***
Вечером Снейп вернулся в положенное время. Привычно выложив свертки с продуктами, он протянул Гермионе еще один пакет. — Кажется, вчера ты окончательно испортила свою одежду. Я попросил Макгонагал подобрать что-нибудь для нашей будущей преподавательницы Магии Вуду. Изумленная женщина обнаружила в свертке стандартный для Хогвартса комплект, в том числе черную с зеленой отделкой мантию, черную кофту на пуговицах, уменьшенную остроконечную шляпу и даже темно-зеленую атласную пижаму. — Но она же вся слизеринская! — Возмутилась Гермиона. Снейп фыркнул. — Она преподавательская. Или ты предпочла бы, чтобы я попросил у заместителя одолжить мне костюм школьницы? «Отвечать ему — себе дороже», поняла Гермиона и, сдавленно поблагодарив, отправилась переодеваться. Ее одежда после многочисленных трансфигураций и магической стирки и правда ни на что не годилась, не удивительно, что даже Снейп, это заметил. Действительно хотелось верить, что это некое проявление заботы, а не просто намек о неподобающем внешнем виде. Хотя это и смущало, получить такое проявление участия от «ужаса подземелий» было неожиданно приятно. Комплект и правда предназначался преподавателю. В длинной юбке, строгой водолазке под горло, с забранными в пучок волосами, Гермиона сама себе напомнила Макгонагалл. Зеленая отделка на кардигане и шляпа завершили бы этот образ идеально. Возвращаясь на кухню, Гермиона прихватила с собой найденную в книжке брошюру. — Кому принадлежала эта вещь? — без обиняков спросила она Снейпа, деловито орудующего столовыми приборами. Снейп мельком, исподлобья, глянул на книжку и снова тяжело вздохнул и забрал бумагу из рук . — Моему деду, Филиппу, насколько мне известно. Но на вашем месте, миссис Грейнджер, я бы не лез в архивы чужой семьи, дабы не завязнуть слишком глубоко. Уверяю, в моем доме не припасено ни одной счастливой истории для ваших романов. «Магглы!» — подумала Гермиона, — «Половина предков Северуса Снейпа, собственно все Снейпы, были магглами! Почему Скиттер ничего про них не нашла?» Ответ, впрочем не был необычным — Скиттер, как и многие чистокровные маги, людьми без толики волшебства в крови совершенно не интересовалась. — Но ведь ты не одинок! У тебя наверняка есть родственники? Бабушка, дедушка, кузены? И с чего ты взял, что я пишу роман? — Я бесплодное семя, гонимое ветром… — усмехнулся Снейп, пряча пожелтевшие листы под полу сюртука, — и кто меня спрашивает о родственниках? Та ли девушка, что не так давно стерла память родителям и отправила их в Австралию чартерным рейсом? Неужели я поверю, что в исчерканных листочках на столе у камина она хранит свои собственные мемуары? — То, что вы знаете историю с моими родителями, только подтверждает, насколько это был благоразумный поступок! — разозлилась Гермиона. — Да, в семнадцать лет вы отличались благоразумными поступками. Но не сегодня, — посетовал мужчина, — чем, кроме глупости и недальновидности можно объяснить ваше присутствие здесь? В моем доме и в вашем прошлом. — Досадным стечением обстоятельств! — отрезала женщина и уселась за стол, — расскажешь про дедушку? Что там за стихи? Я не знаю этого языка, прочитала только посвящение на французском. К удивлению, Снейп не стал отпираться и снова переводить тему. — Дед умер за много лет до моего рождения. Стихи подарены ему русской эмигранткой, тоже поэтессой, но, насколько мне известно, ее перу не принадлежат. В тот год они впервые встретились во Франции, дед на тот момент уже был обручен, а она бежала из родной страны. Через несколько лет он снова нашел ее в Лондоне, но женщина вроде была уже при смерти, по крайней мере никаких документальных свидетельств о ее дальнейшей жизни не осталось. Мой дед так и не женился, а мой отец — признанный семьей Снейпов бастард и единственный его сын. Надеюсь вы удовлетворены? Гермиона кивнула. — Все же убедительно прошу вас не лезть в эту историю и уж тем более не пытаться искать моих родственников. Спасибо за ужин. Снейп подхватил мантию со спинки стула и ушел в свою спальню.Глава 18
8 мая 2017 г. в 23:06
Как только Снейп ушел, Гермиона упала на кресло возле камина и разревелась. Слезы немного восстановили ее душевное равновесие. Вчерашнее происшествие больше не казалось настолько ужасным, смерть Снейпа — такой близкой и неотвратимой, а стыд за ночной сон — таким жгучим. Да, она по-прежнему была один на один со всем этим, но, по крайней мере, в одиночестве не было необходимости сохранять вид невозмутимого спокойствия.
«В конце-концов, я сумела ему помочь», — размышляла она, — «история не изменится из-за меня. А что до сна, то это просто защитная реакция психики. Запах крови, воспоминания о войне. Я поневоле хотела видеть в единственном доступном союзнике сильного, уверенного мужчину, способного»…
Хотела?
Даже в собственных мыслях Гермиона осеклась и размышления потекли в новое русло.
Когда-то она мечтала иметь большую семью. Как единственный ребенок, она конечно получала все возможное внимание от родителей, но не могла не мечтать о братике или сестренке. У нее не было ни кузин, ни кузенов, папиных родителей она не помнила, а бабушка и дедушка с маминой стороны жили в разводе, одна во Франции, другой в Италии и знать ничего друг о друге не хотели.
В шесть лет Гермиона в письме Санте написала о своем желании. «Санта» же вместо желанной сестренки или хотя бы братика принес под елку пару детских энциклопедий из разряда «Хочу все знать», в которых достаточно подробно описывалось, откуда берутся дети и как этого избежать. Гермиона привыкла гордиться родителями, но все же порой их подход к воспитанию был слишком… научным. Еще через пару лет девочка узнала, что у мамы детей больше быть не может и мечтать нужно о чем-то более достижимом, например о карьере ученого или политика. Узнав о магическом таланте дочери родители переживали, конечно, но не долго, целиком и полностью вверив чадо заботам школы. А вот у самой Гермионы забот прибавилось. С «высоты» опыта второкурсницы Хогвартса, она уже могла понять, что родители (как, впрочем и учителя) не обладают безграничной мощью и талантами защитить ребенка от любых напастей, более того, как подружка Гарри Поттера, она убедилась, что некоторые проблемы взрослых детям приходится брать в свои руки, пока не стало слишком поздно. Сейчас это выглядело слишком самонадеянно, но в тринадцать лет она правда считала себя одной из самых разумных обитательниц тысячелетнего замка.
Вот только мечты редко можно остудить доводами разума. Если бы Рон предложил жениться сразу после окончания Хогвартса (это было через год после памятной битвы и многие тогда женились), она бы не раздумывая согласилась примкнуть к большой и дружной, как тогда казалось, семье Уизли. Но тот отчего-то не спешил, а потом карьера, как и “завещали” родители, стала главной путеводной звездой, главной ареной битвы и смыслом жизни. Впрочем, что сейчас размышлять об этом. Плохой матерью Гермиона себя не считала. Несмотря на постоянную занятость, время для детей всегда находилось, и не только ее вина, что Уизли так и не стали ей родными.
Чтобы отвлечься от грустных мыслей, женщина потянулась за последним непрочитанным романом на полке в спальне. Это был «Грозовой перевал». Смутно помня фильм, который показался ей когда-то пресным и затянутым, Гермиона не торопилась читать книгу. Она раскрыла обложку и из под корочки выпала тонкая брошюра со стихами на незнакомом языке — явно самодельная маленькая книжица, подписанная по-французски синими химическими чернилами.
«На память сердечному другу для Ф. Снейпа.
Эти стихи и ваш образ будут жить в мое сердце — пусть этот дар навсегда объединит мою первую и последнюю страсть. Мы обязательно увидимся снова. Даже если будет слишком поздно.
Верна вам в вечности М.А.Р.».