Тени прошлого

      Дни потянулись за днями. Следующий месяц Гермиона провела в компании блокнота и дубльдума. Успех первого дня, когда ей удалось собрать чуть ли не четверть необходимых воспоминаний, давно канул в Лету. Снейп продолжал приходить и уходить, несмотря на то, что личные комнаты директора теперь были открыты для него. Пару раз он приносил стопку рецептов и просил наварить запас зелий для больничного крыла. В рецептах не было ничего сложного, потому женщина без возражений исполняла просьбу, и чувствовала знакомое тепло, когда отправляла со Снейпом очередную партию склянок и свою незримую для остальных, но ощутимую помощь Хогвартсу.       Избавление от воспоминаний было трудным. Скоро ей пришлось выбирать, чем пожертвовать — своими школьными буднями, или радостью от первого самостоятельного шага Рози. Мыслью о победе в законопроекте о правах старейших магических рас или памятью о шалостях Рона и Хьюго. Каждый поступок, каждая встреча, каждый разговор являлись частью ее самой. И с каждой крупинкой на весах она немного менялась. Вскоре она привыкла думать об этом, как об очищении. Как об избавлении от всего лишнего, что накопилось в душе за сорок лет. Досада заключалась в том, что действительно “лишнее” в итоге совершенно ничего не значило на весах.       Волей-неволей Гермиона задумалась о том, сколько времяворотов когда-то было неосторожно разбито ими в Хранилище тайн. И сколько действительно важных тайн содержал заключенный в них песок. Невыразимые не отчитывались перед отделом обеспечения магического правопорядка напрямую и что стало с разбитыми времяворотами Гермиона не знала, да и интересовалась постольку-поскольку. Аворам было достаточно скупого “выведены из строя”, чтобы перестать думать об этом вопросе. Но что, если восстановить все эти воспоминания? Можно было бы взглянуть на историю магического мира совершенно с другой стороны! Что за люди отдавали себя, чтобы получить возможность вернуться в прошлое? Чужие воспоминания для этого не годились, как утверждала книга, память должна была быть отдана добровольно и осознанно.       Как бы то ни было, добраться сейчас до министерства Гермиона не смогла бы. Зато в пустой колбе ее собственного маховика все еще лежали три крупные песчинки — две золотистых и одна буднично-серая. Три важных и значительных воспоминания чьей-то жизни. Чьей?       Девушка еще раз задумчиво посмотрела на весы и, наконец решительно взялась за сбор ингредиентов. Зелье для восстановления воспоминаний не содержало таких редких компонентов, как состав для их осаждения и не требовало длительного настаивания, но отличалось довольно трудоемкой рецептурой. Гермионе дважды пришлось воспользоваться «Эванеско» и начать все заново, прежде чем раствор приобрел предписанный рецептурой легкий бирюзовый оттенок и особую консистенцию, значившуюся в книжке как “плотность летучего тумана”.       Дрожащей рукой Гермиона достала из колбы времяворота одну из найденных крупинок и, удерживаясь от того, чтобы зажмуриться, бросила ее в котел. Дальше, согласно инструкциям, эфирную субстанцию следовало выловить и поместить в дубльдум. Только с помощью этого редкого устройства можно было просмотреть восстановленные воспоминания. Вернуть же их в голову хозяина, было, увы, невозможно. Пока Гермиона сверялась с книгой, нить воспоминания окончательно сформировалась, и перенести ее в каменную чашу не составляло труда.

***

      Девочка лет десяти лежала на животе болтая ногами в воздухе, подол ее синего платьица разметался по расстеленному на полу тюфяку, а свет из чердачного окошка падал прямиком на страницы книги, которую незнакомка весьма увлеченно читала. За окном можно было разглядеть краешек дороги, кукурузное поле и пугало, воткнутое на его границе. Лето было в самом разгаре.       — Эйлин, папа принес почту! — донесся женский голос снизу. Похоже, что домик был сооружен из старого фургона и маленькая чердачная комнатка размещалась прямо над кухней. — Тут и для тебя кое-что есть.       — Иду, иду, мам, сейчас, — ответила девочка, не меняя положения и не отрываясь от книги. Заглянув через плечо Гермиона поняла, что она читает один из этих старинных женских романов. На развороте главный герой как раз цепенея и бледнея выслушивал довольно смелую речь дамы, обвинившей его в коварном и недостойном джентельмена поведении. Меж тем, внизу продолжали разговаривать. Голоса доносились весьма ясно — к женскому голосу добавился низкий мужской. Девочка не спешила откликаться на зов родителей, увлеченно пробегая взглядом строчку за строчкой, и ведомая любопытством Гермиона в одиночку спустилась вниз по приставной лесенке.       Мужчина в сером рабочем комбинезоне и светлой рубашке с закатанными рукавами сидел на стуле возле обеденного стола, без особого интереса листая газету. В зубах он сжимал чубук нераскуреной трубки, тоже явно по-привычке, в ожидании завтрака. Женщина хлопотала у плиты не переставая болтать.       — Она записана в Хогвартс с рождения, девочка же родилась в Англии! Я ни на минуту не сомневалась, что ей придет письмо.       — Все равно не понимаю, почему бы нам не отдать ее в Ильверморни, например?       — Джон, при всей моей любви к американским просторам и свободным нравам, в Хогвартсе обучают настоящему волшебству, а не продвинутым магическим методам повышения урожайности кукурузы и отвода торнадо. Кроме того, там за ней присмотрят. Мой кузен, Альбус, один из преподавателей, ты же помнишь?       — Помню, к несчастью, — пробормотал мужчина, снова отгораживаясь от жены газетой. В этот момент с чердака лихо спустилась девчушка, с зардевшимися щеками. Видимо, дочитала главу.       — Мне пришел каталог?       — Нет, кое-что получше, — лукаво улыбнулась женщина, протягивая дочери пергаментный конверт, подписанный зелеными чернилами. Округлив от изумления глаза девочка взломала сургучную печать и достала письмо.       — Ооооо, я буду учиться в Хогвартсе? Правда?! Как ты, мама? И мы поедем в Англию? Наконец, поверив своему счастью ребенок запрыгал от счастья и бросился на шею обоим родителям по очереди.       — Спасибо, спасибо, спасибо! Я так мечтала посмотреть на Лондон и Хогвартс, когда вырасту!       На этом воспоминание оборвалось, а Гермиона, под впечатлением, еще некоторое время сидела над дубльдумом, задумчиво прикрыв глаза. После чего достала пустую склянку и воровато спрятала в нее восстановленное воспоминание.