Мазохистка

[POV Занзас] {Maroon 5 - Animals} Есть одна вещь, которую я усвоил в своей жизни - в любой, даже самой сложной и запутанной ситуации сохраняй невозмутимое выражение е*ла. Работает безотказно. И пусть я понятия не имел, как тут оказался - на запах ее, что ли, приперся - главное держать морду кирпичом и не поддаваться на провокационные вопросы. А поскольку лучшая защита, как известно, нападение, то и вопросы здесь задавать буду я. Тем более, мне и вправду интересно, чем она тут занималась эти дни. Однако же ее ответ и то, каким тоном она его произнесла, в совокупности с моим недавним сном, меня просто убил. Сто лет я так не смеялся. Сурикаты еще эти, чтоб их, настолько меня рассмешили, что я малость проболтался. Не то чтобы я собирался всю жизнь скрывать от нее, кем она была, кто я и все такое. Но я остерегался того, чтобы сваливать на нее сразу всю информацию, так как из-за этого могли вернуться ее воспоминания, а это мне сейчас было ну абсолютно ни к чему. Впрочем, к счастью, женщина не заострила свое внимание на моей фразе про ее тягу к мафиозным темам. И наконец села неподалеку от меня, мгновенно обострившееся обоняние уловило слабый запах ее духов и едва уловимый запах ее тела. Женщина всегда любила животных. Могла часами о них говорить. Помнится, она рассказывала, что в ее прежнем доме были собаки и кошка, но она неохотно их вспоминала - не хотела думать, что с ними произошло, когда поместье Ринальди захватили и перебили всех их людей. Смешно сказать, она всегда выясняла, есть ли у убитых ею мельфиоровцев домашние животные, а потом шлялась по их хатам, забирала живность и пристраивала. Казалось, дай ей волю, и она бы сделала из Варии зоопарк. Но она никогда никого сюда не приносила. И когда я спросил однажды, почему она не заведет кого-нибудь, ответила, что слишком часто не бывает дома и беспокоится, что будет с питомцем, если с ней что-то случится. Только потом я понял, что она просто не хочет привязываться к кому-то, зная, что она собирается с собой сделать. Ведь ничего другого случиться с ней могло - хоть я ей этого и не говорил, периодически приставлял кого-нибудь за ней приглядывать, особенно если дело пахло жареным. Пусть Мармон и свинтил в неведомые дали, но кое-что после себя оставил - например, кольца, меняющие внешность или позволяющие становиться невидимым. Именно благодаря им я и смог вытащить ее из лап Бьякурана. Животные, да? Я наблюдал за выражением ее лица, и оно было прямо как в те времена. Когда ее что-то захватывает, она становится такой восторженной, будто ей трудно усидеть на месте, и она хочет засунуть все свои эмоции прямиком в тебя. Как знать, не из-за этого ли мне приснился тот странный сон? Потому что кто-то тут восторгался лиграми. Бред, конечно, но когда дело касается этой женщины, даже самое нелепое предположение может оказаться правдой. Я помню, как она стала злой на весь мир, как возненавидела всех людей, когда у нее отняли самого дорогого, как превратилась в это хладнокровное и даже жестокое существо, но продолжала так трепетно относиться к любому зверю, жертвовала круглые суммы в приюты и центры спасений. И когда деньги не доходили до тех, кому они были предназначены... даже я бы не хотел оказаться в те моменты у нее на пути. "Понимаешь, только животные способны на безусловную любовь. Они любят и принимают тебя таким, какой ты есть, со всем твоим дерьмом. И им абсолютно пое*ать на твои деньги, на твою внешность, на твой статус, на твою работу, они любят тебя просто за то, что ты есть. Они никогда не предадут, не воткнут нож тебе в спину. Они не умеют ненавидеть, завидовать, они не убивают из алчности, ревности, скуки или жажды эфемерной власти. Они лишь выживают, как умеют. Я думаю, люди в своей эволюции на самом деле сильно деградировали..." Она замолчала тогда, будто не зная, зачем все это мне сказала. Наверное, ей и вправду не стоило это мне говорить. Потому что все это я знал и без нее. {The Cranberries - Animal Instinct} Я никогда не хотел заводить себе животное, потому что еще помнил Рекса - из какой-то другой жизни, когда был еще совсем пи*дюком. Он не был моим псом - обычной дворовой собакой, но он всюду таскался за мной хвостом, а я подкармливал его припрятанными кусочками дешевой колбасы из своего обеда и остающимися после еды косточками. Порой меня раздражала его навязчивость и то, как он постоянно норовил влезть во все наши с Симоне детские шалости. Но все же с ними двумя я ощущал себя счастливым в этом гадюшнике, в котором нам всем довелось родиться. Если бы только этот пес был более независимым... Если бы только мы не жили там, где стрелять во всех, кто слабее тебя или кто тебя раздражает, было обыденным делом... Но разве я просил его делать это?.. Я ведь никогда не хотел быть никому обязанным, так почему... Может, просто такова была его природа, и он не мог поступить иначе. Это был первый раз в моей жизни, когда я высвободил свое Пламя Ярости, и я никак не мог остановиться, так что Симоне, который увидел меня в таком состоянии, пришлось бежать за моей матерью. В конце концов, из-за тех уе*ков и моего поступка у нас возникли проблемы, будто наша жизнь и так не состояла из одних проблем... Бестер появился у меня не из-за того, что я хотел его завести, а потому, что настало в мафии время, когда все начали использовать коробочки в бою. И я прознал о том, что одна из них обладает огромным потенциалом - Небесный лев покрыл Ураганную тигрицу, но как управлять полученным гибридом никто понятия не имел. И я взял его на свой страх и риск - я ведь люблю невыполнимые задачи. Я не собирался к нему привязываться и не хотел, чтобы он привязывался ко мне. Он должен был стать лишь очередным оружием. Но стоило мне взглянуть на него впервые, на этого никому не нужному ребенка, с которым никто не может совладать, уже порядком зашуганного и озлобленного, что-то во мне надломилось с оглушительным треском. Когда я подошел к нему, чтобы взять на руки, он прокусил мне ладонь почти насквозь, и все присутствующие явно решили, что вот сейчас я его прибью. Вместо этого я погладил котенка по голове. "Молодец. Но больше не нужно бояться", - я заглянул ему в глаза, тогда еще голубые, и мы вдруг будто поняли друг друга от и до. Лигренок разжал зубы, и вскоре после того, как я взял его на руки, заснул - похоже, он не спал очень долгое время. Так из оружия он стал единственным по-настоящему близким и понимающим меня существом. Я даже почти не загонял его внутрь коробочки, неимоверно удивляя этим всех подчиненных - я знал, что он не любит быть взаперти, клетка это не для нас. Помимо своего пламени я кормил его мясом и почти до пяти месяцев давал ему молоко в бутылочке - просто этот конь, даже вымахав, продолжал его постоянно требовать. Что ж, взросление всем дается тяжело, а кто-то перестает быть ребенком слишком рано, так что я позволил ему эту маленькую блажь. Бестер никогда и никого не принимал, кроме меня. Даже когда раньше Рена просила его погладить, сидел с такой миной, будто ему все равно на ее ласки. Будто говорил своим видом: "Раз ты не с нами, то и нефиг лезть со своими почесонами". Конечно, я понимал, что если бы она ему не нравилась, он бы и трогать себя ей не позволил. Но вот этот щенячий восторг то откуда взялся? Эта огромная туша взгромоздилась на нее, без устали вылизывая и урча от ее прикосновений. Да, он видел, как я убивался все эти четыре месяца - даже его прогонял, когда тот бодался своей косматой башкой. Вероятно, связал два и два в уме, с чем это связано, и теперь радовался, что все вернулось на круги своя. А может, и вправду соскучился. Тем не менее, эти двое, наслаждающиеся своей нелепой возней, вдруг начали вызывать у меня какие-то смешанные чувства. Я привык, что Бестер ласкается только ко мне, а тут, гляньте, гриву распушил, млин. Ко всему прочему, обычно мы с ним ведем себя до боли одинаково, и вся эта картина, прямо скажем, не лучшим образом меня характеризовала. Хорошо хоть женщина об этом не в курсе. Но вдруг я получил приятный бонус - велев ему слезть с Рены, я побудил его улечься рядом со мной, так что женщина тоже оказалась очень близко ко мне. Она так забавно тараторила и все рассказывала и рассказывала про ту передачу, а я лишь слушал, не перебивая и наблюдая за ее восторженным лицом. Да, в чем-то она совсем не изменилась. Может, и все остальное со временем вернется. Вон, похоже, крепкий алкоголь нравится ей больше этой бурды с пузыриками. А я что, подливаю, знай, так она хоть от меня не шарахается, и все почти как тогда... Я сполз с дивана, увлекая ее за собой на пол - поближе к лигру и поближе ко мне. Так то лучше. Женщина совсем расслабилась и стала как-то больше поглядывать на меня, а глаза так и блестят, губы шевелятся, а ее запах бьет прямо в отказывающий уже мозг. Я смотрел на нее, поглаживая Бестера и слушая, но уже толком не воспринимая, что именно она говорит. Мной завладевал животный инстинкт, зверь во мне, уж не знаю, полосатый он или еще какой, подавал знаки - я ведь знал, что в ней самой сидит такой же. "Раз ты так любишь животных, так давай освободим своих, - так и хочется сказать ей, - ведь я умею любить тебя так же безусловно и безоглядно. И я знаю, что ты такая же, я это чую с самого начала". Наши пальцы встречаются где-то в полосатой шерсти, и меня будто дергает током. "Что же ты так смотришь, если не хочешь. Почему ты всегда так делаешь со мной?" Я знаю, что не надо это начинать, но ничего не могу с собой поделать. И вот она лежит подо мной. Такая теплая, такая вкусная. Губы распахнуты, а глаза чуть прикрыты, затуманенные алкоголем и влечением. Она едва ощутимо дрожит и так тяжело дышит. Но уже не боится. Если только себя. "Если бы мы были животными, все было бы куда проще", - подумалось мне. Но, к сожалению, все не так, а потому следует действовать осторожно, чтобы не спугнуть и самому не сорваться к чертям. Кажется, я так долго обуздывал свои инстинкты, что когда склонился и поцеловал, женщина выдохнула от облегчения. Вдохновленный этим и тем фактом, что она не стала меня отталкивать, я решил отрезать все пути к отступлению, и, скользнув ладонью по ее щеке, обхватил ее шею сзади. Ее кожа такая мягкая и шелковистая, что кажется, надавишь чуть сильнее, и поранишь. Но я не давлю. Я не тороплю. "Тише едешь - дальше будешь. Может, сработает?" - задавался я вопросом, обхватывая губами ее сладкие губы. И даже так приятно, когда она не противится, все внутри стонет и дрожит, но я торможу из последних сил. Нет. Конечно же, нет. Почему я даже не удивлен? Знал ведь, что не стоит начинать. Рано. Но все же... что, если дело не во времени? Что, если ни полугода, ни даже всей жизни недостаточно? Что, если я снова замахнулся на то, что попросту не может мне принадлежать? - Ну, и что ты там устроил, придурок шерстяной? - спросил я у Бестера, сидевшего на соседнем сиденьи, на пути домой. Лигр заворчал, глядя на меня исподлобья, будто говоря: "Сам придурок, для тебя же старался". - Да уж, ну, тебя она хотя бы захотела оставить у себя на ночь. - Бестер фыркнул и боднул меня лбом в плечо. Хмыкнув, я запустил пальцы в его густую гриву, и лигр довольно заурчал. - Мы с тобой еще повоюем, да? Если все обломится, я тебе такую самочку подгоню, закачаешься. - Лигр посмотрел на меня своими красными глазами и громко зевнул. - Пи*дюк ты еще и ни хрена не понимаешь! "Как было бы проще, если бы все мы были животными".