***
Национальный чемпионат Канады по фигурному катанию проходит в Виннипеге. Юрий осознает масштаб страны, когда он и семейство Леруа летят около трех часов до соседней провинции. Практически в два раза дольше Питера-Москвы. Джей-Джей и его сестра вдохновленно начитывают ему патриотические тексты про великие озера, над которыми они находятся, но Плисецкий их не слушает, уткнувшись в иллюминатор. — Волнуешься, Юрий? — девушка трогает его за локоть, от чего Юра нервно вздрагивает. — Не особо, — врет он и поджимает губы. — Я поговорила с девчонками, они очень ждут ваших прокатов, — для Леруа-младшей сезон начался хорошо, она уже успела подружиться со многими. — Даже какой-то хэштег поддержки успели запустить в социальных сетях. Но там сейчас все рекламой заспамили. — А что парни-одиночники? — Считают нас старой парой, которая ищет разнообразия в отношениях, — Джей-Джей широко улыбается. — Мы все-таки олимпийские чемпионы, пусть и неофициальные. Они нас уважают. — Проблема только в парниках, — сестра печально смотрит на брата. — Они думают, что вы оскорбляете их разряд своим поведением. — Мне такое и в одиночниках говорили. — Это я говорил, — резво откликается Плисецкий. — Таков мой стиль. Всем не угодишь, — зевает Жан-Жак, запихивая наушник в ухо. Всё оказывается в разы хуже, когда они заселяются в гостиницу. Во-первых, в фойе на них обрушивается лавина СМИ и старых добрых визжащих фэнов. Во-вторых, канадские парницы оказываются такими же сучками, как и российские. — Эй, Джей-Джей, я слышала, после того, как Изабелла тебя бросила, ты решил завести домашнее животное? — мелкая пергидрольная девчонка, которая Юрию дышит куда-то в район левого соска, пытается поиграть в стерву. Может, пару лет назад это бы и вывело его из себя, но сейчас кажется до удивления нелепым. Как собачка тявкает. Плисецкий пока что всего лишь брезгливо таращится, уровень не тот. Джей-Джей же, наоборот, уже бесится. Ему не нравится, что кто-то еще наезжает на Юрия, когда это право зарезервировано только за ним. — Видишь ли, Хайди, посмотрел я ваши выступления и решил показать, как надо, а то совсем срань какую-то катаете же. — Вот как. У вас Русская Фея за девочку? — надменный взгляд скользит по Юрию. Юрий значительно исхудал, прыжки ему даются только с помощью святого духа, поэтому, очевидно, что Леруа он тягать не может. — Не только на льду, я полагаю? — А что, хочешь к нам девочкой? — уныло маячит Плисецкий, пытаясь вспомнить бабские подколки, чтобы играть в эту игру. — У тебя слишком большая задница. Хотя, может, оно и к лучшему. Что скажешь, Джей-Джей? — Экспертное мнение русского ценителя красоты бесценно, так что я вынужден согласиться. Прости, Хайди. — В другой раз, Хайди. Фигуристы гордо проходят мимо. Бедные девушки, как они живут среди этого ада всю жизнь. — Сдвинем кровати? — щебечет Джей-Джей, заходя в номер. — Я тебе сейчас нос сдвину. — Попытаться стоило, — Леруа беззаботно пожимает плечами и ставит сумку на пол. — Мы сейчас поедем брата встречать, его самолет прилетает через 2 часа. Будешь по мне скучать? Плисецкий кидает на Джей-Джея красноречивый взгляд, садится на свою кровать и лезет в мобильник. — Я так и знал! Увидимся на тренировке. Юрий уже успел хорошенько прикипеть к семье канадских фигуристов и, когда его так просто в расчет не берут, ему вдруг становится грустно. А потом стыдно за себя. И Юра начинает злиться. На что он вообще рассчитывает. Что ж. Зато мир дал ему #instacats, которые всегда рядышком.***
— Добрый день, дамы и господа! Мы ведем трансляцию из Виннипега, где проходит национальный чемпионат Канады по фигурному катанию. Традиционно соревнования открывают пары со своими короткими программами, и сегодня нас ждет большой сюрприз. Грандиозное возвращение двух легенд фигурного катания — Жан-Жака Леруа и Юрия Плисецкого в весьма экстравагантном амплуа. После Олимпиады они были лишены возможности выступать в своем разряде, но парни нашли лазейку, чтобы вернуться на лед. Ни для кого не секрет, что Леруа и Плисецкий были заклятыми врагами, а теперь, просто представьте, эти двое катаются в паре! Вот она — примеряющая сила спорта, которая стирает все барьеры. Интересно, что они нам сегодня покажут? Так или иначе, им не стоит расслабляться — канадские пары — одни из самых сильнейших в мире! Леруа и Плисецкому придется побороться с золотыми медалистами чемпионата четырех континентов! Они выступают пятыми. У них красно-черные костюмы. Сестрица Джей-Джея вплела тонкие красные ленточки Юре в волосы на удачу. Арена затихает, когда объявляют их имена. Кто-то с трибун выкрикивает «будете гореть в аду, педики!» и «катись в свой СССР, Плисецкий!». — Они смеются над нами. — Пусть посмеются, когда мы покажем им класс. Ребята встают в стартовую позицию. Музыка начинает громко играть. Всё самое сладкое припасено на конец, чтобы уровень сложности был максимально высоким, поэтому они начинают с дорожки шагов. Всё достаточно просто — они демонстрируют на льду привычные состояния: Юрий хочет придушить Леруа, а Джей-Джей типа эротично изгибается. Сначала тодес. Потом высокие поддержки, на которых Плисецкому все-таки приходится висеть на руках вниз головой. Четверная подкрутка. Вместо параллельных прыжков — каскад четверной сальхов-тройной тулуп. Так вообще нельзя, но они тут не для того, чтобы хорошие оценки хватать. Осталось совсем немного. Итак, сложный заход на выброс. Четверной риттбергер. Как они вообще на это согласились с таким-то опытом в парниках. Очень опасно на выезде, если неправильно раскрыться. В ушах сверчками стрекочут скрипки, подогревая кровь. Ощущение, будто прыгаешь в неизвестность. Потом оказывается, что страшно не зря: Джей-Джей случайно попадает коньком в зазубрину, оставленную после зубцового прыжка. Юрий теряет ось, заваливается вперед, еле успевает подставить руки, но, под весом собственного тела и скоростью, таки умудряется удариться головой и по инерции катится дальше, бороздя лед подбородком и ладонями. Музыка продолжает играть. Русская Фея Юрий Плисецкий неподвижно валяется посреди ледовой арены лицом вниз. Приехали кукусики.***
— Как думаешь, дедуль, ребята со двора его бьют? — Юра наклоняет голову, с интересом разглядывая картинку в телевизоре. По каналу идет конец трансляции какого-то чемпионата по фигурному катанию, награждение. Девчонке с длинными серебряными волосами вешают на шею золотую медаль за победу. И говорят, что она — юноша. Юрий не очень-то верит, поэтому прощупывает почву. Николай Плисецкий улыбается. — Нет, Юрочка, он же фигурист. — Ну и что, он же на девчонку похож! — внук недоволен. — Я бы побил, — неуверенно добавляет Юра, подумав, что эти слова привели бы к одобрительным кивкам товарищей по детсаду. Но дедушка почему-то его не поддерживает. — Он очень сильный, Юра. Фигуристы тренируются каждый день много часов, это, скорее, он бы побил дворовых ребят, если бы захотел. — Непохоже! Откуда ты знаешь, — гнусаво тянет пацан, наваливаясь пухлой щекой на руку деда. — Твоя бабушка занималась фигурным катанием, когда была молодой. — Правда? — Мы учились в одном классе. Как-то зимой мы с мальчишками играли в хоккей во дворе, а она занималась на другом конце льда. Я случайно запустил шайбу в её сторону и чуть не попал. Меня в жизни так никто не бил! — дед вдруг ностальгически заулыбался в усы. Юрий не понимал, чего в этом приятного, его же девчонка избила. — А с виду была такая хрупкая. Рыжие волосы, яркие глаза, ух, твоя бабушка была горячей! — Фу, — мальчик мухордится и высовывает язык, думая, что старикан сейчас опять начнет про амуры рассказывать. Дед треплет внука за волосы. — Не думала, прежде чем что-то делать. Это её и сгубило, — Николай Плисецкий вздохнул. — Твой отец такой же. — А когда он вернется? — вдруг интересуется Юрий с надеждой в голосе. — Я не знаю, — дедушка не любил заговаривать зубы, но смотреть на поникшего внука ему было очень больно. — Юрочка, тут в соседнем дворе залили лёд, не хочешь попробовать прокатиться? — Николай смотрит, как быстро меняются эмоции на детском лице. Вообще, всё это было неспроста. Ни канал с каким-то соревнованием не первой важности, ни разговор. Мать Юрия сказала, что недалеко от их дома в ледовом дворце идет набор в секцию фигурного катания, и велела свекру туда вести Юру. Она уже даже б/ушные коньки ему купила. Дедушка хотел сначала узнать, как сам Юрий к этому относится. — Ну, можно, — мальчик выглядит растерянным. — Если это сделает меня ещё сильней! — Конечно, сделает! — Николай кивает. Когда они, в конце концов, попадают на каток, спичечные ноги маленького Плисецкого вечно расползаются в стороны. Он постоянно шатается и валится через каждый шаг. — Деда, у меня не получается! — Юрий хлюпает носом, восседая задницей на льду. — Ничего страшного. Все падают, тут главное не сдаваться, а боль пройдет. — У МЕНЯ НЕ ПОЛУЧАЕТСЯ! — малышня уже рыдает в голос, люди начинают обращать на него внимание. Юре не до дедовых философских рассуждений. — Давай, Юрочка, вставай, — от дедушки веет теплом, он протягивает ревущему белугой внуку руку.***
Когда встаешь на коньки всерьез, первое, чему учишься — это правильно падать. Чтобы не расшибиться в лепешку, потому как падать придется много и часто. Увы, некоторые падения все-таки становятся фатальными. — Юрий! Секунды вдруг растягиваются в часы. Юрию очень холодно. Свет режет глаза. Подбородок дерёт. Руки болят. Голова кружится. Кажется, они катали программу, но музыки почему-то нет. Юрий слышит тишину. И чей-то громкий голос, который его зовет. Вряд ли это дедушка, он очень редко присутствовал на его соревнованиях. Чаще смотрел по телеку повтор, когда результаты уже известны, говорил, что не может в прямой трансляции — очень волнуется, а от этого давление повышается. Юре было обидно, но он всё понимал. — Эй, Юрий! — нет, точно не дед, акцент как у педика. — Приятель, ты живой? Плисецкий с трудом фокусирует зрение. Леруа выглядит, будто он только что спасся с падающего самолета. В штаны, наверное, кучу наложил. Юрий никогда его таким не видел. — Господи, я думал, что ты умер! — Джей-Джей хватается за голову. — Не дождешься, — Плисецкий пытается выдавить ухмылку. Он, наконец, понимает, что произошло. — Ты бы посмотрел на свою рожу со стороны! — Ты бы посмотрел на себя со стороны! — У Юрия подбородок в крови и костюм на ладонях разодран. Джей-Джей протягивает руку и хватает Плисецкого, не дожидаясь, пока принцесса соизволит решиться на принятие помощи. — Вставай, приятель. Давай. Канадец тащит Юрия к борту, но тот вдруг останавливается. — Всё, хватит. Ты валялся секунд 20 неподвижно, главный судья остановил программу. Медики сейчас будут. — Сколько осталось на перешнуровку? — Минута где-то. — У нас остались вращения? — Да. Джей-Джей знает, к чему ведет Плисецкий, и ему это не нравится. — Тебе нельзя, — Леруа хмурится и качает головой. — Ты только что головой саданулся, — ему очень нехорошо от того, что он чуть партнера своего не угробил. Что он чуть своего Плисецкого не угробил. — Я в этом больше не участвую. Юру мутит, но он сжимает кулак и, упс, бьет Жан-Жака в челюсть. Тот шатается, хватается за лицо и смотрит в ответ с диким возмущением. Что за херня, нормально же всё в последнее время было. Очередную драку определенно точно показывают на всю страну. — Ты спятил?! — Легче? — Плисецкий яростно взирает на Джей-Джея, аж зрачки сузились. До канадца не сразу доходит смысл происходящего. — Теперь мы квиты. Поехали. — Катись к судьям и объясняйся сам, — Леруа действительно легче, но он, кажется, в большем шоке, чем пострадавший. Юрий молча двигается к столам арбитров, куда уже добежал и Брайан Ли. Они недолго о чем-то переговариваются, Плисецкому шлепают на подбородок большой пластырь, Джей-Джей видит, как он морщится. Их крупно оштрафуют хотя бы за остановку программы. Никто из них не получал так мало баллов даже на юниорском уровне. Но Жан-Жак глупо улыбается. Когда Юрий возвращается на середину катка, грациозно подняв руку в приветствии, зал встает и разрывается от аплодисментов. Джей-Джея ни капли не беспокоит, что король на льду сейчас не он.***
Плисецкий тихо скулит от боли под одеялом. Когда после программы на него накинулись медики, он всеми силами делал вид, что всё в порядке. Что ушиб — не вывих, не растяжение и не перелом, можно пережить, а у спортсмена всегда что-то болит и катать через боль — обычное дело. И показывать, что ему действительно очень больно, было нельзя — серьезные обезболивающие не выдерживают допинг-проб. Через полчаса Джей-Джей не выдерживает. — Мне, конечно, нравится, как ты сладко стонешь, Юрочка, но если мы будем завтра катать произвольную, ты точно помрешь. Я видел, что ты головой ударился. Юрий не думал, что Жан-Жак ещё не спит. Некоторое время он молчит, осознавая, что Леруа всё это время слушал. Но потом все-таки решается открыть рот. — А вдруг мы выиграем. Получишь медаль за меня. Два золота за один прокат — немногие могут похвастаться. Не думал об этом? — Если фея снова свалится и разобьется — будут винить меня. Они видели, как ты меня ударил. Сочтут за месть. — Я напишу записку. — Она не будет иметь юридической силы. — Найдем адвоката с утра. Джей-Джей шумно вздыхает, встает и подходит к Плисецкому, который лежит и таращится в потолок. — Ты считаешь, что это смешно? — Отъебись, Джей-Джей, и так тошно. Жан-Жака ответ не устраивает, он присаживается на край кровати, хватает Юрия за ладони и крепко их сжимает, тот жмурится и шипит от боли. А когда к ней привыкает, открывает глаза и прожигает в канадце взглядом дырку. — Какого хрена ты творишь?! — Демонстрирую правду жизни, — хмыкнул Леруа. — А теперь представь, что я делаю на льду то же самое и прибавь тяжесть своего тела. Ты рухнешь. — Не рухну, за ночь пройдет, — отмахивается Плисецкий. — Я терпел столько времени не для того, чтобы просто сняться посреди соревнований из-за каких-то ссадин. — Ты руки себе отбил. — По чьей же милости, интересно! Джей-Джей напрягается и сдавливает ладони еще крепче, Плисецкий скрипит зубами. — И теперь, по моей же милости, ты будешь делать, что я скажу. Впрочем, я могу просто не выходить на лед. — Надо же, король так сильно обо мне беспокоится! — Юрий давит язвительную усмешку. — А тебе, значится, нравится изображать из себя королеву драмы? Поэтому всё не хочешь поверить, что кому-то до тебя есть дело? Бедный несчастный Юрий Плисецкий, столько жизненных неурядиц, а он гнется, как тростинка на ветру, но не ломается, — Леруа хватает Плисецкого за больной подбородок, от чего тот снова начинает шипеть. — Теперь котёнок начнет выпускать коготки? — Отъебись. От. Меня. Мне больно! — Юрий на пределе. Гребаный Джей-Джей, какого хера ему понадобилось накануне решающего выступления. Плисецкий не уверен, что сопротивлялся бы, что мог бы сопротивляться этому домогательству, если бы дело имело место быть при других обстоятельствах. — Принцесса не может потерпеть? Ты же вроде завтра собираешься, — Жан-Жак скалится, но опускает руки. — Прости, Юрий, но кто-то должен быть взрослым и нести ответственность. Не будет никакого смысла в том, что ты просто покалечишься. — Всё совсем непросто! — чувство зависимости от другого человека душит и сухо дерет горло. Юрий говорит сдавленным голосом. — Я готов сделать всё, чтобы вернуться. Я не выдержу еще одного года унижений. Ты не представляешь, каково это, ведь стоит великому королю Джей-Джею наложить кучу дерьма, все вокруг начнут её восхвалять только потому, что её извергла твоя священная задница. — Ты сильно ошибаешься. — Да ладно! — Плисецкий зло щерится. — Будто ты не видишь, как люди на тебя смотрят! А каждый раз, когда я чувствовал, что в моей жизни случается что-то хорошее, всё летело к чертовой матери! Не без твоей помощи. Наверно, когда я подумал, что наша затея может выгореть, я обрек всё на провал. Если ты мне не поможешь, я никогда себя не прощу за то, что решил тебе поверить. Юрию стыдно и стремно, он терпеть не может такие разговорчики и прячет взгляд, пока Джей-Джей молча рассматривает его несколько секунд. — Снимай кофту, — Леруа спокоен. Плисецкий в недоумении. — Снимай свою пижамную кофту, говорю, принцесса. — Зачем? Джей-Джею нравится, что Юрий вдруг отзывается на «принцессу». — Трахаться будем, — Жан-Жак, посвистывая, лезет что-то искать в сумке, которая валяется на полу. — Предлагаю свои услуги фигуриста через постель. — Что? — Только не говори, что ты бережешь себя для кого-то ещё! — драматично отмечает канадец и демонстрирует обезболивающую спортивную мазь. Плисецкий смотрит на неё и, вроде бы, успокаивается. — Разочарован? — Джей-Джей дарит Юрию барскую улыбку. — От тебя бы до завтра вообще ничего не осталось. — Так ты согласен? — Завтра подумаю. — Дай мне эту штуку и вали спать, — бухтит Плисецкий, протягивая руку. — Я хочу поухаживать за своей леди. Плисецкий вновь умолкает. Джей-Джей знает, что для стеснительных девочек молчание — знак согласия. И что Юрий, хоть и не девочка, но тот еще невинный одуванчик, он тоже успел выяснить. Как бы фея не кривлялась. Поэтому Леруа не удивляется, когда стаскивает-таки со своего партнера кофту и не встречает сопротивления. Да и с чего бы, чувак помогает чуваку, no homo. — Я осторожно, — Джей-Джей поигрывает бровями. — О, иди нахуй, — Плисецкий закатывает глаза. При помощи мази Леруа лишний раз облапывает Юрия с пользой для его здоровья, укутывает в одеяло и ложится рядом. Это все охренеть как смущающе для Плисецкого. — Я не собираюсь извиняться, — Джей-Джей перебирает светлые волосы пальцами. — Мог бы и удержать ось. — Я знаю. — Юрий? — Что? — Я больше тебя не уроню. Кажется, Юра краснеет до кончиков ушей. Это — похуже всех пошлых шуточек вместе взятых. Надо было срочно спасать положение. — Если ты еще раз меня уронишь, я тебя убью.