Beast

      Грейвс заезжает за Криденсом, когда рассвет только разгорается на горизонте. Парень настолько сонный, что пока ждёт мужчину, прислоняется к стене в переулке и почти роняет сумку, задремав. Накануне вечером Бербоун так нервничал, что не мог уснуть и решил заняться тем, что лучше всего успокаивало его нервы — рисованием. Но за построением и работой по памяти, он увлёкся настолько, что когда закончил, спать оставалось пару часов. Но зато теперь на столе в его комнате гордо возвышалась стопка домашней работы, да ещё и в превышенном количестве. Все, что осталось сделать Криденсу — это смоделировать серию заданий по типографической дисциплине, но это было решено делать на выходных у Грейвса, который был абсолютно не против такого рвения к учебе. Бербоун подозревал, что Персиваль также возьмёт работу с собой. Сейчас же Криденс стоял по самые глаза завёрнутый в шарф и силился не провалиться в сон, очевидно, проигрывая в этом, и, прикрыв глаза, парень продолжил дремать, пока его щеки не коснулись прохладные пальцы.       — Это было опрометчиво, засыпать в таком месте, Криденс, — Грейвс вопреки словам улыбается.       — Простите, сэр... — Криденс в момент засмущался. — Доброе утро. Персиваль не отвечает, лишь хмыкает и идёт обратно к машине, а когда Криденс собирается уже привычно сесть на переднее сидение, мужчина качает головой, указывая на заднее сидение, поясняя:       — Ехать больше четырёх часов, тебе стоит поспать...       — Но, сэр... — протестует Бербоун, но предательский зевок рушит весь его решительный настрой, и он сдаётся под насмешливым взглядом. — Хорошо. Первые полчаса Криденс честно едет сидя, смотря в окно, но мелькающая картинка за стеклом и плавное движение машины укачивают, баюкая, и парень, сдавшись, ложится, подложив своё пальто под голову, и засыпает.       Бербоун просыпается, когда машина уже стоит припаркованная на площадке у дома, парень садится, обнаруживая, что спал накрытый чужим пальто, щеки тут же заливает румянец — благо самого Грейвса в машине нет. Криденс посмотрел в окно, оценивая обстановку, пока не торопясь выбираться из машины, хоть и отсутствие Персиваля начинало нервировать. Неожиданно простой одноэтажный дом, чуть дальше по дорожке, петляющей между кустарником, лодочный сарай и небольшой причал у озера, и все это окружали деревья, неплотно насажанные вокруг дома и прилегающей территории. Бербоун все же решил выбраться из машины, хлопнув дверью и потянувшись всем телом, он замер, размышляя, где искать Грейвса. Не придумав ничего лучше, он решил позвонить мужчине, и, услышав трель звонка его мобильного, пошел на звук. Персиваль нашелся сидящим на крыльце. Криденс осматривает мужчину, внутренне удивляясь еще больше — на Грейвсе высокие ботинки, потертые джинсы, свободный растянутый свитер, в руках мужчина держит кружку с чаем и тлеющую сигарету. Бербоун мнется, оттягивая рукава своей водолазки, пряча замерзшие пальцы, конечно же, он не надел пальто, когда вышел из машины.       — Сэр, почему вы не разбудили меня? — начиная стучать зубами от холода, спрашивает парень.       — Не знаю, — жмет плечами мужчина и, отпивая чай, поднимается со ступенек. — Иди в дом, у тебя уже губы синие.       Криденс опускает взгляд и с преувеличенным интересом изучает дорожку под ногами, он чувствует себя неловко и даже глупо. Персиваль, видя такую неуверенность, тушит сигарету в стоящей рядом пепельнице, и подходя к парню, приобнимает одной рукой, водя по сутулой спине:       — Криденс, иди в дом. Все хорошо. Я сейчас заберу наши вещи и присоединюсь к тебе. — Грейвс улыбается, заглядывая в лицо Бербоуна. — Идет?       Криденс, конечно же, соглашается и поднимается по ступенькам, несмело берется за ручку и открывает дверь, заходя внутрь. Пройдясь по прихожей и гостиной парень отмечает, что большая часть мебели сделана вручную, он дотрагивается до резного стула и скользит пальцами по лакированной поверхности. В итоге Криденс устраивается в клетчатом кресле, скинув ботинки и поджав под себя ноги. Когда Грейвс возвращается, они перемещаются на кухню, и, пока кипятится вода, мужчина показывает, где что хранится, коротко рассказывая, где какая комната. Он предлагает Криденсу гостевую, и тот соглашается, не смея спрашивать о совместном проживании на выходных.       — Я думаю, ты справишься и сам, — Персиваль наливает себе еще чая.       — Вы уходите? — у парня очаровательно растерянное выражение лица.       — Мне нужно закончить ремонт лодки, — мужчина делает паузу, наслаждаясь лицом своего гостя, — так что я буду недалеко, и после того, как поешь и согреешься, можешь присоединиться ко мне, — уже выходя из небольшой кухни, Персиваль добавляет. — И надень пальто.       Бербоун открывает холодильник и гипнотизирует его содержимое пару минут, погружаясь в свои мысли. В итоге, Криденс решает, что неплохо было бы приготовить что-нибудь существеннее пары сэндвичей, и также это даст ему время привыкнуть к новому месту. Не то что бы парень был особенно силен в готовке, но был в силах приготовить что-нибудь простое. За готовкой парень действительно успокоился и перестал зажиматься, ощущая, наконец, удовольствие от поездки. Его мать не очень-то жаловала выезды за пределы города, и поэтому последняя поездка Криденса была еще в младшей школе. Бербоун налил себе чаю и, решив, что пока не голоден, и обойдется парой крекеров, отправился в лодочный сарай. Впервые Криденс пожалел, что его гардероб был так скуден, а большая его часть и вовсе осталась у матери дома, и если бы не Ньют, с которым у них был один размер, то парень точно был бы обречен.       В осенних узких ботинках было неудобно, холодно, и он совершенно не вписывался в атмосферу, весь черный, чересчур официальный на фоне желтых и красных деревьев. Сейчас больше подошли бы свободные теплые ботинки и пуховик со свитером, а не его пижонская черная водолазка, укороченные узкие брюки, бестолковые ботинки, пальто по фигуре и кожаная сумка с альбомом и материалами. Но о смене имиджа пока не могло быть и речи, свое жалование Бербоун твердо решил отдать Скамандеру, тот так много делает для него, и пусть хотя бы такая плата будет за оказанную помощь. Дойдя до сарая с лодками, парень не решается зайти без стука, и поэтому заходит, лишь услышав «Заходи!». Перед Криденсом предстает перевернутый корпус лодки, лежащий на подпорках, рядом на широком столе лежит массивный разобранный мотор, в котором копается Грейвс. Бербоун заходит в помещение и с интересом рассматривает то, что его окружает — полки полные инструментов, старое радио, играющее кантри-волну, банки с лаком, остро пахнущие соснами и деревом, рыболовные снасти. Но взгляд парня возвращается к корпусу лодки, он притягивает все внимание своим лакированным боком.       — Это Рейнджер Реата, — поясняет Грейвс, вытирая руки тряпкой. Криденс совершенно не разбирается в лодках, и он с трудом бы мог отличить одну модель от другой, но ему нравится то, что он видит, и его одолевает желание запечатлеть все это.       — Сэр? — обращается парень к Персивалю, который, кажется, закончил со своим занятием. — Можно мне сделать пару набросков вашей мастерской? Грейвс удивленно выгибает бровь, надевая куртку и ища взглядом шапку, которая оказывается на колченогом стуле:       — Конечно, если тебе этого хочется, — Персиваль в который раз убеждается, что Криденс действительно выбрал подходящую профессию, но, видимо, цену за свое решение он заплатил немалую. — Только ты не против сначала пройтись?       — Конечно! — в голосе парня слышится детский восторг от перспективы прогулки вне города и возможности порисовать что-то столь необычное для него.       За прогулкой проходит довольно много времени, Криденс постоянно останавливается и либо делает снимки на телефон, либо достает альбом и быстро зарисовывает понравившийся пейзаж, Персиваль не возражает — ему нравится видеть парня таким заинтересованным, таким свободным. Когда они возвращаются к лодочному сараю, Грейвс оставляет парня рисовать, а сам отправляется в дом. Абернети заваливает его сообщениями, и мужчине ничего не остается, кроме как заняться работой.       Криденс отвлекается от рисования лишь тогда, когда у него начинает урчать живот, а по ощущениям желудок приклеивается к спине. Оставшись довольным проделанной работой, Бербоун возвращается в дом. Он застает Грейвса расположившимся на диване с лэптопом на коленях, быстро печатающим что-то. Решая не отвлекать мужчину от работы, Криденс тихо проходит на кухню, решая разогреть приготовленную еще утром пасту. Бербоун не решается отвлекать Персиваля, но все же накрывает стол на двоих и, уткнувшись в телефон, сидит над тарелкой с остывающей едой.       — Ты приготовил поесть, — голос Грейвса возвращает Криденса в реальный мир.       — Ну… да, — парень не знает, правильно ли поступил.       — Замечательно! — развеивает опасения Бербоуна Персиваль и садится за стол, с удовольствием принимаясь за еду. — Где ты научился готовить?       — Ну знаете, когда у вас мать политик, у нее не особенно есть время готовить, — пожимает плечами Криденс, развозя вилкой пасту по тарелке.       — Могу сказать, что ты неплохо преуспел в этом, — улыбается мужчина.       — Спасибо, — парень вспыхивает, услышав нехитрый комплимент.       Их поздний обед проходит спокойно и за беседой. Впрочем, Криденс всегда чувствует себя спокойно и в безопасности, когда находится в обществе Персиваля. Парня будто тянет к этому мужчине, он ловит себя на мысли, что весь день ждет определенных действий от Грейвса, но тот не принимает никаких попыток к близости, и уж тем более нет никакого принуждения или давления. Все, что ощущает парень со стороны мужчины — это контроль ситуации. Но Криденс огорчен, он жаждет близости, но он слишком закрыт, чтобы сделать первый шаг, поэтому с каждым вздохом, шагом ощущение фантомного ошейника возвращается, и парень начинает мыслить не так ясно, как ему хочется. Поэтому он не улавливает и половину из сказанного Персивалем, когда они вечером сидят в гостиной и греются у огня, потрескивающего в камине.       — Криденс? — в голосе Персиваля беспокойство. — Все в порядке?       — Что? Да, все хорошо, — Криденс снова ушел в свои мысли и, видимо, все прослушал.       — Ты не заболел? — Грейвс отмечает про себя повышенную рассеянность и краснеющие больше обычного щеки.       — Нет, сэр, — Бербоун шумно втягивает носом воздух, теребя рукав водолазки, и чувствуя себя испорченным, Персиваль заботится о нем, а все его мысли направлены…       Грейвс внезапно понимает причину такого странного поведения, и, ухмыляясь, подается вперед, задавая вопрос:       — Криденс, не хочешь принять горячую ванну?