My December

      Ситуация не двигалась с мертвой точки. Теперь Эйс был еще дальше, чем прежде. Отстраненным и чужим, словно их двоих не связывало ничего, кроме работы. Сабо осознал это однажды вечером, сидя в своем холодном кабинете, в одиночестве. Возможно, таковы правила новой игры? "Убеди меня, что я не натурал".       Сабо надоело играть в игры.       Он меланхолично размешал сахар в чашке и сделал пробный глоток. Чай показался ему совершенно безвкусным. Чего-то недоставало: сладости, или лимона, или горечи имбиря. Чай со вкусом досады и разочарования.       К вечеру небо отяжелело пухлыми тучами, отливая из серого в морозно-лиловый. Снова надвигался снегопад - эта зима в Нью-Йорке обещала быть самой белой за последнее десятилетие. К позднему вечеру весь офис опустел, и только в кабинете финансового юриста горел свет. То и дело раздавалось тихое потрескивание электрических ламп. Сабо иногда бросал взгляд на силуэт парня, склонившегося над многочисленными стопками бумаг. Это было главной странностью. Никогда прежде Эйс не уходил настолько глубоко в работу, забывая о сне, отдыхе и - о, Боги! - о еде. Сабо подумывал вызвать скорую. Или даже психиатрическую бригаду. По крайней мере, отчаянный трудоголик из кабинета напротив был ему практически не знаком и вызывал опасения. На предложение ехать домой Сабо удостоили коротким укоризненным взглядом. После повторной попытки в него чуть не угодили тяжелым степлером. Поэтому теперь горе-начальник обретался в другой комнате, в темноте и полнейшем недоумении от происходящего. Пил чай и думал о смысле жизни.       Вероятно, он что-то делал не так.       Была ли виной всему излишняя навязчивость? Или же, напротив, он оказался недостаточно настойчив и конкретен? То, что раньше работало с другими, никогда не работало с Эйсом. Прямо беда с этим особенным мальчиком.       Какие только способы Сабо не пробовал: приглашения в ресторан, прогулки, страйкбол, картинг, домашний досуг с пиццей, алкоголем и приставкой, легкий флирт и флирт почти отчаянный - все в пустую. Эйс с ледяной невозмутимостью игнорировал любые попытки сблизиться. Кроме того, он старательно избегал любых телесных контактов. Последние несколько дней Сабо вовсе его не касался, исключая пару формальных рукопожатий на виду у деловых партнеров. Дистанция не сокращалась ни на дюйм.       Тревога внутри Сабо стягивала легкие мучительными узлами. С каждым днем, с каждым часом все туже и туже. Он то и дело сдерживал себя, опасаясь устроить выяснение отношений прилюдно. Но выяснять было нечего.       - Ну и долго ты собираешься пялиться на меня из темноты, грустно прихлебывая свое английское пойло?       Громкий насмешливый голос внезапно вырвал его из неутешительных мыслей. Едкие подколки означали, что Эйс снова в благожелательном настроении.       - Да вот, скрываюсь от летающих канцелярских принадлежностей. Жить-то хочется.       - Не драматизируй. Я в тебя даже не целился.        - О, благодарю! Ты весьма великодушен. Полагаю, если бы целился, у меня на лбу уже цвел бы великолепный синяк.       Искоса поглядывая на своего работника (больше наигранно, чем серьезно), Сабо медленно перешел в освещенный кабинет и привычно устроился на краю стола. Может, сейчас им удастся немного поговорить? В любом случае, пора разобраться во всем происходящем.       - Кто ты, самоотверженный труженик? Куда ты дел Эйса? Мне страшно.        - Перестань... - наконец засмеялся Эйс, откладывая кипу документации в сторону. Он выглядел устало, измотанно, его руки без конца что-то нервно перебирали на столе.       - Я не шучу. Ты слишком много работаешь, хотя в этом нет никакой необходимости. Что с тобой?       - Много дел накопилось, и я решил разобраться с ними до выходных... - пробубнил Эйс еле слышно, избегая встречного взгляда. Неумелая ложь. Сабо вздохнул и поставил уже холодную чашку на стол.       - Между нами что-то не так? Ты меня избегаешь. И работа до изнеможения - один из способов. Думаю, пора поговорить и все выяснить, пока мы оба не съехали с катушек.       Ответом стало молчание. Электрические лампы мигнули от перепада напряжения, и Сабо показалось, что его веко нервически дернулось вместе с ними.        - Я просто хочу знать...        - О, хватит! Я и сам хотел бы разобраться! Но это сложнее, чем кажется. Тебя так много в моей жизни, в моей голове, и я не знаю, чего хочу! - Эйс панически сжал пальцами виски, взъерошив волнистые волосы.       Его голос, звенящий, точно натянутая струна, все еще отдавался эхом в сознании Сабо. Болезненно и остро. Вдруг нестерпимо захотелось курить.       - Ты должен знать: я никогда не смогу отказаться от надежды. От тебя.       Впервые Эйс поднял на него взгляд. Тяжелый, измученный взгляд запутавшегося человека. Сердце сжалось в робкий комок.       - Издеваешься? Я веду себя, как неблагодарная скотина. Я знаю это. Причиняю тебе боль, игнорирую...       - Это не страшно.       - Это неправильно! Наори на меня, дай мне по морде, потеряй свое железное терпение хоть на пару минут! Потому что я заслуживаю твоей злобы.       И Сабо сорвался. Ладони скользнули к веснушчатым скулам, к завиткам спадающих прядей - удержать бы хоть на секунду, остановить мгновение. Казалось, весь мир сузился до размеров крохотной комнаты, и оба они застыли внутри стеклянного шара. Снег за окном - хлопья белого пластика, парящего снаружи в глицерине. Губы к губам. Поцелуй, единственно настоящий в сомнительной реальности, мог стать началом чего-то большего. Если бы не толчок в грудь, решительный и холодный. Эйс резко встал.        - Я же сказал, что мне непросто с этим решением. Зачем ты все усложняешь...       Его лицо, словно высеченное из камня, не выражало ни единой эмоции. Сабо прикусил внутреннюю сторону щеки, пытаясь с помощью физической боли вернуть контроль над собой. Пол уплывал из-под ног. Тем временем Эйс пересек кабинет, на ходу натягивая куртку, и исчез в дверях. Стеклянный шар со снегом разбился, восстанавливая тем самым обычный ход времени.       Спичку зажечь удалось только с пятого раза - руки слушались плохо. Сабо затянулся сигаретой, тщетно пытаясь унять дрожь, нервически сотрясающую его тело. Безысходность. Слово, определяющее гнетущую тоску в глубине грудной клетки. Слово, определяющее его самого.       Что теперь? Эйс покинет дом, найдет другую работу и сотрет себя из его жизни, как будто они вовсе не знали друг друга? Или эта пытка неопределенностью продолжится, превращая каждый день в персональный ад? Всегда с намеком на близость, никогда - на отношения.       Сабо не знал. Он вдруг ощутил неприятный металлический привкус на языке. Щека изнутри оказалась сильно прокушена и обильно кровила. Фильтр сигареты пропитался насквозь. Чертыхнувшись, Сабо с досадой раздавил окурок прямо о глянцевую поверхность стола. Это немного привело его в чувство: здесь же лежали ключи от дома, телефон и портмоне Эйса, со всей наличностью и банковскими картами.       Этот импульсивный дурак сейчас один. Во всем городе.

***

      На зимний Нью-Йорк спустились сумерки. В россыпях огней и пелене мокрого снега город казался творением близорукого художника-импрессиониста. Контуры предметов плыли, словно в вязкой дымке, лица прохожих сливались в пятна. Эйс натянул капюшон, вжимая голову в плечи. Холодало.       Он пытался ни о чем не думать, только идти, влекомый тягой оказаться как можно дальше от исходного места. Ноги несли его по улице в неизвестном направлении. Но как бы Эйс ни старался обуздать мысли, в голове то и дело мелькали обрывки фраз, брошенных слишком резко в пылу эмоций. И лицо Сабо. Он выглядел таким потерянным, сбитым с толку. Так не должно было случиться.       Терзаясь ненавистью к себе, Эйс вдруг обнаружил, что карманы его куртки пусты - ни бумажника, ни ключей. Он знал, на выходные Сабо распускает всю обслугу дома, а встречаться с ним самим лицом к лицу после случившегося не хотелось. Номер в отеле не снять. Сотовый так же злополучно забыт в офисе. Это означало: ни кофе, ни горячего ужина где-нибудь в кафе, ни теплой постели в снежную ночь. Только влажный холод городских улиц и одиночество. "Поделом" - подумал Эйс. Тяжкий груз вины не оставлял места жалости к самому себе.       В последнее время все выходило у Эйса из рук вон плохо. Сделки попадались неудачные, клиенты несговорчивые, финансовые расчеты не сходились. Но хуже прочего обстояли дела с Сабо. Вернее, с отношением к нему. Эйс не мог отрицать своего очевидного влечения, привязанности даже, чего уж скрывать, влюбленности. Иначе как еще можно назвать состояние, когда ты при малейшем близком контакте начинаешь нести чушь, краснеть и ронять окружающие предметы? Однако, мысли о совместном будущем пугали его. До дрожи в коленях.       Если они бывали где-то вдвоем, окружающие люди часто беззастенчиво и с интересом рассматривали их. Словно выставочные экспонаты. Сабо практически не придавал этому значения, но Эйса буквально передергивало от каждого взгляда. Он не знал, сможет ли когда-нибудь свыкнуться.       Поэтому в какой-то момент Эйс стал избегать Сабо. Неумышленно, без стремления задеть или причинить боль. Простое бегство от страха и предрассудков. Но детская игра в прятки зашла слишком далеко. Эйс чувствовал себя ужасно - опустошенным, разбитым и глубоко несчастным. Чем дальше они были друг от друга, тем хуже ему становилось.       Какие-то дети с собакой пронеслись мимо, едва не сбив Эйса с ног. Он испуганно оглянулся и вдруг обнаружил, что забрел в Центральный Парк.        - Эй, можно поаккуратнее?!       Ответом ему был детский смех и веселый лай игривого лабрадора. Люди вокруг ничего не знали. Они гуляли по заснеженным аллеям, катались на коньках, проводили время со своей семьей, беззаботные и улыбчивые. В этой праздной толпе Эйс остался один на один со своими проблемами. Он решил бродить по городу, пока силы не иссякнут совсем. Пока тупая усталость не вытеснит из головы воспоминания обо всех глупостях, что он натворил. Действенный способ самобичевания.       Эйс знал, рано или поздно нужно вернуться. Невозможно постоянно бегать от ответственности, от необходимости определиться и принять решение. Нужно взять себя в руки и попросить прощения у Сабо.       За спиной послышались торопливые шаги - Эйс не стал оборачиваться, не имея желания контактировать с прохожими. Но чьи-то руки крепко сжали его за плечи. Знакомый запах сигарет и парфюма.        - Не вздумай убегать. Иначе я тебя догоню и понесу домой силой.       Этот голос Эйс бы не спутал ни с чьим другим. Подбородок вдруг предательски задрожал, и ему пришлось стиснуть зубы покрепче.        - Как ты меня нашел?        - Ну, пришлось немного побегать по Манхеттену. Слушай...прости за...       Эйс не дал ему договорить, резко развернувшись и стиснув того в объятиях. Было слышно, что Сабо до сих пор пытается отдышаться. Сколько ему пришлось пройти? На волосах и распахнутом пальто заледенелая снежная крупа.        - Помолчи.       И Сабо замолчал. Они стояли так под фонарем, обнимая друг друга и улыбаясь. Сыпал снег. Мимо шли люди, кто-то оглядывал их, перешептываясь, но впервые в жизни Эйсу было все равно. Он чувствовал себя счастливым.       Только это и важно.