Дочь Серебряного коня

      С того самого дня, как произошла большая облава на брамби, Таура жил в своей собственной Тайной долине вместе с несколькими избранными им кобылицами. У него были только две поры, когда он спокойно мог бродить по горам, не рискуя попасться на глаза человеку: это зима, когда горы были густо припорошены снегом, либо ранняя-ранняя весна, до того момента, когда стада уходили с гор. Именно тогда Таура действительно становился самим собой: королём брамби, властелином всех гор от Бараньей головы до самых Каскад. Он становился Таурой — исполинским кремово-серебристым жеребцом, что сумел уничтожить первого владельца табуна, гнедого коня Дротика, а затем победить серого Бролгу в ужасающей схватке.       В Каскадах жил верный сводный брат Тауры, Ураган. Он присматривал за своим небольшим табунчиком из главного табуна Тауры — того самого, что тот отвоевал у Бролги. Ураган сторожил и стариков, и кобылиц, и жеребят до тех пор, пока Таура не заявлялся, словно могучий порыв ветра, требуя их отдать.       Легенды о Серебряном коне ходили по округе уже много лет. Горные скотоводы пересказывали их друг другу, сидя у костра или на извилистых горных тропинках. Песни о нём слышал даже скот, и раз за разом песни и байки становились всё причудливее с того самого дня, как он исчез над отвесной скалой, растворившись в ночи. Все истории сводились к одному: кто-то видел как появлялась призрачная лошадь или кто-то на неё похожий, и этот кто-то бродил по ночам в горах. Скотоводы, бодрствующие посреди ночи в своих хижинах, слышали крик исполинского жеребца, которым мог быть только Таура. Каждый добавлял к таким байкам что-то своё, и такому, конечно, верили немногие.       На самом же деле, большинство людей считало, что Таура был мёртв. Лишь немногие не могли отделаться от мыслей, что он мог и избежать своей участи, что возможно, в байках про «коня-призрака» есть доля истины, а Таура по-прежнему странствует по горам.       Стада скота, пьющие из рек или пощипывающие сладкую горную траву, пересказывали брамби те песни, которые напевали им их хозяева, так что сам Таура прекрасно знал, что за странные истории о нём рассказывают.       Теперь, с сегодняшнего дня, тот мужчина и его сын будут утверждать, что собственными глазами видели Серебряного коня и его дочь средь зимних снегов Таунсенда, что Серебряный конь бросил людям вызов — вот только будут ли им верить?       Вечером, пока две серебряные лошади спускались к хижине Мёртвой лошади, они невольно всё больше становились новой легендой.       Они были уже на полпути к хижине, когда внезапно Таура заметил, что ступает с осторожностью, едва оставляя следы. Интересно, что заставило его так сделать? В тот же миг он почувствовал покалывание на коже — это чувство предупреждало коня об опасности. Такого он не испытывал с тех пор, как обосновался с табуном в Тайной долине. Он был абсолютно уверен, что за ними следят.       Жеребец растворился в зарослях эвкалиптов и застыл на месте, двигая одними глазами в поисках кого-то или чего-то, что за ним наблюдает. Он понял, что Кунама тоже скользнула вслед за ним в заросли и неподвижно встала рядом с ним.       Конь обвел взглядом всю ближайшую местность на предмет чего-то странного или незнакомого. Ни одного подозрительного звука.       Ниже снег был мягче, не было жёсткого льда, дребезжащего под копытами. Они безмолвно потрусили вниз — но если они молчали, значит, за ними кто-то шёл.       Что-то надвигалось без единого предупреждающего окрика, с бешеной скоростью рассекая снег, будто птица — воздух. Чем бы оно ни было, оно промчалось и остановилось близко к тому месту, где среди эвкалиптов притаился Таура. Нет, это была не чудовищная птица, нёсшаяся по снегу — это был человек с длинными и узкими досками на ногах да сумкой за спиной.       Таура совершил широкий прыжок сквозь эвкалипты и помчался прочь вместе с Кунамой. Однако человек, оттолкнувшись двумя палками в руках, вскоре заскользил так же быстро, как скакали лошади.       Тауру охватил ужас. Он юркнул в более толстые заросли, где уже не мог передвигаться так быстро, но здесь он чувствовал себя более-менее в безопасности, протискиваясь сквозь упругие ветви. Однако его больно хлестали листья и ветки.       Человек не заходил туда, где заросли были гуще — держался на более открытом снегу, несясь и проскакивая между деревьями. Таура заметил сквозь листву молниеносный проблеск — к преследователю присоединялся второй. Затем он совершенно ясно увидел, как второй человек врезался в пень и покатился, закувыркался по снегу, в воздух взлетали руки, ноги, деревянные доски.       Таура углубился в чащу. Он знал, что густые заросли эвкалиптов простираются от этого хребта до Бараньей головы, за хижину Мёртвой лошади и вверх по склону хребта. Благодаря непрекращающейся веренице веток, стволов и листвы, они с Кунамой смогут убежать от этих людей, будто парящих по снегу. Однако в эвкалиптах была одна брешь — вполне возможно, лесной пожар уничтожил все деревья в той стороне. Таура заскользил к краю чистого снега и попятился назад. Секундой позже примчался человек и остановился на поляне чуть ниже.       Таура и Кунама стояли, напряжённо всматриваясь, их вздымающиеся бока заставляли ветви шевелиться с каждым вздохом.       Человек вгляделся в деревья, но лошадей не увидел. Затем он осторожно осмотрел чистый, ещё нетронутый снег, будто в поисках следов. Видимо, его спутник был не так далеко, потому что он крикнул: — Здесь они не пробегали.       Сквозь холодный воздух пришёл ответ: — Должно быть, они всё ещё в зарослях — если вообще существуют. — Они существуют! Мы могли бы найти их следы, если бы взошли обратно.       Снизу ещё раз донёсся голос: — Утро вечера мудренее. Мы в любом случае не сможем их поймать — не в этот раз точно. Давай вернемся в хижину да выпьем чего-нибудь горячего.       Первый мужчина проехал вдоль чистого снежного поля, озираясь в поисках лошадей между деревьев и следов на снегу.       Кунама и Таура оставались совершенно неподвижными, маскируясь среди длинных, кожистых листьев зелено-серебряных ветвей.       Наконец, мужчина повернулся и отправился следом за своим спутником к хижине, бросая частые взгляды назад. Они уже не могли так быстро идти вверх по склону, и смертельный страх Тауры стал потихоньку угасать. На этих длинных досках люди могут развить огромную скорость только если будут съезжать по крутым склонам, но вот на ровной поверхности или в поднятии в гору им за лошадью не угнаться.       Лошади оставались на месте. Постепенно становилось всё холоднее и холоднее, а небо стало меркнуть. Только когда из печной трубы повалил дым, а свет лёг причудливым полусветом на снега, они побрели, будто призраки, от одного пояса деревьев к другому, и направлялись дальше и дальше в сторону Каскад.       Взошла большая и почти полная луна. Как только она достигла горных вершин, медленно плывущие облака поглотили её. И сейчас её сияние то рассеивалось, то лилось на широкую печную трубу, наполняя снежные поля серебром. Лошади шли дальше, сквозь тьму, сквозь лунное сияние, сквозь чёрно-белый пейзаж, пробираясь сквозь эвкалипты.       Вдоль широких вершин хребтов располагались большие открытые снежные поля и леса с широко разросшимися эвкалиптами. В спокойствии скованной морозом ночи сияние луны ясно очерчивало силуэты листьев и ветвей — белым и чёрным одновременно. Хоть кремовые лошади и казались бесплотными призраками, всё же они бросали живые тени. Они утомились, и неподвижные тени, сквозь которые они проходили — чёрные и белые, чёрные и белые, прямые и искривлённые, листья и ветви — всё это закручивало их в водоворот грёз о сверкающем море, что они видели утром, о снежных горах, простирающихся на мили. Для Кунамы те грёзы были чересчур реальными: казалось, она никогда не сможет выбросить из головы эти растянутые на север горные пики и мальчика, который вышел из таинственного озера.       Так шли они в долгой, зыбкой прогулке — единственные движущиеся силуэты на фоне чёрно-белой ночи, пока не свернули на гряду, заканчивающуюся в устье долины Яррамана, отделяющую её от остальных Каскад, где должны были быть Ураган с двумя табунами.       Здесь, ближе к Каскадам, снег был тоньше и рыхлее. Луна скрылась под облаками, пока лошади шли вниз по гряде, но как только они почти достигли долины, она вновь выплыла на просторы ясного неба. Там, под ними, резко выделяющийся на фоне сугробов, стоял молодой вороной жеребец. Лошади остановились, а молодой конь медленно поднялся на задние ноги и откинул голову, наблюдая за ними.       Таура почувствовал, как застыла Кунама позади него, увидел, как её уши подались вперёд, а кончик носа затрепетал. Он знал, что этим чёрным жеребцом был Тамбо, сын Лубры, что сбежал вместе с Ураганом во время облавы на брамби, но Кунама смотрела на него так, будто вновь узрела эти северные горы. Будто из глубин чёрно-белой ночи на неё дул ветер будущего.