Different

На часах было 2:45 и сон никак не хотел приходить. Я тихо шел через двор, зная, что люди обычно не выходят на улицу в такое время. Все обычно засыпали в своих кроватях уже в 22:00, особенно Правильные. На улице не было никого, кроме меня, а я нуждался в свежем воздухе. Все покрывала кромешная темнота, но ничто не могло заставить звезды перестать сиять, а луну взойти. Я поднял свой взгляд вверх, смотря на их свет, и улыбнулся. Мне было интересно, был ли там кто-то в недавнем времени? Достигал ли хоть кто-нибудь других планет, кроме Земли, трогал ли кто-то Луну с тех пор, как она была тронута впервые? Я вернулся с небес на землю и продолжил идти вперёд, пока не дошел до здания. Я медленно открыл дверь. Не знаю, о чём я думал. Вероятно, мне на самом деле не следовало проникать в школьное здание. Правильные определенно не делают такого. Но я был НЕ Правильным, я просто не позволял никому узнать об этом, кроме Кирсти, разумеется. Я шел по коридору, когда увидел, как недалеко шёл другой силуэт. Уже отсюда я мог определить, что он Другой, я видел черный комбинезон, покрывающий всё его тело. Он держал свою голову опущенной, когда проходил мимо меня, и я делал то же самое. Вдруг я услышал громкий глухой удар и обернулся, замечая парня, держащегося за своё колено и лежащего за земле. Я подбежал к нему и присел рядом, кладя руку на его спину. Он вздрогнул, и я вспомнил, что я не имел права трогать кого-то. — Ты в порядке? — спросил я, пытаясь придумать, как помочь ему, не напугав. — Какого черта ты творишь? — спросил он, немного отскакивая от меня. — Я подумал, что тебе нужна помощь. — Ты Правильный. Правильные не помогают Другим, не говоря уже о том, чтобы притронуться к ним, — сказал он и опустил взгляд. Это был тот самый блондин, которого я видел много раз до этого. Теперь я наконец мог увидеть его лицо, любуясь каждой мелкой деталью. Даже в темноте можно было увидеть, как сияют его голубые глаза. Он быстро отвел взгляд. — Прости, мне показалось, что тебе больно, — сказал я и поднялся. Внезапно я испугался. Что если он расскажет Серебристым, что Правильный помог ему? И даже прикоснулся? Меня начинало трясти. Парень поднялся и слегка сжал мои плечи. — Я никому не скажу, — прошептал тот. — Я не сделаю с тобой того же, что когда-то сделали со мной. Я кивнул. — Спасибо тебе, — ответил я. Я не заметил, как мы оба пошли в том направлении, откуда я пришёл, снова выходя из здания. Не знаю, что со мной произошло. Я никогда даже подумать не мог о том, что заговорю с Другим, а тем более прикоснусь к нему. Но он тоже прикоснулся ко мне. Было очень странно чувствовать прикосновение к своей коже от кого-то, кроме Кирсти. Мы вместе сели на скамейку, не осмеливаясь больше прикасаться друг к другу. — Почему ты всё ещё не спишь? Правильные ложатся в постель в 22:00, — сказал он, указывая на очевидные вещи. — Ты и правда все еще думаешь, что я Правильный? — спросил я, понимая, что он точно думает иначе. Теперь было предельно ясно, что я не был Правильным. Он помотал головой. — Нет, — ответил тот. — Но если ты хочешь, чтобы люди продолжали думать, что ты один из них, тебе не следует быть здесь со мной сейчас. Ты должен быть более осмотрительным, — прошептал он. — Как тебя зовут? — спросил я. — Не важно. Это останется единственным нашим разговором, потому что ты не можешь со мной разговаривать, — сказал блондин, поправляя свою прическу. — Но я хочу. — Ты сам роешь себе могилу, дитя. Выглядит так, как будто ты хочешь, чтобы тебя пометили как Другого. Ты спятил? — я помотал головой из стороны в сторону. Само собой, я не хотел, но этот парень подогревал мой интерес. Я никогда не говорил с Другими до этого, кроме Дрейка. Я держался от них подальше, потому что боялся, что они могут навредить мне, будучи плохими людьми. Но этот парень совсем не был плохим. На самом деле, он казался милым и, как ни странно, понимающим. Я не знаю, почему он вдруг решил помочь такому как я, я имею в виду, Правильному. — Тебе следует пойти и лечь спать. Уже слишком поздно, и тебе точно не хочется, чтобы тебя поймали, — сказал он, всё ещё держа голову опущенной. Но я прикоснулся к его подбородку кончиками своих пальцев, поднимая его голову. — Почему ты постоянно смотришь вниз? — спросил я, глядя ему прямо в глаза. — Избегаю зрительного контакта. Это личный выбор каждого, но нам не нравится видеть как Правильные пялятся и кидают на нас презрительные взгляды весь день. — Ты знаешь, что я не буду, — сказал я. — Но продолжаешь смотреть вниз. — У меня на это свои причины, — он кинул смущенный взгляд на моё лицо, но затем опять перевёл взгляд в пол. Я вздохнул. — Я часто вижу тебя, — сказал я, а он слегка рассмеялся. — Например, во дворе и за ланчем. Он в твоем расписании в то же время, что и в моём. — Тебе шестнадцать или семнадцать? — спросил он, продолжая смотреть вниз, но подняв свою голову совсем немного. — Шестнадцать, — он кивнул. — А тебе? — Восемнадцать, — сказал он. Я не думал, что он такой взрослый. Ему оставалось всего два года до совершеннолетия. Тогда у него будет возможность прикасаться к кому-то и любить кого-то. Хотя, я вообще не думал, что Другим позволено любить кого-то. Они потеряли свой шанс на любовь, когда им был поставлен диагноз. — Почему ты Другой? — просил я, глядя на него. Он помотал головой в ответ. — Мне просто интересно. — Не позволяй себе влюбиться, — прошептал он. — Женись на девушке, которую никогда не полюбишь, тогда ты будешь спасен. Любовь — смертельное оружие против людей, она убивает и никогда не заканчивается ничем хорошим. — Я не спрашивал твоё мнение насчет любви, — напомнил я, и он кивнул. — Я знаю, о чём ты спрашивал, — огрызнулся тот. — Возвращайся в свою комнату и спи. И будет лучше, если ты больше никогда не будешь разговаривать со мной. Иначе я стану причиной того, что тебя поймают, — и, сказав это, он поднялся и пошел прочь. Он кинул на меня еще один мимолетный взгляд, прежде чем быстро скрыться из моего вида. Я тоже поднялся и медленно побрёл, возвращаясь домой. Я взглянул на часы, когда пришел. Уже 3:30? Я и не думал, что меня не было целых 45 минут. Я чувствовал себя усталым, но понял, что не смогу заснуть после разговора с Другим. Разговора, о котором никто не узнает.