Beast

      Криденс, наконец, вливается в относительно нормальный ритм жизни, работая в клинике, а после работы возвращаясь домой к Персивалю, который теперь забирает его сам или присылает водителя, никому из них не хочется повторения истории с Мэри Лу. Хотя Криденса порой все же занимал на долгие минуты вопрос о том, что же все-таки хотела от него мать. Но позвонить и спросить он боялся, все могло обернуться еще одним скандалом и рукоприкладством. Вскоре интерес к причине встречи с матерью стал угасать, и постепенно Криденс забыл об этой проблеме. Окунувшись в работу и учебу, парень расслабляется почти до потери нервозности и паранойи. День за днем парень ходит в ветклинику, разбирается в медицинских картах, общается с пушистыми питомцами или в перерыв делает зарисовки особенно запоминающихся и обаятельных пациентов.       Вечером после работы Криденс шагает по улице, снова балуясь курением, зажимая сигарету в тонких пальцах, и обхватывает фильтр губами, втягивая дым и выдыхая его через нос. Парень идет по бордюру, раскинув руки, удерживая равновесие, а потом и вовсе балансируя на одной ноге. Позади Криденса неспешно идет Персиваль, тоже закуривая и любуясь своим мальчиком, его тонкой фигурой в свете фонарей, отражающихся на влажном после недавнего дождя асфальте. Парень спрыгивает с бордюра, разворачивается к Грейвсу и ждет пока тот подойдет, чтобы обнять его за шею и широко улыбается. Мужчина обхватывает Криденса за талию и целует того в обветренные пахнущие никотином губы.       Парень неохотно отрывается от губ Персиваля и, смущаясь, шепчет:       — Может, поедем домой?.. — при вопросе щеки Криденса заливает краской, им обоим понятен непрозрачный намек парня.       — Конечно, Криденс, — лукаво прищурившись, отвечает Грейвс, отпуская парня из объятий.       Дорога до машины занимает куда меньше времени, Криденс идёт рядом с Персивалем и легко касается пальцами ладони мужчины, а тот берет его руку в свою, поглаживая большим пальцем тонкое запястье. Парень едва заметно вздрагивает от такой нехитрой, но довольно интимной ласки. Грейвс мысленно отмечает, что их отношения становятся глубже, серьезнее, все это так легко и оттого пугающе. Появляется множество не сразу заметных мелочей: Криденс неловко целует его, Персиваля, в щеку, когда думает, что мужчина уже спит, или же парень оставляет свои рисунки на столе, все еще аккуратной стопкой, но уже не прячет их в шкаф, а затем в ящик, все чаще Грейвс замечает забытую чашку в своей спальне. Прежде отношения, складывающиеся у Персиваля и близко не были столь серьезными, они были менее проблемными, возможно, даже партнеры были более подходящими, но все это не вызывало ничего кроме желания развлекаться. С Криденсом было абсолютно по-другому — он интересовал не только в пределах спальни, он жил в собственном мире, о котором Персиваль был готов слушать часами. Парень не просил ничего, но готов был отдать свое — это подкупало Грейвса. Он, привыкший к политике, к постоянным «сражениям», совсем не ожидал, что у его прямой конкурентки, жестокой и властной, может быть такой ребенок. Криденс не был похож на цветок, только не он, он скорее был похож на тонкую стеклянную вазу, малейший сквозняк или удар и побегут трещины. Решение не отпускать мальчика принятое еще в начале знакомства лишь крепнет, теперь Персиваль не отпустит Бербоуна, даже если тот этого захочет. Его невероятный, особенный мальчик, он только начинает раскрываться, наконец, начинает чувствовать себя, принимает и выпрямляет спину.       — Криденс. — Грейвс останавливается и обхватывает плечи Криденса руками.       — Да?.. — парень смотрит если не прямо, то хотя бы уверенно.       — Ты особенный. Ты самый особенный мальчик в мире, — Персиваль снимает перчатку с руки и с нежностью проводит костяшками пальцев по щеке Криденса.       — Мистер Грейвс… — от волнения парень снова переходит на «вы» и, смущаясь, отводит взгляд, вызывая улыбку мужчины.       — Ты счастлив, Криденс? — несмотря на улыбку, взгляд у Грейвса серьезный, как и вопрос.       — Конечно! — Криденс суетливо обнимает мужчину и прижимается к нему. — Я счастлив с вами, с тобой…       — Это действительно хорошо, — Персиваль позволяет себе зарыться пальцами в прямые темные волосы парня и мягко помассировать кожу головы. — То, что ты счастлив, для меня главное, всегда будет главным.       Кажется, у Криденса начинает кружиться голова, и он жмурится, даже если это будет последнее счастливое воспоминание, он согласен, если все что он пережил до этого плата — пусть так. Бербоун утыкается холодным носом в шею мужчины, умудряясь нырнуть тому под шарф и горячо дышит, сбивчиво шепча: — Персиваль, — голос Криденса приглушен, — сэр, вы... Я не знаю, что заставило меня врезаться в твою машину, но… Я не променял бы все это, что было с тобой ни на что в жизни. Я… — парень переводит дух и набирается смелости, чтобы, признаться. — Я уже не смогу без вас…       Грейвс замирает, зверь внутри ликует, его мальчик привязался без обратной дороги, он победил, он захватил его. Во рту внезапно пересыхает, и Персиваль гулко сглатывает, смотря на Криденса не моргая, на его темные в тусклом свете желтых фонарей отливающие золотом волосы, на плохо прикрытую шарфом шею молочного оттенка, на подрагивающие от волнения плечи.       — Мой мальчик… — Грейвс пальцами приподнимает подбородок парня, отстраняя его лицо от своей шеи.       — Сэр?.. — Криденс не успевает сказать больше ничего, его рот накрывают горячие губы, вовлекая в жадный и даже развязный поцелуй, и все что парню остается — хвататься за плечи и спину мужчины, отвечая не менее пылко.       Персиваль разрывает поцелуй и смотрит в глаза Криденса, тот выглядит… мило. Растрепанный, смущенный, но явно довольный происходящим, он так трогательно очарователен.       — Поехали? — спрашивает мужчина, пряча довольную усмешку.       Криденс кивает и ловко выворачивается из объятий, прячась в воротник пальто, шагает к машине, он все еще смущен, и как только Грейвс снимает блокировку дверей, садится внутрь. Мужчина качает головой, уже не пряча улыбку, и садится следом, привычно кладя руку на колено парня, и заводит машину. Дорога до дома обещает быть быстрой, на улице давно ночь и пробок не предвидится, что совершенно точно радует Персиваля, ведь ему так хочется поскорее оказаться со своим мальчиком дома, наедине.       Терпение и контроль, самоконтроль, ясность ума и самообладание — пожалуй так можно описать Персиваля Грейвса. Он порой неестественно безупречен, не похож на обычного смертного, восхищает фактом своего существования. Криденс думает именно так, он впервые в чем-то так уверен, Персиваль для него константа — он неизменен, он постоянен. Парень мысленно сравнивает Грейвса с математической таблицей Брадиса, все имеет порядок, во всем есть своя точность… Бербоун так увлекается размышлениями, что не сразу слышит голос, обращенный к нему:       — Криденс, мы приехали, — Грейвс смотрит на парня с улыбкой, и тот отводит взгляд.       — Простите, я задумался, сэр… — рассеяно отвечает Криденс, смотря на свои ботинки.       Криденс увлечен шнурками, поэтому не видит, как темнеет взгляд мужчины, и как он цепко рассматривает его. Персиваль выходит из авто и открывает перед парнем дверь, подает руку своему мальчику, и кладет руку тому на поясницу, пока они идут до лифта. Бербоун кусает губы и смотрит на мужчину украдкой, он ожидал, что Грейвс зажмет его на подземной парковке или хотя бы в лифте, но тот спокоен и даже немного отстранен.       Криденс хмурится, делая в корне неверный вывод, что Персивалю скучно. Но его мнение меняется, стоит им снять верхнюю одежду, а Грейвсу вдобавок скинуть пиджак и ослабить узел галстука. Мужчина сжимает талию парня и притягивает, разворачивает к себе спиной и тесно прижимается своими бедрами к ягодицам. Криденс жмурится и прикусывает губу, удерживая тихий стон, он чувствует напряженный член Грейвса даже через одежду, и его это неожиданно сильно заводит. То, как Персиваль фиксирует его руки за спиной, сжимая тонкие запястья широкой ладонью, как свободная рука мужчины опускается на его шею, как от недостатка кислорода в глазах начинало плыть, а в паху гореть.       Криденс смутно помнит, как они добираются до постели, как мужчина раздевает его, и как его руки, прижатые к груди, оказываются стянуты галстуком Грейвса. А сам он перекинут через колени мужчины, а на его ягодицы с громким шлепком опускается ладонь, от чего все тело прошивает удовольствие, смешанное с болью, с правильной болью. Парень стонет от очередного удара и вздрагивает всем телом, ему хочется большего, он хочет своего мистера Грейвса.       — Мистер Грейвс, сэр… — наконец решается Криденс после того, как мысленно отсчитывает десять ударов, шепча, словно в горячке. — Я хочу больше.       — Мой мальчик, — улыбается Персиваль, оглаживая порозовевшую ягодицу. — Насколько больше?       — Все… — выдыхает Бербоун, еще не понимая, в какие силки себя загоняет.       — Тогда, ты согласишься попробовать сегодня кое-что новое? — сейчас Грейвс больше обычного похож на хищника, излучающего силу и контроль. — Да, сэр…       Персиваль перекладывает Криденса на кровать и поднимается, расстегивает манжеты и закатывает рукава, подходя к комоду. Бербоун переворачивается на спину и с предвкушением, смешанным с тревогой, наблюдает за мужчиной. Связанные галстуком руки начинают приносить неудобства, пальцы понемногу начинают неметь, а на запястьях появляются краснеющие полоски, но Криденс не осмеливается просить развязать его. Грейвс, наконец, достает то, что искал и поворачивается к кровати, бросая черный футляр на белоснежные простыни, цепляясь взглядом за связанные руки парня. В пару движений Персиваль присаживается на край кровати и снимает с рук Криденса путы, осторожно, бережно растирая запястья, под пристальным взглядом темных глаз. Бербоун старается не смотреть на небольшую сумку на молнии, но подсознательно он догадывается, что там может быть, а когда Грейвс тянется к футляру и расстегивает молнию, парня захватывает водоворот противоречивых чувств. С одной стороны, это очень смущающе и пугающе, но с другой стороны интерес узнать, как это будет. Криденс сглатывает враз накопившуюся от увиденного слюну и шумно втягивает носом воздух, перед ним на простынях лежат черные гладкие шарики, соединенные в одну сплошную нитку.       — Криденс, ты доверяешь мне? — голос Персиваля излучает уверенность и спокойствие. — Да, сэр… — кивает Криденс, покорно опуская взгляд.       От такого нехитрого жеста подчинения у Грейвса перехватывает дыхание, его мальчик быстро учится, или же это заложено в нем природой, он не знает, но такая покорность, тесно сплетенная с нежностью, заставляет сердце биться чаще. Персиваль притягивает запястья Криденса к своим губам и целует уже пропадающие следы, поднимаясь поцелуями на ладони, переходя на пальцы, касаясь каждого губами и, наконец, выпуская руки из своих. Мужчина достаточно долго рассматривает совершенно нагого парня, поначалу Криденс обхватывает плечи в попытке прикрыться, но Грейвс качает головой, и ему не остается ничего другого, как раскинуть руки, открываясь. Бербоун кусает губы и чувствует… нетерпение, с ужасом понимая, каким жадным он стал, каким зависимым, но вместе с тем ему все это нравится, парадоксально — он наконец чувствует свободу. Бояться теперь поздно — он уже давно доверил себя Персивалю. Наконец, Грейвс действует, проводит пальцами, едва касаясь по шее, чтобы затем обнять ее всей ладонью, слегка надавливая так, что возбуждение прокатывается по спине огненной волной вниз к паху. Криденс начинает дышать тяжелее, прикрывает глаза и с едва слышным звуком выдыхает через приоткрытые губы. Персиваль вжимает его в простыни, не убирая руки с шеи, наваливается сверху и глубоко целует. Парень вцепляется в рубашку на плечах Грейвса и с готовностью отвечает на поцелуй, прижимаясь коленями к бокам мужчины и выгибаясь в пояснице, стараясь быть ближе. Грейвс разрывает поцелуй и мажет большим пальцем по покрасневшим губам, ныряя им в рот и несильно надавливая на язык, продолжая несильно сжимать шею второй рукой. Криденс находится на тонкой грани — еще немного и он потеряет себя окончательно, он извивается под телом мужчины, скользя ногами по простыни, пытаясь потереться возбужденным членом о крепкое бедро, хныча, втягивая палец мистера Грейвса в рот и, наконец, сдается.       — Мистер Грейвс… — выпуская палец изо рта, просит парень.       Персиваль молча дотягивается до тумбочки и достает смазку и презервативы, закатывает рукава и убирает с лица мешающие волосы небрежным жестом, а затем ставит Криденса на четвереньки, не удержавшись от шлепка. Бербоун вздрагивает всем телом и опирается на локти, низко опускает голову и дышит на внутренний счет.       — Мой мальчик, ты помнишь, что, если тебе не понравится, ты должен сразу сказать, — голос Персиваля входит в сознание, как острый стилет в мягкую плоть.       — Да, сэр, — стараясь держать голос ровно, отвечает Криденс.       И как только парень соглашается, на его поясницу ложатся ладони, и Грейвс неспешно проводит ими сначала до талии, обнимая на мгновение, а затем опускает их на ягодицы, разводя их в стороны, дразняще гладит колечко входа большими пальцами. Криденс закрывает глаза и облизывает губы. Он ждет. Он изнемогает. Персиваль выдавливает смазку на пальцы и прижимается сразу двумя ко входу, но не толкаясь, лишь смазывая, раздразнивая еще больше, подводя к краю еще ближе, помогает балансировать, но не сорваться. А затем толкается одним пальцем и почти сразу же добавляет второй. Парень под руками Грейвса дергается и замирает от резкого проникновения, но когда пальцы внутри потирают бугорок простаты, Криденс стонет неожиданно надсадно. Мужчина растягивает губы в самодовольной улыбке и продолжает растягивать своего мальчика, быстро толкаясь двумя пальцами, сжимая второй рукой ягодицу до красных следов. Бербоун прикусывает губу, когда Грейвс добавляет третий палец, и он так близко, он хочет кончить, и, кажется, он говорит это вслух, потому что движения пальцев становятся медленнее.       — Тише, мой мальчик, потерпи, — голос Персиваля буквально пропитан нежностью. — Ты же хороший мальчик, правда, Криденс?       Криденс очень хочет быть хорошим мальчиком, поэтому он потерпит, он сделает это ради мистера Грейвса. Когда мужчина вытаскивает пальцы, парень в какой-то степени чувствует облегчение — у него есть время на передышку. Когда же к его входу прижимается первый шарик, заботливо смазанный и нагретый в ладони Персиваля, Криденс невольно уходит от прикосновения, но тут же чувствует, как мужчина легко поглаживает его бедро, поэтому расслабляется. Первый шарик входит легко, как и второй, это необычно, но совсем не страшно, понимает Бербоун. Третий и четвертый входят туже, но пока Криденс может назвать эти ощущения лишь приятными, ну самую малость странными, а вот дальше…       В какой-то момент Криденс не выдерживает и, постоянно сбиваясь, шепчет:       — Сэр, мистер Грейвс… Много, больше не поместится…       — Ну-ну, мой милый, успокойся, ты большой молодец, расслабься, мой мальчик, — шепчет мужчина в висок парня, касаясь влажных от напряжения висков, и проталкивает последний шарик.       Парень вскрикивает и дергается, не ожидая подвоха, от чего внутри все сжимается и этого так много… Это необычно, это и больно, и хорошо. Персиваль гладит своего мальчика по волосам, шепчет про то, какой он у него молодец, какой терпеливый. Криденс снова дышит на счет, ловя раскаленный воздух ртом и низко опуская голову. А потом Грейвс тянет за кольцо на конце цепочки и медленно вытягивает один за другим шарики из парня. Криденс стонет так громко и надсадно, падает грудью на постель, а длинные пальцы сжимают с силой простыни, когда из него выскальзывает последний шарик, парень обессиленно всхлипывает, ему так хочется кончить, что уже больно, но Грейвс предусмотрительно пережимает его член у основания. Персиваль тяжело дышит и жадно следит, как сокращается дырочка Криденса, покрасневшая от натяжения и, пожалуй, он не намерен медлить. Бербоун слышит звук молнии брюк Грейвса и скорее понимает, что тот натягивает резинку, а потом сильные руки переворачивают его на спину и подхватывают под колени, разводя его ноги. Криденс замирает, а потом крупно дрожит всем телом, когда Персиваль толкается в него, одним мощным толчком, на всю длину, до красных пятен перед глазами, кажется, парень рвет рубашку на плечах мужчины, с такой силой он за нее цепляется. Грейвс берет сразу же рваный и действительно быстрый ритм, втрахивая Криденса в матрас, почти складывая его пополам, наслаждаясь каждым всхлипом и стоном, каждой оставленной меткой, широко раскрытым ртом, блестящим от слюны подбородком и мокрыми от пота и слез щеками — его мальчик самый прекрасный. Парня хватает ненадолго в таком ритме, и он, сжавшись всем телом, наконец, падает за грань. Персиваль рычит, Криденс так тесно стискивает его внутри, что ему почти невозможно двигаться, но, когда первая судорога оргазма отпускает Бербоуна, мужчина берет свое, быстро доводя себя до разрядки, глубоко и даже грубо толкаясь в расслабленное тело.       Криденс совершенно обессилен, он даже не может пошевелиться, пока Персиваль вытирает его чистым влажным полотенцем и накрывает тонким одеялом, его колени дрожат, и он не может свести ноги вместе, он ошарашен настолько, что ни одна мысль не задерживается у него в голове. Криденс чувствует лишь нескончаемую слабость, удовлетворение и сытость. Он будто новый, белый лист, он словно только сейчас понимает, что абсолютно свободен. Когда Грейвс возвращается из душа, и думает, что его мальчик уже спит, парень хрипло и тихо говорит: — Спасибо, сэр…