Different

Прошло много, очень много времени с тех пор, как я в последний раз был в «Логове Дрейка» без Кирсти. Но сейчас мне хотелось немного побыть одному, а другого места, куда я бы мог пойти, у меня попросту не было. К счастью, сегодня был четверг. У нас не было занятий по четвергам. Я убедился, что провёл в честь Дрейка его минуту молчания, когда пришёл, пусть даже и без Кирсти. Я взглянул на потолок нашего убежища. Он был таким же белым, как и всё вокруг. Находясь в этом месте, я чувствовал себя в безопасности, потому что никто не мог найти меня здесь. Улыбка озарила моё лицо. У меня было место, где я могу быть в одиночество так долго, как мне того хочется. Мне нравилось думать о том, что я мог бы скрыться здесь и никто бы не знал, где я. Ну, кроме Кирсти. Может быть, было бы лучше, если бы я исчез. Кирсти не пришлось бы больше возиться со мной. Я — огромный риск для её спокойной жизни. Она была Правильной и, откровенно говоря, она и вела себя, как одна из них. А я нет. И ей приходилось мириться с этим. Я подвергал сомнениям абсолютно всё. Я хотел убраться из этого места и попасть туда, где свобода на самом деле что-то значила. Но Кирсти всегда расстраивалась, когда я говорил с ней о таких вещах. Она никогда не говорила мне этого, но я прекрасно мог видеть, как хмурились её брови, и менялось выражение её лица. Это всегда заставляло её беспокоиться. Иногда я думал, что она такая же как и я. Что она думала о тех же вещах, а её мнение совпадало с моим, просто она никогда не озвучивала ничего из этого (что было вообще-то хорошей идеей, которой я тоже должен бы придерживаться). Моя мама как-то сказала мне, когда я был маленьким, что заводить новых друзей — это огромный риск, и лучше рассчитывать только на себя. Она говорила, что мне жутко повезло иметь Кирсти в своей жизни. Но она всё равно всегда недовольно хмурилась, когда видела меня с Кирсти. Не думаю, что она догадывалась, как на самом деле мы были близки. Я много раз пытался объяснить ей нашу дружбу, но это сложно сделать, потому что ты не можешь рассказать всего, что думаешь об Обществе даже своей маме. Вообще-то, ты не можешь говорить об этом никому. По правде, я даже не знал, почему Кирсти была в курсе всего. Наверное, когда ты дружишь с кем-то на протяжение стольких лет, между вами выстраивается крепкий мостик доверия. Я был Правильным достаточно долго. Мне ни разу не приходили в голову антисоциальные мысли, пока мне не исполнилось четырнадцать. И я не делился ими с Кирсти, пока мне не стукнуло пятнадцать. Я всегда думал, что она просто не поймёт меня, а подвергать себя риску стать Другим я не хотел. Но она всегда замечала, что я веду себя странно или размышляю о чём-то, о чём не должен. Наверное, поэтому она и была моим лучшим другом. Я хорошо помнил первый раз, когда я раскрылся ей. Я плакал, лёжа в «Логове Дрейка». Она поддерживала меня и постоянно повторяла, что всё хорошо. Она сказала, что это просто период, но я сомневался, что период мог длится так долго. Она заверила меня, что никому не расскажет, и это стало нашим маленьким секретом. Я рад, что она держит своё слово. Это очень много для меня значит. Когда я встретил Кирсти, она была самой счастливой девочкой, которую я когда-либо видел. Нам было по семь лет. Она рассказала мне, что ей нравится представлять, будто всё вокруг не было сплошь белым, а каждая маленькая вещичка имела свой собственный цвет. Хотелось бы, чтобы она всё еще была такой же. Но, после того, как она стала лучше понимать всё устройство нашего Общества, она быстро выкинула эти мысли прочь из своей головы, как будто они больше совсем ничего не значили. Я бы удивился, если бы узнал, что она всё еще думает об этом. Дрейк тоже всегда держал мысли вроде этих в своей голове до тех пор, пока его не забрали. Он говорил мне, что иногда просто необходимо представлять, будто мы в мире, где люди живут по-настоящему. А еще он говорил, что я всегда должен оставаться честным с самим собой. Однако, когда он был пойман, он сказал мне ещё кое-что другое: не делать тех же ошибок, что сделал он. Но, тем не менее, он опять напомнил, что я должен быть честен с собой, просто не позволяя никому об этом узнать, кроме тех, кто уже знал. И этими людьми были только он и Кирсти. В последний раз, когда я видел его, мне только должно было исполниться пятнадцать. Он был на три года старше нас с Кирсти, так что наша дружба больше смахивала на его братскую заботу о нас. Он всегда давал нам лучшие советы и постоянно говорил нам, что мы особенные. Он объяснял, что это просто невозможно — абсолютно всем быть одинаковыми. Каждый имел в себе что-то неповторимое, отличающее тебя от других. Например, он показал мне, что мои глаза слегка изогнуты вниз с их внутренний стороны. Он сказал Кирсти, что её брови имели естественный изгиб ближе к кончикам, и это делало её уникальной, потому что, по большей части, у людей были брови в форме дуги посередине. Вот тогда у меня и начали появляться эти мысли в голове, потому что Дрейк был прав. Каждый имел в себе отличия, создавая тебе твой собственный стиль. Не могли два человека быть абсолютно одинаковыми, даже если они были идентичными близнецами. Каждый имел свои собственные мысли и убеждения. Как и тот парень-блондин, который был Другим. Он сказал мне держаться от него подальше, но я думал, что это не обязательно. Я знал, что это, вероятно, было не лучшей идеей, но он был необыкновенным. Он совсем не вписывался в понятие Общества о Других. Дверь в логово заскрипела, открываясь, и из-за неё показалась Кирсти. Она вздохнула с облегчением, встречаясь со мной взглядом, а затем пробралась внутрь. — Я искала тебя повсюду, Митч, — сказала она, садясь в углу комнаты. — Прости, мне нужно было немного подумать, — сказал я. — У меня была тяжелая ночь сегодня. — Расскажешь мне? — Ты будешь огорчена, а я ненавижу расстраивать тебя, — Кирсти вздохнула. — Прости, я больше не тот же самый человек, которого ты считала своим лучшим другом. — Не говори так. Разумеется ты — всё еще он. — Кирсти, я не похож на тебя. Я Другой, скрывающий это под маской. — Ты МОЙ Другой под маской, — напомнила она мне с улыбкой на лице. — Что случилось? — Я не мог заснуть, поэтому я решил прогуляться около трёх утра. Это было моей первой ошибкой. Правильные не гуляют по ночам. Затем я прошёл мимо Другого, и это был тот самый блондин. Он упал, и я помог ему. Я прикоснулся к нему, — Кирсти вздрогнула от моих слов. — Мне показалось, что я напугал его. И еще я подумал, что он собирается сдать меня, но он не стал. А затем он тоже прикоснулся ко мне. Потом мы немного прошлись, садясь на скамейку во дворе, и поговорили. Я прикоснулся к нему снова, — я покачал головой. — Я ужасен. — Ты не ужасен, ты запутался. Митч, ты должен быть осторожнее. — Я думаю, я гей. Как те люди, в том месте, о котором я тебе рассказывал, — сказал я, глядя в пустоту. — Пожалуйста, не говори так. Ты говорил всего с одним парнем, который просто не такой как все. Это и является причиной того, что он Другой. Он чужак. — Я нахожу его очень интересным и таинственным. Он даже не сказал мне своего имени. Я чувствовал, что мог рассказать ему вещи, которые от тебя скрывал несколько лет. Я сказал ему, что я Другой, а он сказал, что он уже знал это. Он заинтриговал меня слишком сильно. — Ты собираешься встретиться с ним снова? — Не думаю, он сказал, что я не должен этого делать, и оставил меня на лавочке одного. Так что я вернулся домой. — И он был прав. Тебе не следует встречаться с ним снова, Митч. Ты подвергаешься себя огромному риску. — Но в этом всё и дело, Кирсти. Кажется, мне нравится рисковать.