***
Он брел по улицам Нью-Йорка, почти не разбирая пути. Геометрические изломы домов то обступали его со всех сторон, то жались по краям дорожной ленты, будто пучки грибов, выросших из-под земли. Поток машин заполнял пространство непрерывным гулом, раскатистым и дребезжащим. Только когда снег начал сыпаться за шиворот, Эйс понял, что забыл застегнуть куртку. Внутри него самого была тишина. И казалось, тишина эта с каждой минутой расширяется, как сгусток тепла и белого света. Как Вселенная, поглощающая бесполезные слова и мысли. Оставались лишь ощущения, неясные ему искры эмоций, еще далекие от мерцающего водопада бенгальских огней, но ощутимо покалывающие тело. Эйс знал, его чувство имеет направление - когда закрываешь глаза, всегда видишь одного и того же человека. Но он не мог понять своего состояния, потому что никогда раньше не испытывал ничего подобного. Что это - признательность? Благодарность? Дружеская привязанность к мужчине, изменившему его жизнь? Не случись той ночью странной встречи в переулке, он по-прежнему бы работал в кофейне изо дня в день. По-прежнему делал кофе, таскал ящики на склад и ненавидел посетителей. Теперь Сабо подарил ему шанс. Эйс взъерошил волосы, незаметно для самого себя заливаясь краской. Интуиция подсказывала ему, что растущее чувство внутри не имеет ничего общего с дружбой. Сейчас нужно одно - сесть где-нибудь в тихом месте и попробовать разобраться со всем этим. Дом Сабо не подходил: даже в отсутствие хозяина каждая комната, каждая вещь для Эйса дышала его присутствием. Как будто Сабо всегда сидит рядом и с легкой улыбкой наблюдает за попытками Эйса навести порядок в собственной голове. На самом деле изначально у его спонтанного путешествия даже была цель - Эйс собирался забрать расчет с прежнего места работы. Поэтому после короткой поездки на метро он привычно свернул на нужную улицу и бодро зашагал вперед. К счастью, даже в канун Рождества кофейня работала. - Какие люди! Эйс! Безумно рада встрече! Тут ходили слухи, что тебя местные хулиганы в больницу отправили. А я не раз говорила, что опасно оставлять работников допоздна... - нескончаемый поток слов обрушился на него, точно лавина. Джен, официантка, могла тараторить без умолку, если вовремя ее не остановить. Эйс быстро поднес палец к ее губам. - Тсс, тихо, тихо... Я в порядке, Джен. Остальное неважно. Менеджер здесь? - Видела его минут десять назад. Возился с бумажками в кабинете. Разочарованный вид его собеседницы говорил о том, что ей давно не удавалось как следует обсудить новости. Что неудивительно: близкие отношения между персоналом не поощрялись, да и времени на пустую болтовню в предпраздничные дни не было из-за огромного количества заказов. - Тогда пойду поищу его. Дело есть... - Эйс! Тут на днях твоя девушка заходила, спрашивала о тебе. - Какая девушка? Ему показалось, все это случилось очень давно и едва ли с ним. Работа, девушки... Он не мог вспомнить, сколько их было и как звали последнюю. - Ну как же! Та, которая... - Без разницы. Насколько я помню, девушки у меня нет. Давно. Эта странная назойливость начинала раздражать. Он никогда не понимал, что за дело другим людям до его личной жизни? Однако даже по пути в служебные помещения Джен продолжала идти за ним по пятам. - Она даже в больницу приходила! Но ее не пустили к тебе, ведь только близким можно. А потом какой-то молодой мужчина сказал ей, что сам о тебе позаботится. - Я смотрю, слухи плодятся, как озабоченные кролики... - пробурчал Эйс, недовольно хмурясь. - Так это правда?! - взвизгнула девушка, тут же прикрывая рот ладошкой. Эйс передернул плечами, не желая больше участвовать в бессмысленном разговоре. Но глядя на красное лицо Джен и ее явно округлившиеся глаза, ему пришлось уточнить. - Что правда? Что ты имеешь ввиду? - Ты все таки гей! Сначала он собирался возразить, но, пару раз беззвучно открыв и закрыв рот, просто уставился в стену. Воспоминания о сегодняшнем утре не позволяли ему решительно сказать "нет". Пусть ему всегда нравились женщины, их фигуры с плавными, круглыми изгибами, запахи их волос, но теперь это все потеряло значение. Потускнело. То, что на самом деле волновало Эйса - растущая белая Вселенная внутри него самого, которая теплела при мысли о... Сабо. Он опомнился, когда юбка Джен уже мелькнула в дверном проеме. Судя по ее нервно-возбужденной походке, завтра треть города будет обсуждать его ориентацию. Ну и наплевать. Благо, что у менеджера Эйсу пришлось задержаться ненадолго: тот перекинулся с ним парой слов, выдал расчет и пожелал найти прибыльную работу. Через несколько минут дверь кофейни закрылась за его спиной навсегда. Глядя на суетливую толпу, снующую мимо с пакетами и свертками, Эйс кое о чем вспомнил - скоро Рождество. Если сегодня такой праздник, значит, он должен что-то подарить Сабо. Но что можно подарить человеку, о вкусах и увлечениях которого ты знаешь едва ли чуть больше, чем ничего? Совесть грызла нещадно. Топтаться на месте в тяжелых раздумьях смысла не было, и Эйс просто пошел вдоль витрин. Портфели, перьевые ручки, галстуки и запонки - все, что могли предложить магазины в качестве подарка, и это совершенно не устраивало его. Слишком банально и скучно. Любую из этих вещей Сабо могли подарить на работе коллеги или знакомые, а он хотел найти что-то особенное. Решение пришло само собой, когда вымотанный Эйс уткнулся в вывеску маленького канцелярского магазина. На начальных курсах университета ему нравилось рисовать, чаще в карандаше. Он улыбнулся и тотчас скользнул в резную деревянную дверь.***
Часы показывали уже половину седьмого. Сумерки за окном давно сменились густой зимней темнотой, и только низкие елочки у дома горели мягким светом гирлянд. Эйс все еще не вернулся. Сабо прошелся по дому, в сотый раз поправил ворот черной рубашки и оглядел столовую. Все уже было готово к ужину - безупречная сервировка, тканные салфетки в кольцах, сверкающие бокалы. Он нервничал так, словно от грядущего вечера зависела вся его жизнь. Поэтому когда раздался дверной звонок, Сабо практически бросился навстречу, по пути сшибая с ног дворецкого. Тот тактично промолчал, лишь мельком смерив хозяина удивленным взглядом. Не каждый день работодатели самоотверженно стараются выполнять твои обязанности. - Ты не отвечал на телефон, я начал волноваться! - рывком открыв дверь, выпалил Сабо. Эйс стоял на пороге, улыбающийся и весь усыпанный снегом. Даже черные вьющиеся волосы покрыла морозная пудра. - Извини. Повсюду пробки, шесть кварталов пришлось идти пешком. Я просто не слышал звонка. - Ты не замерз? Не хватало еще, чтобы простудился... - Сабо! Отключи режим мамочки и просто дай мне пару минут. Я только переоденусь и спущусь, ладно? - давясь смехом, проговорил Эйс, уже поднимаясь по лестнице в спальню и зажимая под мышкой какой-то сверток. Он явно был в отличном настроении. Ждать действительно пришлось недолго, но даже эти несколько минут показались Сабо бесконечными. Что-то волнительно сжималось внутри при каждом шаге секундной стрелки на часах, за которыми он следил неотрывно. Что-то не давало ему покоя. Как будто интуиция сама тычет тебя локтем в бок - смотри, мол, внимательно, сейчас кое-что случится. Но вопреки предчувствию и прочим знакам судьбы случаться ничего не спешило. Ужин начался как обычно. Кроме традиционной запеченной индейки, ветчины с клюквой и английского пудинга, на стол были поданы немецкие колбаски с гарниром из картофеля и бобов, красная рыба в сливках и бесчисленное множество закусок. Вместо рождественского молочного пунша - крепкий глинтвейн и виски. Эйс много смеялся, умудряясь одновременно поглощать еду в огромном количестве и что-то рассказывать. Судя по всему, это было его врожденным талантом - становиться душой любой компании. И Сабо расслабился, позволяя себе с головой окунуться в теплое домашнее веселье. Как будто они всегда были семьей. К середине ночи оба в обнимку орали песни, периодически освежая стаканы с горячительным. После играли в фанты, и Эйсу выпало совершить набег на кухню в образе пирата, чтобы похитить копченый окорок. Пока лихой морской волк выхватывал шваброй от испуганной горничной, Сабо успел запечатлеть сей исторический момент на камеру телефона. От смеха наворачивались слезы. - Тот, кто сказал, будто смех продлевает жизнь, врун и обманщик! Потому что я сейчас умру-у-у... - падая в кресло, провыл Сабо, пытаясь совладать с приступами хохота. - Свиная нога захвачена, мой капитан! - пафосно изрек Эйс, поднимая над головой уже надкушенный окорок. Битва со шваброй закончилась капитуляцией противника в связи с убийственным обаянием преступной веснушчатой морды. - У меня еще никогда не было такого обалденного Рождества. Спасибо тебе за это, Эйс. - Нет проблем, обращайся. Я же Король вечеринок! По такому поводу предлагаю выпить. - Согласен. За то, чтобы праздники случались с нами чаще. И за дружбу. - На бурдер... на бордюре... - На брудершафт? - засмеялся Сабо, с содроганием сердца вспоминая, что после выпитого обычно следует поцелуй. Пусть и дружеский, но даже это будет смелее всех последних его надежд. - Точно! Язык сломать можно. Ну, просвети меня, как правильно это делается. - Очень просто, бери свой стакан. Теперь нужно переплести наши руки в локтях... Вот так. Осталось произнести тост и выпить, глядя друг другу в глаза. После чего обычно следует поцелуй. Брови Эйса медленно поползли на лоб. И, хотя руку он не убирал и вовсе не пытался как-то возразить, Сабо понял, что обязан растолковать подробнее. - Ритуал происходит из средневековой Европы, когда подобный обряд служил доказательством добрых намерений собравшихся людей. Имеется ввиду легкий дружеский поцелуй, после которого двое считаются хорошими приятелями и обращаются друг к другу исключительно на "ты" в знак особой близости. - Да ты ходячая энциклопедия! Каждый раз поражаюсь. Ну, тогда начнем?... - с хитрым прищуром Эйс поднес стакан к губам и улыбнулся. - За дружбу... - полушепотом проговорил Сабо, так же поднимая свою порцию виски. Как сложно было ничем не выдать томительного волнения, пока их руки оставались тесно сплетенными. Глаза цвета темного янтаря следили за ним, словно гипнотизируя. Никто не отвел взгляда, пока терпкий алкоголь обжигал горло и разливался теплом где-то в глубине грудной клетки. А потом произошло то, ради чего Сабо мог бы отдать все на свете. Эйс сделал последний глоток и, требовательно приподняв пальцами его подбородок, поцеловал. Горячий язык лизнул его губы и тут же настойчиво вторгся внутрь, оставляя древесно-дымный привкус виски и как будто чего-то пряного. Сабо понял, что пьян. Но не алкоголем, а этим неповторимым ощущением интимной близости, жаром, распространяющимся по телу, потрясающим вкусом губ Эйса. Хитрый гаденыш умел целоваться, черт возьми. Мягкий дурман восторга затопил сознание, словно обрывая связь с реальностью. Пальцы Сабо коснулись черных вьющихся прядей, то нежно пропуская их сквозь, как шелк, то сжимая и слегка оттягивая. Он все еще не мог поверить в случившееся. Не мог понять, как за несколько минут они перешли черту. Но Эйс и на этом не собирался останавливаться, продолжая покрывать жгучими поцелуями скулы, шею и ключицы, прикусывая и тут же зализывая оставленные следы. В забытьи Сабо назвал его по имени, шумно выдыхая и цепляясь за мебель - едва ли собственные ноги были способны сейчас его удержать. Они оба точно сошли с ума: жадные поцелуи-укусы на шее и губах горели пламенем, руки, желающие и беспокойные, то и дело забирались под одежду, опрокидывали бокалы со стола. Дышать становилось тяжело. Еще тяжелее - оставаться на грани рассудка, ощущая, как Эйс рычит ему на ухо, вжимаясь бедрами. Поэтому Сабо пришлось сделать усилие над собой, чтобы отстранить его хотя бы немного. - Остановись, Эйс. Пожалуйста... Я не переживу, если завтра ты пожалеешь о сделанном и уйдешь. - С чего ты решил, что пожалею? - Я плохо себя контролирую. Мы оба пьяны и взвинчены, а я не хочу, чтобы все случилось вот так... - Ты зануда, знаешь об этом? Почему нельзя просто расслабиться и... - руки Эйса потянулись к пуговицам рубашки. - Потому что я не хочу потерять тебя из-за внезапного взрыва либидо на почве алкоголя. Не хочу испортить все одной спонтанной ночью, понимаешь? Так нельзя. Эйс? Эйс, ты что, спишь?! Тело, буквально повисшее на нем, не откликалось. Только мирное посапывание нарушало образовавшуюся тишину. Сабо тяжело вздохнул и, перехватив свое трудное веснушчатое счастье поудобнее, поволок его наверх. Лучше пусть утром он проснется в своей постели, в одежде. Можно сказать, это будет алиби целомудренности и воздержания. Уложив Эйса в кровать, Сабо уже собирался идти к себе, как вдруг его взгляд упал на сверток, прислоненный к тумбочке. Обычно он никогда не трогал чужих вещей, не читал дневников и вообще старался не лезть в чужое личное пространство. Но в этот раз любопытство взяло верх. Осторожно взяв в руки круглый сверток, оказавшийся тубусом, он скользнул кончиками пальцев внутрь и вытянул наружу рисунок. С белого листа бумаги на него смотрело собственное улыбающееся лицо, каждая черточка которого была детально выведена грифельным карандашом. Несомненно, старательной рукой. Несомненно, в порыве вдохновения. Внизу подпись угловатым размашистым почерком: "С Рождеством. Твой Эйс."