Мазохистка

{Girl Named Toby – Holding A Heart} В процессе тренировок с Кассандрой я поняла одну вещь – Скуало был не таким уж жестоким учителем. Возможно, конечно, у него было предвзятое ко мне отношение, однако он вроде как обещал поначалу относиться ко мне как к парню. Нет, я не говорю, что после его уроков уходила без синяков, что не приводила дыхание в порядок еще полчаса, и что мышцы мои не болели еще два дня, просто… Скуало знал мой предел. И не требовал того, что выходило за него. Зато Кассандра требовала. Я прокляла все на свете, когда ради очередного приема мне пришлось сесть на шпагат. Без подготовки. Мой новый учитель просто подошла сзади, надавила на какую-то точку на моем позвоночнике и рывком усадила меня на пол. Я орала так, что на мой крик прибежали Саша с Джулио, отказавшиеся покидать без меня сие садистское заведение, - оба с пистолетами наготове. Сцепив зубы и вымученно кивнув им в знак того, что все в порядке, я уставилась через плечо на нагло ухмыляющуюся девицу самым своим грозным взглядом. «Ну вот, видишь, а говорила «не могу, не могу», села же», - передразнила меня ниндзя. Распорядок дня мой был весьма суровым: подъем в шесть утра, пробежка на морозе, обливание ледяной водой и утренние медитации; завтрак; тренировка; короткий перерыв; демонстрация Кассандрой мне новых приемов и теоретическое обоснование их надобности в определенных ситуациях; навыки выживания в дикой местности; обед; тренировка; ужин; отдых; упражнения на концентрацию; сон. И так – каждый день. С небольшими вариациями, правда. Иногда Кассандра уезжала на задания, однако с собой меня не брала, говоря, что я буду только мешаться под ногами. Несмотря на то, что, особенно поначалу, мне было невыносимо тяжело привыкнуть к таким нагрузкам, вскоре я была уже рада, что у меня не остается времени на мучительные раздумья. А когда она уезжала… Меня накрывало депрессией с головой, и только мысли о предстоящей мести хоть как-то помогали мне смириться. Подумать только! Ведь я всегда терпеть не могла персонажей из книг и фильмов, которыми двигала исключительно жажда мести, которые только ею и жили. Что ж, пока не прочувствуешь на своей шкуре – не поймешь. Мы почти не общались, хоть и проводили почти весь день в компании друг друга. Она топила меня язвительными фразами, а я лишь скалилась в ответ, чтобы не сбить дыхание. Первое, чему она меня научила – перестать жалеть себя. Уже через неделю я забыла фразу «я не могу», так как после каждой такой реплики она била меня палкой по спине. Она сказала, что как только я произношу эту фразу, мое тело сковывается, повинуясь «приказу из головы». Вторым моим уроком было… научиться больше никогда не плакать. «Если ты хочешь выжить в мире мафии, не становясь подстилкой каждому встречному, - забудь, что ты женщина. Здесь на твои сопли никто не поведется». И я била себя по ночам по щекам, чтобы не зареветь, едва в память ко мне потоком врывались сцены из прошлого. Я впивалась ногтями в ладони и хватала ртом воздух, лишь бы не дать предательской влаге вырваться наружу из глаз. Третьим уроком было никому не доверять и полагаться только на саму себя. «Видишь ли, принцесса, твой последний рыцарь умер, защищая тебя, так что теперь на помощь больше рассчитывать не от кого… если ты, конечно, не хочешь, чтобы все твое окружение сдохло». После того, как я попыталась на очередную подобную колкость заткнуть ее, выучила еще один урок – не давать ярости затмевать глаза. Впрочем, как оказалось, с этим у меня отчего-то больше всего проблем. Помню, за ужином – как и все мои здешние трапезы, состоящим лишь из риса и зеленого чая – я решилась спросить у Кассандры о ее прошлом. Может, я и терпеть ее не могла, однако мне было интересно: - А как ты справилась? Она, не отвлекаясь, допила свой чай и лишь потом спросила: - С чем? - С тем, что произошло с тобой в детстве? - Видишь ли, принцесса, - она в упор уставилась на меня своими раскосыми зелеными глазами, - ты думаешь, что у тебя самая тяжелая судьба на свете. Однако многие живут в сто раз хуже, чем ты. Просто ты этого не замечаешь. Когда растешь с пониманием того, что твоя жизнь может в любой момент прерваться, начинаешь ее ценить и цепляться за любую возможность выжить. Знаешь, чем отличается ниндзя от самурая? – Я вопросительно подняла бровь. – Ниндзя используют любые методы для реализации своей цели, не гнушаясь ядом или хитроумной ловушкой, и готовы выживать любой ценой. А самураи слишком зациклены на своей гордости, - она помолчала, - наверное, это их и губит. Я опустила глаза в пол. Мы обе знали, кого она имеет в виду. - И все же, если ты не скорбела, почему всех убила? - Знаешь, что страшнее всего и для самураев, и для ниндзя? Свобода. Она как яд для них. Их с детства учат служить своему хозяину, фактически, вся их жизнь состоит из этого служения. Если хоть на секунду задумаешься, зачем ты это делаешь, тебя ждет смерть. Но ступив однажды на эту скользкую дорожку, уже нельзя свернуть. Самое страшное – это сделать первый шаг, - она смотрела куда-то вдаль, вспоминая свое прошлое. – Наверное, все дело в папиных генах, - она хмыкнула, наливая себе еще чаю. – Впрочем, моя мать тоже рискнула однажды, чтобы я появилась на свет. Если не идти на риск, твоя жизнь, в конечном итоге, ничегошеньки не стоит. Больше она ничего не сказала по этому поводу, а я не стала спрашивать. Я поняла это внезапно. Близился месяц моего пребывания в русской глубинке, когда я осознала, что тренировки дали свои плоды. Уже с час Кассандра не могла загнать меня в угол или коснуться деревянным мечом моего тела, ее дыхание сбилось, и пот лил с нас обеих в три ручья. По привычке хмыкнув, она опустила оружие, удовлетворенно заявив: - Кажется, на этом моя работа окончена. Она поправила прилипшую ко лбу прямую челку и, развернувшись, грациозно удалилась со словами: «Думаю, теперь и с револьвером проблем не будет». {Meiko – Bad Things} Я возвращалась домой. Италия встречала меня серым небом и стеной дождя. С тех пор, как я распрощалась с Кассандрой, у меня периодически возникало непонятное чувство. В аэропорту нас встретил черный бронированный хаммер – наверняка Бельфегор постарался – и пока мы ехали до замка Варии, я, глядя на скатывающиеся по тонированным стеклам тяжелые капли, пыталась разгадать, что же за чувства не дают мне покоя. Возможно, причина была в том, что пока я усердно тренировалась в России, мне было совсем не до этого – неожиданное появление такого количества свободного времени даже как-то сбило меня с толку. Вздохнув, я откинулась на спинку большого сидения и решила отложить все непонятные эмоции на потом. Едва я вступила в родные пенаты, как отправилась в кабинет Занзаса. В конце концов, я и отправилась в это далекое путешествие с одной-единственной целью – чтобы он разрешил мне начать вершить собственное правосудие. Едва я переступила порог его комнаты, как уловила почти позабытый уже, но такой привычный раньше запах виски. Однако, как ни странно, босс не спал и не развалился в кресле, закинув ноги на стол – он в потемках изучал задумчивым взглядом разложенную на этом самом столе карту, будто головоломку, в которой не доставало одного паззла. Я встала прямо перед ним, и он медленно поднял голову, окидывая меня изучающим взглядом. Хмыкнув – совсем как Кассандра – он снова перевел взгляд на карту, будто только что нашел решение. Даже не дав мне сказать заготовленную речь, он объявил: - Завтра у тебя миссия. Узнаешь подробности у Бельфегора, а теперь вали, - он ткнул в какую-то точку пальцем, и на ней появился оплавленный след. От волнения я еле смогла развернуться и сделать шаг к двери. «Значит ли это, что я действительно?..» *** Вечером следующего дня я вместе с Белом, очень недовольным решением босса, сидела в засаде недалеко от портового городка Анконы, через который должен был лежать путь поставщиков оружия Мельфиоре. Дождь все еще лил как из ведра, но все, что я чувствовала – это нетерпение от предстоящего. Было ли мне страшно? Возможно. Однако я знала, что пути назад нет и лишь это способно принести мне облегчение. Через час у шоссе тормозит серебристый Ауди. Я перевожу взгляд на Бельфегора, и тот кивает. Я ерзаю от бьющих через край эмоций, ощущаю, как быстрее забилось сердце. Неожиданно понимаю, что, наверное, примерно то же самое чувствовал Скуало перед каждым своим сражением, и почти пропускаю тот момент, когда с пронзительным визгом рядом тормозит другая машина, и из нее выбегают двое людей с большой коробкой в руках. Бельфегор плавным взмахом посылает вперед веер ножей, и мужчины падают, как подкошенные. Ауди пытается сорваться с места, но один из стилетов проткнул колесо. Люди в форме Мельфиоре с опаской высовываются из недееспособной машины. Подумав, я убираю беретту в карман и достаю револьвер – хоть Кассандра и сказала, что теперь я смогу с ним правильно обращаться, я еще ни разу не пыталась его использовать. Поставщики машут моим врагам, чтобы они скорее забирались в их машину, а я держу палец на курке. Бельфегор не спешит что-либо предпринимать, будто дает мне время. «Если хоть на секунду задумаешься, зачем ты это делаешь, тебя ждет смерть. Но ступив однажды на эту скользкую дорожку, уже нельзя свернуть. Самое страшное – это сделать первый шаг», - звучит в голове голос Кассандры. Она говорила это про свободу, но сейчас это неважно. Или?.. «Ненавижу», - я нажимаю на курок, и столп разноцветного пламени вырывается из дула, устремляясь с нереальной скоростью вперед. Кажется, что с каждой секундой он расширяется, увеличивается в размерах, так что, в конечном итоге, попросту снес машину вместе с прятавшимися за ней людьми на другую сторону шоссе. Пожалела ли я? Нет. Я рванула вниз, буквально скатившись со склона, так что даже Бельфегор не успел схватить меня за рукав куртки, прямо ко второй машине, в которой, остолбенев, сидели напуганные до жути люди. Были ли они союзной семьей или просто диллерами – меня это нисколько не волновало. В тот момент я была похожа на наркомана в погоне за новой дозой. Когда я перерезала первому горло, заляпавшись в крови, второй попытался в меня выстрелить. Однако у него так сильно тряслись руки, что он, как ни странно, не попал, и его постигла участь первого. Кто-то тронул меня за плечо, и я рефлекторно перехватила руку – как оказалось, Бела – приставив к его горлу кинжал, отклоненный его стилетом. - Принцесса? - Мне нужно еще. Я хочу еще! - У тебя кровь, - парень указал на мою руку выше локтя. Я уставилась на простреленную куртку, не понимая, как не почувствовала, как меня ранили. - Но я не… - Должно быть, из-за всплеска адреналина, - Принц подошел к машине, расстегнул куртку одного из мертвых мужчин, оторвал кусок его футболки, а затем подошел ко мне, чтобы перевязать мою рану. – Принцесса так похожа на меня в юности, - он поцокал языком, слегка улыбнувшись. – В первое время с этим бывает трудно справиться. - С чем?.. А потом я поняла, о чем он говорил. Это было похоже на ломку – как и при любой зависимости, в самом начале невозможно думать ни о чем другом. Ближе к полуночи я поняла, что просто так уснуть не смогу, и отправилась за «успокоительным». Как обычно, в кресле сидел Занзас, но на этот раз он был не один – у его ног дремал Бестер. На мое вторжение лигр, окинув меня взглядом в точной манере своего хозяина, недовольно заворчал. Босс, не открывая глаз, положил ладонь на большую косматую голову, и Бестер, словно огромный кот, уткнулся носом в его ногу, снова засыпая. Я тихо прошла к шкафчику, стараясь не привлекать внимания большой кошки, однако ее ухо все время разворачивалось в моем направлении, так что становилось ясно, что несмотря на безобидный вид, она в любую минуту готова защитить хозяина от возможной угрозы. Забавно, но, похоже, то же самое можно было сказать и про самого Занзаса – наверное, Бестер был единственным существом, к которому он был неравнодушен. Может быть, от того, что тот принимал и любил его таким, каким есть? Я уже было хотела выйти из принадлежавшего этим двоим пространства, как раздался низкий голос: - Что с рукой? - Пустяки, - бросила я на ходу, на что босс лишь хмыкнул. – На завтра есть миссии? - Есть. Только постарайся впредь не привлекать к себе столько внимания. - Но там никого не было! – запротестовала я, на что Бестер угрожающе зарычал. - Не пререкайся, женщина, - спокойно ответил на мое возмущение Занзас, и его рука потянулась к бутылке. – Никогда не знаешь, кто за всем наблюдает. А когда узнаешь, может быть поздно. - А что, если я хочу, чтобы он знал, с кем связался? – я застыла на пороге, сжимая виски в руках. - Влипнешь в передрягу, никто тебя вытаскивать не будет. - Договорились, - ухмыльнувшись, я отправилась к себе в комнату, дабы заглушить одну зависимость другой.