ленивые взгляды. — Конечно, — ответил я. — Если ты не будешь есть, твои силы очень скоро тебя покинут, — произнес альфа. — К сожалению, мы с этим паршивцем не поладили… Так что, если ты не сможешь заботиться о нем… придется кота усыпить. Я неверяще уставился на альфу, который выглядел абсолютно серьезным. — Ублюдок! Ты совсем не изменился! — произнес я, чувствуя возмущение и одновременно легкий страх за Снежка. Альфа пожал плечами. — Будь ответственен за того, кого приручил, — произнес Вик. — Между прочим, это ты мне его подарил, — ответил я. — Тем более — могу распоряжаться его судьбой в случае чего. Я еще раз взглянул на кота, который в тот момент сладко зевнул. На самом деле Вик прав, хотя методы его по отношению ко мне сомнительны. Я потянулся и погладил кота, который в ответ замурчал. Мне не хотелось бы еще и его подвести. Он зависим от меня. Я все же принялся за еду, хотя она и не доставляла мне большого удовольствия, но тошноты тоже не было. Я ел — потому что нужно. Угрозу Вика я особо всерьез не воспринимал, но она помогла мне немного взять себя в руки. После обеда все же решился позвонить папе, но он не взял трубку. За день я несколько раз проходил мимо закрытой двери одной из комнат. Иногда я останавливался и смотрел на нее, но зайти внутрь не решался. Может, стоило попросить Вика разобраться с этой комнатой. Но я понимал, что должен сделать это сам, когда буду готов. Сейчас мне кажется — я просто сойду с ума, если зайду туда. Нужно набраться сил. Почтой пришли результаты тестов. Я не решался взглянуть на них. С одной стороны, если я провалил тест, тогда гибель моего ребенка окажется абсолютно бессмысленной. А если тест пройден, то слишком велика его цена. Сначала я вообще хотел порвать конверт, но потом просто отложил его в сторону. Возможно, и стоило бы попробовать поступить в высшее учебное, но я сейчас не был готов оказаться среди людей. На глаза мне попался блокнот, в котором я обычно делал записи, рядом с ним лежала ручка. Я не знал чем заняться, а потому взял блокнот и начал в нем черкать бездумно небольшие зарисовки. Рисовать я особо никогда не умел, но тут что-то нашло. Внезапно занятие это увлекло меня на весь день. Неожиданно для себя я вывел на бумаге нечто похожее на очертания младенца. Сыночек… Очертания младенца в маленьком гробике меня шокировало. Он был недоношенным, и я не думал, что он окажется настолько красивым, настолько похожим на ангелочка. Если бы я знал насколько потрясающий малыш, я бы не смел так к нему относиться. Я был для него целым миром… и подвел его. Я долго сидел, глядя на рисунок. Нужно было сделать фото на похоронах… Почему я не попросил сделать фото? Я бы хотел, чтобы у меня было его фото. Уже ничего не вернуть… В мою комнату постучали, и не дожидаясь моего оклика, Вик заглянул. — Привезли еду, — произнес альфа. Я пристально уставился на альфу, не реагируя на его слова. Волосы у него уже отросли, скрывая шрамы. Он набрал массу, раздался в плечах. Он еще не пришел в форму до конца, но хоть частично прежняя привлекательность вернулась. Если забыть про его переломанную психику, то он мог бы быть прекрасным донором генов. — Прости меня, — произнес я. — За что? — удивился застывший альфа. — Это был наш общий сын… — ответил я. — Я ответственен за его смерть… — Не меньше, чем я, — ответил Вик. — Мы оба ответственны, как бы ни было горько от этого. — Я… не понимаю, почему не позвонил тогда в больницу… — Вик прошел в комнату и сел на край моей постели. — Я чувствовал, что что-то не так… Не думал, что все так серьезно. Вик закивал. — Так бывает. Мы все люди… Все совершаем ошибки. — Мои ошибки стоили жизни ребенку… Стиву… — А я разрушил твою жизнь… — Я тебя прощаю, — произнес я. — Может, и меня когда-нибудь Стив простит… Говорят, дети становятся ангелами, да? Все плыло перед глазами от непролитых слез. Сердце заливала тоска. Могу ли я быть прощен? — Уверен, он знает, что ты не хотел, чтобы так все закончилось. Потому он не винит тебя. Альфа обнял меня, а я уткнулся ему в ключицу. Мне просто нужно было немного человеческого тепла, чтобы заткнуть дыру в груди. Я заплакал. Казалось, нахлынувшие чувства могут свести с ума, но чужие эмоции — волнение, страх, сопереживание, вина — всполошили. Будто две змеи — наши чувства сплетались друг с другом, образуя нерушимую связь. Я не понимал, что происходит, но когда поток слез прекратился, мне стало чуть легче. Я знал, что боль потери ребенка будет со мной всю жизнь, но ее придется принять. Теперь она станет частью меня, и я ничего не могу с этим поделать. Лечит ли время на самом деле? Станет ли легче потом? Смогу ли я когда-нибудь искупить свою вину? Жизнь даст свои ответы. — Что только что произошло? — спросил я, все еще находясь в объятиях альфы. — Похоже ты, наконец, раскрылся для меня, мой истинный омега, — произнес он.