Любовь во время зомби-апокалипсиса

Гермиона свернула на кухню на пути в подземелья. Там всегда кто-нибудь был независимо от времени суток. В этот раз это оказалась Онория Клут, одна из колдомедиков. Она делала себе чай. — Я только что услышала о вашей поездке в Азкабан. Драко Малфой и правда присоединяется к команде? — Еще рано говорить, но да, он здесь. — Интересные времена наступают, — сказала Онория, насыпая сахар в чашку. Гермиона подошла к шкафчику и вытащила бутылку воды. Жажда удивила ее, хотя вполне нормально чувствовать обезвоживание после использования Инсендио. Она допила бутылку, когда дошла до второго нижнего уровня подземелья, открыла запертую дверь и зашла в длинную бетонную комнату, в которой находились три отделанные сталью камеры. Там стоял сильный запах антисептиков. Она выбросила пустую бутылку из-под воды в мусорное ведро рядом с дверью. Видимо, побыть с Роном наедине этой ночью ей не суждено. Падма Патил проверяла венозное давление Рона, когда Гермиона приблизилась к первой из трех камер. Она остановилась снаружи, ожидая, когда Падма поправит парентеральный пакет, обеспечивающий Рону внутривенное питание. Когда Падма закончила, она второй раз очистила комнату Скорджифаем, подняла голову и улыбнулась. — Привет. Гермиона шепотом наложила очищающее заклинание на себя, а затем прошла сквозь санитарный барьер, что окружал камеру Рона. Периметр комнаты на мгновение засветился зеленым. Очень странно находиться в полностью пропитанном волшебством помещении, но это не так обременительно, как работать в защитном костюме. — Как он сегодня? — спросила она Падму. — Не очень хорошо. Если его давление продолжит падать, наступит гиповолемия. Его кровь... Я не знаю... его пульс просто понижается, — разочарование в ее голосе было очевидным. — У него нет внутренних кровотечений, и я знаю, что он не обезвожен, потому что если мы дадим ему еще воды, наступит хроническая сердечная недостаточность. — Что говорит наш вирусолог? — МакАлистер говорит, что симптомы не отличаются от прогрессирующей инфекции, но при этом здесь столько вещей, которые никто никогда не наблюдал одновременно. У нас просто не хватало времени изучить все это. Гермиона обошла Рона и убрала рыжеватую прядь с его лба. Кожа у него пожелтела, и он сильно потерял в весе, но при этом все еще выглядел как Рон. Невозможно сосчитать, сколько раз она смотрела на него с отчаянной надеждой, что сейчас он откроет свои голубые глаза, сощурится и улыбнется ей. Гермиона и Падма обе понимали, что происходит. Несмотря на то, лучше Рону или хуже, они с каждым днем узнавали об инфекции все больше именно из-за него. Когда они обсуждали его состояние, то не просто говорили о своем друге. Они говорили о живом эксперименте. Гарри этого не понимал и иногда очень злился, потому что не мог понять. Когда он смотрел на Рона, он видел своего больного лучшего друга и хотел видеть, что Гермиона делает все для его спасения. И она делала, но Гарри не принимал, что у ее усилий есть и другие причины. Он просто не мог представить, как у нее могут быть другие причины. Иногда Гермиона завидовала Гарри. Во многом жизнь была для него проще. Падма пролистала свои заметки. — Ненавижу говорить это, но думаю, действие РеГена заканчивается. Гермиона заглянула своей подруге через плечо. — На какой мы стадии? — Три недели и пять дней с того момента, как он был укушен. Безмолвно они обе взглянули на забинтованную левую руку Рона. Под повязкой был укус, вызвавший его инфекцию. — Он держался на РеГене дольше всех остальных, — сказала Падма. — Четырех недель недостаточно. Нам нужно как минимум в три раза больше, или для мира это все будет бессмысленно. РеГен было относительно легко и изготовить, и распространить так быстро. Но лекарство гораздо сложнее. Только приготовление достаточного количества для всех зараженных территорий может занять месяцы. — Хм, — сказала Падма, уперев палец в страницу. — Так мы снова возвращаемся к РеГену. Учти, когда мы варили первую партию, с нами не было Йошиды, МакАлистер или Малфоя. Теперь есть шанс, что мы создадим формулу гораздо более долговечную. — Кстати о Малфое... — Гермиона понизила голос. — Гарри показал ему лаборатории? Падма кивнула. — И я дала Малфою целую кучу заметок почитать, чтобы он понял, что мы делаем. Все еще не могу поверить, что он ходил в маггловский медицинский университет, когда прятался в России... — Ты ходила в маггловский медицинский университет, — отметила Гермиона. — Фактически, думаю, только вы двое из закончивших Хогвартс чистокровок сделали это. — Фу, — Падма сморщила нос. — Чем меньше общего с ним, тем лучше, спасибо. — Не волнуйся, он учился там не из благих мотивов. Если ему нужно было продавать зелья магглам, то у него должна иметься парочка навыков, которые традиционная колдомедицина не предоставит. Падма задумалась. — У Рейвенкло было немного сдвоенных зелий со Слизерином. Он был хорош? Драко Малфой сравнялся с Гермионой в их СОВах по зельям. — Да, — сказала Гермиона без колебаний. — Он был очень хорош. Падма все еще была встревожена. — Мне обычно удается читать людей, но к нему я не могу подступиться. Все, что я вижу, это презрение и редкие проблески горячей ненависти, когда он смотрит на Гарри. Гермиона усмехнулась, наклоняясь пригладить хлопковое в клетку одеяло Рона. — В этом ничего не изменилось. Женщины помолчали секунду, наблюдая за мерными вдохами и выдохами Рона. А затем его аппарат запищал. Падма обошла вокруг кровати, чтобы проверить. — А еще он чертовски хорошо выглядит, да? — Падма. Падма отвлеклась от своего дела. — Что? Я не могла этого заметить? Гермиона впервые за день искренне улыбнулась. Скорее даже за месяц. — Только не говори Мерсеру. Он начнет ревновать. — Мерсер! Он меня уже замучил. Он разбрасывает крошки по всей моей лаборатории! — Он очень хорошо о тебе отзывается, — строго произнесла Гермиона. На этот раз Падма взглянула на нее с очень серьезным выражением лица. — Мерсер также думает, что сейчас хороший момент, чтобы заглянуть внутрь головы Рона. — Ты про ЭЭГ¹? Я точно помню, как мы украли ее для тебя. — Нет, нам нужно заглянуть внутрь него. — Надеюсь, ты имеешь в виду живого? — Конечно. Фактически, Рон более ценен для нас живой, чем мертвый. — Падма, ненавижу, когда ты говоришь как ученый. Падма подошла к Гермионе и мягко коснулась ее плеча. — Прости. Ты знаешь, что я тоже волнуюсь о нем. Гермиона похлопала ее по руке. — Знаю. Так что же нам нужно? — МРТ-сканер. — Хорошо, я поговорю со Скримджером утром. — Это не та вещь, которую можно украсть и притащить сюда. Если ты думаешь установить его в этом здании, забудь. Мерсер говорит, что только один магнит весит около двенадцати тонн. И понадобится медное и стальное экранирование комнаты и гелий, чтобы остужать магнит. — Если мы не можем принести машину к Рону, вы предлагаете отвести Рона к машине? — заключила Гермиона. — Да. — Мерлин. Что ж, придется наведаться в больницу. Падма что-то подсчитала в уме. — Вам понадобится Мерсер, чтобы включить сканер, плюс как минимум еще четверо. Двое посмотрят за Роном, а двое разберутся с нежданной компанией. Я пойду, конечно же. Гермиона покачала головой. — Ты не пойдешь. Ты должна остаться на случай, если меня съедят. Кроме того, у тебя нет полевого опыта. Пальба по Пожирателям Смерти случайными Импедиментами во время Битвы за Хогвартс не в счет. Падма уперла руку в бок. Она очень умна, и ее всегда раздражало, когда кто-то говорил ей, чего она не может. — Если опыт так важен, тогда, полагаю, ты возьмешь его? — она указала на камеру в конце коридора. — У него точно больше полевого опыта, чем у всех нас вместе взятых. И это скорее всего правда. Но Гермиона совершенно ему не доверяла, к тому же теперь он стал намного крупнее. — Как я уже сказала, я переговорю со Скримджером. Падма кивнула. — Ладно, так уж и быть. Иди спать. Ты выглядишь хуже, чем Рон. — Ну спасибо, — ответила Гермиона со вздохом. — Спокойной ночи. Гермиона проводила Падму взглядом, а затем отошла от кровати Рона, последний раз на прощание сжав его руку. Она вышла из камеры, закрывая ее за собой. Когда она шла к лестницам, вновь знакомый голос позвал ее, эхом отдаваясь в большой комнате. Смешно, но она этого ожидала. — Как в тебе много любопытства, грязнокровка. После этой маленькой шпильки стало тихо. Гермиона приостановилась, но заставила себя идти дальше, игнорировать Малфоя и не доставлять ему такого удовольствия. Хотя его замечание оказалось верным; иногда ее любопытство было как стихийное бедствие. Она повернулась и пошла к нему. — И что же именно мне любопытно, Пожиратель Смерти? Гермиона увидела его сидящим на кушетке, подтянув одно колено к себе и положив на него левую руку. Он улыбнулся, и даже в темноте она заметила блеск его зубов, белых и ровных. — Я. Тебе нужны ответы. — Если это касается тебя, Малфой, не думаю, что ответы здесь так важны, как правильные вопросы. Он неспешно поднялся на ноги и подошел к решетке. Гермиона из осторожности отступила шаг назад, мысленно напоминая себе о палочке во внутреннем кармане жакета. Вязь могла предотвратить его побег, но только их вера в малфоевский здравый смысл защищала от его жестокости. — И какие вопросы правильные? — спросил он. — Полагаю, я могла бы спросить, скольких людей ты убил, но узнать, почему ты их всех убил, гораздо более интересно. Уголок его губ дернулся. — Ты бы хотела услышать ответ? Гермиона притворилась боязливо-заинтересованной. Она нахмурилась, сложила губы, чтобы сказать «да», а потом быстро сомкнула их, довольно ухмыляясь. — Нет. Ничего, пусть помучается. Глупый манипуля... Мысль неожиданно оборвалась, потому что он резко высунул руку и схватил ее за шею. Он прижал ее к себе, свободной рукой сжимая запястье. Когда она попыталась дотянуться до палочки, он отпустил ее руку, и просунул свою под ее жакет, костяшками пальцев касаясь груди, и нашел палочку. Которую прижал прямо к ее животу. Гермиона забилась в его руках, одновременно упираясь ногой в решетку камеры, чтобы оттолкнуться назад. Но он держал так же крепко, несмотря на то, что она впилась в него ногтями. Его хватка на шее чуть ослабла, а потом он всеми своими пальцами сжал ее горло. — Дернешься — будет больно, если не хочешь этого, не двигайся, — сказал он таким голосом, каким говорят с нашкодившим ребенком. Полная невозмутимость его тона каким-то образом развеяла ее панику. Гермиона прекратила борьбу и почувствовала, как он чуть расслабил захват. Но она все еще не могла двинуться без угрозы удушения. Малфой прижался всем своим худощавым телом к решетке, так что его губы коснулись ее челюсти, и прошептал прямо на ухо: — Хорошо. Играть веселее, когда ты тоже участвуешь. Он наклонился ниже и потерся носом о ее щеку. Она почувствовала неуловимый холодок в том месте, так сильно отличающийся от его теплого дыхания. Через отверстие в решетке она ощутила, как он уперся бедром ей в живот. — Шесть лет я не был так близко к женщине, и теперь я осознаю, что она пахнет как... больничное мыло и, — он выдохнул снова, и она поняла, что он улыбается, — зубная паста. Он отступил немного, и у Гермионы появилось впечатление, что он слегка отвлекся от задуманного, а теперь вдруг вспомнил. — Я не знаю, скольких людей я убил. Но я могу сказать, что каждая смерть была необходима. Имела причину, будь то спасение моей жизни, жизни союзника или просто разговор. Ничто не говорит так красноречиво, как Авада Кедавра. Если это соответствовало моим нуждам, я убивал. Нуждам, грязнокровка, не желаниям. Она попыталась оттолкнуть его руками, но остановилась, когда кончик палочки сильнее уперся ей в живот. Малфой продолжил: — Мне не подходила жизнь законопослушного гражданина, потому что я жил не среди законопослушных людей. Но теперь мне открыты и другие варианты. Здесь и сейчас это не соответствует моим нуждам вести себя... так. Он убрал руки от ее шеи, и Гермиона резко втянула в себя воздух. Она почувствовала, как он разомкнул ее напряженные, сжатые в кулаки пальцы и мягко сунул палочку ей в ладонь. Теперь вооруженная, Гермиона отскочила назад в ярости. Она направила палочку на него. Малфой остался на прежнем месте у решетки, представляя собой легкую, недвижимую мишень. — Ты никогда не поверишь мне. Я бы не стал этого просить, а каждый, кто скажет тебе так, либо идиот, либо лжец. Но я прошу тебя иметь хоть каплю веры в мое чувство самосохранения. Или в мой ум. Потому что только ими я руководствуюсь. — Его взгляд опустился от ее глаз к ее рту, а затем ниже... отчего Гермионе вдруг захотелось застегнуть жакет. — Чаще всего, — добавил он. И она всем сердцем пожелала, чтобы теперь он усмехнулся или ухмыльнулся, но он выглядел ошеломляюще серьезным. Гермиона взглянула на его левую руку и заметила, что кровь из порезов, которые она там оставила, капает на пол. Она все еще чувствовала его пальцы на своем горле, но тот конкретный захват, что он использовал, вероятно не оставит и следов. Она хотела наказать его. Он не может просто так отделаться после своих угроз, не важно, что он доказывал свою точку зрения. В этот момент она увидела книгу — ту самую, которую он забрал из камеры Азкабана. Она без сомнения была важна для него и лежала прямо здесь на кушетке, позади кипы бумаг, которую Падма дала ему почитать. — Акцио, — она призвала книгу хриплым голосом. Та прилетела ей в руки. Малфой нисколько не обеспокоился потерей своей драгоценной вещи. Вместо этого он усмехнулся. — Хороших снов, Грейнджер. Приятного чтения. Гермиона практически бегом добралась до комнаты. Она закрыла дверь и открыла книгу. Ее пробила дрожь, когда она догадалась, на что смотрит. Это была вовсе не новелла. Сукин сын. Все это для него просчитанная игра? Это была формула создания Д. Р. А. К. О., но одна глава отсутствовала, вырванная. Умный, умный человек.