Любовь во время зомби-апокалипсиса

Гермиона открыла глаза. Ее взгляд уперся в потолок. Бесцветный, зацементированный, с выступающими вентиляционными трубами и кабелями, потому что никто и не подумал о красоте, когда они решили построить подвальные этажи на площади Гриммо. Мерное гудение и жужжание медицинских приборов было ей знакомо, как и запах антисептиков. Гермиона согнула левую, а затем правую руку, чувствуя, что удерживающая катетер повязка даже не сдвинулась. Шевелить ногами было гораздо более сложно, ведь на них давило невероятное количество одеял. Ох, как хорошо. Ее ноги все еще были... ну, на месте. Рассудительная часть ее мозга прилежно работала даже в моменты, когда все летело к чертям, и сейчас она говорила ей, что ноги вполне можно потерять от осколочных ранений. Осколочных ранений, полученных из-за... Из-за взрыва гранаты, хранившейся в теле зомби, которое они планировали исследовать на МРТ-сканере. Она была на площади Гриммо и лежала на больничной кровати в одной из подземных камер. Это понять легко. А остальное... остальное может и подождать. Она повернула голову вправо, услышав тихий храп. Искрящееся яркое счастье накрыло ее, когда она заметила спящего Гарри. Он сидел в кресле, склонив голову к груди. Секунду она просто смотрела, завороженная видом. Гарри в свежей, но мятой рубашке и в одной из двух его пар джинсов. Единственным заметным отличием было то, что он побрился. Он выглядел безумно юным без бороды. Иногда Гермиона задумывалась, а не растил ли он ее по какой-то причине. — Гарри, — сказала она. Не в полный голос, а просто хриплым шепотом, но он тут же проснулся и подскочил. Он подтянул кресло ближе к кровати, снял очки, чтобы протереть глаза, надел их обратно и внимательно всмотрелся в нее. — Как ты себя чувствуешь? — Как будто сейчас могу танцевать от счастья, — сказала она, сияя. Она постаралась сесть, но Гарри ей помешал. — Когда ты вернулся? Что случилось? — Лежи, — сказал он. — Ты должна восстанавливаться. — Как долго я была без сознания? — Почти пять дней. — Мерлин. Так долго? — Гермиона, ты едва не умерла. Я вернулся три дня назад. Все страшно перепугались. Чувство счастья испарилось, когда она вспомнила о произошедшем. Его заменили мысли о Мире Кхан и Джейсоне Ламе, и Гермиона зажмурила глаза. В горле образовался ком. Гарри, кажется, все понял. Он осторожно сжал ее пальцы, не задевая катетор. — Это не твоя вина. — Я знаю. — Угу, — сказал он с полусмешком. — То, что ты знаешь, и то, что ты чувствуешь, это разные вещи. Повторю, это не твоя вина. — Что насчет Ричардса и Кент? Мы потеряли связь с ними. И как Рон? — Они все в порядке. Кент аппарировала первой. Ковбой добрался до МРТ-комнаты, чтобы найти тебя и Мерсера, но Малфой уже перенес вас. Гермиона вздохнула с облегчением. — Так Мерсер и Малфой целы и невредимы? — Ну, почти, — подтвердил Гарри. — Но это в любом случае хорошо, потому что очень рискованно аппарировать, когда один из вас без сознания, другой маггл, а третий использует чужую палочку. Кстати о ней... Гарри потянулся к карману и вытащил ее палочку, которая лежала рядом с его. Он вложил ту в ее левую руку. — Думаю, это твое. Гермиона посмотрела на палочку, а затем на Гарри. Она не знала, что сказать. Как и Гарри. Он шумно выдохнул и заговорил: — Меня обычно нелегко чем-то удивить. Но то, что сделал Малфой, на самом деле очень поразительно. — Ты ждал, что он сбежит, — это был не вопрос. Гарри кивнул. — Ты тоже. Честно, я думал, он убежит сразу же, как только попадет туда. Откровенно говоря, Гермиона понятия не имела, что думать. В конце концов здравый смысл победил. Его действия не обязательно связаны с моралью, или искуплением, или чем-то настолько же шаблонным. Возможно, на этот раз Малфой просто решил поступить правильно. Светлая сторона держит слово. И гораздо привлекательнее неясного будущего и неопределенности при побеге. — Что случилось на Тарансее? — спросила Гермиона у Гарри. — Мы слали сов, и все сообщения возвращались нераспечатанными. Гарри тяжело откинулся в кресло. — Об этом лучше поговорим в присутствии Скримджера. И, возможно, Мерсера, — он спокойно взглянул на нее, когда она открыла рот, собираясь что-то сказать. — Поверь мне. Они объяснят все гораздо лучше, чем я, когда рассказывал это им. Тут не о чем больше говорить. Сейчас я больше всего волнуюсь только о тебе и обо всех Уизли. Да, а еще Джинни здесь. Что ж, это объясняет отсутствие бороды. — Джинни! Я так хочу увидеть ее! — Гермиона попыталась пошевелить ногами, но у нее не вышло. От усилий сдвинуть тяжелые одеяла закружилась голова. — Ох, — воскликнула она, когда перед глазами замелькали темные пятна. Она почувствовала руки Гарри на своих плечах и провалилась в темноту. Когда Гермиона очнулась во второй раз, она открыла глаза и заметила, что Падма Патил укоризненно наблюдает за ней темными миндалевидными глазами. Но она хотя бы злилась не на Гермиону. — Я сказала не переутомлять ее, Гарри, — предостерегла Падма. — Прости, — ответил Гарри. Он мялся в дверях с виноватым выражением лица. Гермиона облизала губы. Во рту страшно пересохло. Падма подала ей трубочку, и Гермиона стала с облегчением пить холодную воду. — Спасибо, — сказала она со вздохом. — Не вини Гарри. Это я виновата. Я хотела увидеть Джинни. — И Джинни тоже хочет с тобой встретиться, — уверила Падма, — но я недавно влила в тебя несколько литров крови, так что лучше бы тебе немного отдохнуть. — Все было настолько плохо? Падма приподняла бровь. Безмолвно она подошла к металлическим шкафчикам в углу комнаты и вытащила маленький пластиковый контейнер. Внутри которого, Гермиона рассмотрела, лежала эма, что профессор Йошида дал ей перед миссией в Велвуне. Бледное желтоватое дерево стало теперь темно-бордовым из-за ее собственной крови. В самом центре дощечки виднелась дыра размером с крышечку от бутылки. Падма потянулась в карман своего медицинского халата и вытащила невероятно большой металлический болт. — Я посчитала нужным почистить это для тебя, — сказала Падма. Она поместила болт в дыру в центре эмы. Тот легко прошел сквозь нее почти полностью. — Скажи спасибо этому кусочку дерева, благодаря ему болт только слегка коснулся бедренной артерии, именно поэтому Малфой весь пропитался твоей кровью, когда донес тебя до моего операционного стола. На пару сантиметров глубже и... — Падма быстро заморгала со странным блеском в глазах. Она натянуто улыбнулась Гермионе. Падма никогда не плакала. Никто, кроме ее покойной сестры Парвати, не мог сказать, что видел, как уверенная бывшая рейвенкловка льет слезы. Падма была настолько же стойкой, насколько Парвати сентиментальной. Чтобы спасти гордость подруги, Гермиона быстро сменила тему. — Где Малфой? — Мы разрешили ему работать в лаборатории. Это забавно. Ну, насколько что-либо может быть в такой момент. Его поймали с поличным с нашим электронным микроскопом, когда я сказала, что у нас такой есть. Малфой в целом не против поделиться, но никто из наших специалистов не смеет подойти к нему ближе, чем на три метра. Гарри около дверей усмехнулся. — Неудивительно. Постоянная бдительность, как Грюм обычно говорил. Гермиона не могла не согласиться. Даже в те редкие моменты, когда она думала, что понимает Малфоя, всегда было что-то еще в его взгляде, что вызывало тревогу. Он словно волк, которого Гермиона однажды видела на канале Би-Би-Си. Дрессировщик выращивал животных, с тех пор как они еще были детенышами. Они играли, охотились, любили, когда кто-то чесал им живот, и позволяли это, но не дай бог вы попытаетесь отнять у них что-то, что они поймали и собирались съесть. В животную природу заложена эта дикость, которую невозможно быстро приручить. Малфой был точно таким же — их пойманным волком. — Иди, Гарри. Я проверю Гермионины швы, — сказала Падма, надевая резиновые перчатки и касаясь пореза на лбу Гермионы. — Уверена, что увидела, как Джинни помогает Онории в саду. — Ты о нашем глиняном саде? — прибавила Гермиона. — Скримджер говорил, что оттуда можно получить разве что горшок. — Мира никогда не прекращала стараться вырастить аконит для Валлена, — тихо сказала Падма. — Так что мы продолжим пытаться. Гарри послушно вышел. Гермиона сидела в задумчивой тишине, пока Падма втирала домашнюю мазь Йошиды в порезы, затем накладывая повязку. Она сдвинула одеяла, чтобы проверить рану на бедре Гермионы, и заявила, что та заживает нормально. — В целом я ужасно хорошо накладываю швы, но боюсь, у тебя на лбу останется шрам. Не очень большой, но видный при определенном свете. Гермиона осторожно потрогала порез, а затем вдруг ощутила вину за свое волнение. Падма, должно быть, заметила ее взгляд. Она укоризненно сказала: — Тебе можно беспокоиться, Гермиона. — Нужно тревожиться о гораздо более важных вещах, чем еще один шрам. Падма покачала головой. — Не обязательно об этом. Тебе можно признавать общий пиздец последних пяти дней. Включая новые шрамы. Гермиона была поражена. Еще Падма никогда не ругалась. — Но мы по крайней мере получили нужные данные? На это Падма просияла. — Да. Вся миссия была не напрасна. Мерсер изучал данные, с тех пор как вы вернулись. Это просто нечто, как он говорит. Мы отослали все коллегам Ковбоя, чтобы их люди в Штатах взглянули. — И мы знаем, почему в животе нашего образца была эта чертова граната? — Без понятия, — призналась Падма. — Гарри пытался спросить Ковбоя, но Ричардс помалкивает. Очевидно, у агента Ричардса было большинство ответов на все, что Гермиона хотела знать. Но возможно, есть и другой, более простой путь. — Мне нужно увидеть Скримджера, — сказала Гермиона Падме. Падма усмехнулась. — Встань в очередь. Тебе придется подождать по крайней мере до завтра. Ему нельзя покидать постель. — Что? Что с ним? Он болен? — Нет, у него отрицательный резус-фактор, как и у тебя. И учитывая, что он в три раза старше нас, он не быстро оправится от переливания нескольких литров крови за последние несколько дней. Так что во имя Мерлина, лежи смирно, отдыхай и отблагодари его тем, что поправишься. Это был самый убедительный аргумент.

***

Ричардс нашел Гарри в саду. Прежний герой Магического мира блаженно улыбался младшей сестре Рональда Уизли — упрямой рыжеволосой девушке, которая Ричардсу сразу же понравилась, когда их представили друг другу. Она напоминала ему его младшую дочь. Джинни Уизли вместе с Онорией Клут пыталась пробить утрамбованную землю лопаткой. У девушек были с собой несколько пакетов с семенами на посадку, и обе казались отчаянно оптимистичными. — Подай мне ту лейку, Гарри, пожалуйста. Поттер сделал как велено(Ричардс ни капли не сомневался, что тот скорее всего исполняет большинство вещей, которые мисс Уизли соизволит попросить), и небольшая группа стала наблюдать, как вода, которой Джинни полила цветок, совсем не впитывалась в глинистую почву. — Хм, — сказала Джинни. Она совсем не расстроилась. — Может, нужно проделать несколько дырочек в земле, чтобы вода залилась внутрь? Ричардс попрохлаждался достаточно. — Поттер, пройдись со мной. Гарри Поттер скорее остался бы снаружи в свете солнца с девушкой, которую привез из Тарансея, но он узнал тон Ричардса. Оба мужчины вытерли ноги об ковер, прежде чем войти в дом. Ричардс провел Гарри вверх по лестнице, на мгновение останавливаясь и приподнимая шляпу в знак приветствия перед их вирусологом Кейт МакАлистер, а затем они зашли в кабинет Скримджера. Он закрыл дверь у Гарри за спиной. — Что у вас на уме? — спросила Гарри. — Это, — сказал Ричардс. Он прошел в угол комнаты, где располагался тот самый огромный кабинет, откуда Малфою достали Ремингтон 870. Он вытащил ключ, висящий на золотой цепочке на его шее, и открыл дверь достаточно широко, чтобы кто-то еще мог войти. Он зашел внутрь. Секунду спустя включился свет, и удивленный Гарри последовал туда, узнавая хранилище оружия. Гарри оглядывался вокруг минуту или две. Там были не только ружья, а целое множество полуавтоматических пистолетов и винтовок, все виды нательной брони, которая выглядела как спецодежда, противогазов и канистр с чем-то, как Гарри мог лишь предполагать, похожим на распыляющийся газ. Ричардс пригнулся, чтобы вытащить из-под полки большой матово-черный чемодан. Он раскрыл его и отошел так, чтобы Гарри мог заглянуть внутрь. Гарри увидел четыре ряда ручных гранат, встроенных в подходящие отверствия. В каждом ряду было по пять штук. Вот только... Гарри присел на корточки, чтобы взглянуть поближе. — В списке артиллерии, который я привез с собой, когда прибыл в Лондон, говорится, что у нас есть двадцать отдельных осколочных гранат М67, — сказал Ковбой. — Одна отсутствует, — заключил Гарри. Он нахмурился на Ричардса. — Почему вы никогда не говорили, что у нас в доме целый чертов арсенал оружия? Ричардс загадочно улыбнулся. — Эти запасы нужны для того, чтобы использовать их в нужный момент, а не знать. — Но Скримджер знал о них? — Это он настоял на том, чтобы я их привез. Лицо Гарри исказилось от шока. Ричардс вздохнул. — Я понимаю, что немногим из вас, британских волшебников, сильно нравится маггловское оружие. — И нас можно понять, — сказал Гарри со злостью. — Многим кажется, что палочки гораздо более благородны. Ковбой жестко посмотрел в ответ. — Палочка способна выпотрошить точно так же, как и ручная граната, но если ты хочешь убить или причинить вред, то с палочкой не нужно жаловаться на точность. Ты бросаешь гранату, надеясь на лучшее. Или в этом случае на худшее. Возможно, это снесет с ног кучу людей, возможно, оторвет кому-то голову. Кто знает? Может быть, ничего не произойдет. Но когда ты накладываешь Лацератус, к примеру, и прицеливаешься... вот так, — Ричардс качнул рукой, образно разделяя Гарри на две части до линии пояса, — то ты на самом деле собираешься разрезать кого-нибудь пополам. Никаких сомнений. Так что не говори, что оружие более жестоко. Оно просто открывает больше неизвестных переменных. Гарри все еще сидел на корточках, смотря на чемодан с гранатами. — Вы предполагаете, кто-то украл гранату отсюда и поместил внутрь зомби, которое взорвалось рядом с Джейсоном, Мирой и Гермионой? Вы понимаете, как это звучит? Безумно. Это саботаж. Взгляд Ричардса стал пронзительным. — Я не предполагаю, сынок. Я говорю тебе, что так и было. Гарри поднялся на ноги с выражением болезненного неверия на лице. — Нет. Никто из дома не мог такого сделать! У кого еще есть доступ к этой комнате? — он взглянул на цепочку на шее Ричардса. — Кроме вас. — У Скримджера, агента Кент и меня. — Фантастика, — пробормотал Гарри. — Как будто перспективы того, что среди нас объявился очередной стратег и убийца, недостаточно, и я узнаю, что наши главные подозреваемые — охранная команда, которая должна была защищать нас! — Я расширю твой список подозреваемых, если это поможет, — сказал Ричардс. — Один раз в этой комнате было пять человек одновременно — Скримджер, агент Кент, доктор Мерсер, Драко Малфой и я. Рот Гарри приоткрылся. — Что, во имя Годрика Гриффиндора, Драко Малфой делал в нашем хранилище оружия? — Суть в том, что Малфою нельзя пользоваться палочкой. Вместо этого мы дали ему ружье... — Потому что ружья менее нацеленно приводят к смерти, — сухо прервал Гарри. — ...и кое-что из защитного снаряжения, — спокойно продолжил Ричардс. — Он был здесь с Алеком Мерсером на протяжении десяти минут. Под наблюдением агента Кент, конечно. — Мерсеру тоже дали ружье? — Гарри спросил слегка скептически. Это немного развеселило Ричардса. — Нет, но не потому что он не просил. Мы решили, что доктору лучше взять что-то поменьше. Гарри провел рукой по волосам. — Скримджер знает о пропавшей гранате? — Да, но это останется между мной и тобой. Последнее, что нам сейчас нужно, это слухи и пустые подозрения. Мы только что потеряли двух людей. Если боевой дух совсем упадет, у нас будут проблемы. — Чего вы хотите от меня? — Я всего лишь человек, Поттер. Мне нужна лишняя пара глаз и ушей. И не тех, которые заняты наблюдением за чашками Петри и тестовыми колбами. Мне нужно, чтобы ты присмотрел за Грейнджер. — Гермиона здесь ни при чем! Она едва не умерла на этой миссии! — Она может быть непричастна к саботажу, — сказал Ковбой, — но она будет близко контактировать с Малфоем, не так ли? — Я все еще думаю, что было ошибкой переносить его сюда, — ответил Гарри с мрачным видом. — Ты можешь быть прав, — согласился Ричардс. — Что наталкивает меня на мысль... ты вырос с этим парнем, так? Каким он был в прошлом? Гарри всем своим видом выражал презрение. — Он был испорченным ублюдком и расистом. Совсем как его отец. — Значит, он правда похож на Малфоя-старшего? — спросил Ричардс. — Понимаешь, я просматривал его папку, и, судя по всему, он вел достаточно роскошный образ жизни, с тех пор как выпустился из Хогвартса. — И? — И когда я смотрю на него, я не вижу ни следа роскоши и состоятельности. Я вижу прагматика. Я вижу мужчину, играющего в свою игру. Я вижу терпение. И мне это не нравится, потому что оно не соответствует тому, что я прочитал. Гарри, кажется, собирался и дальше оскорблять Малфоя, но затем решил хорошенько подумать над вопросом Ричардса. — Давайте посмотрим... четыре года в бегах, поимка и шесть лет в одиночном заключении, — Гарри пожал плечами. — Думаю, вот ваш ответ. — Страдания, — постановил Ричардс. Он задумчиво погладил подбородок. Гарри кивнул. — Ничто, кроме долгих страданий, не может привести к подобному. — Хм. Этого я и боялся. Но о чем именно мы сейчас говорим? Что важно для человека, у которого было все и который потерял это? — Что вы имеете в виду? — спросил Гарри, нахмурившись. — Я пока не уверен, но здесь чего-то не хватает. Какой-то из мотивов его помощи нам я еще не разгадал. Но я пойму. — Ричардс провел Гарри к выходу. Они приостановились в дверном проеме. — И, Поттер, еще кое-что. Если ты еще раз покинешь этот дом без договоренности со мной или Скримджером, я буду рассматривать тебя как дезертира. А там, откуда я родом, мы застреливаем наших дезертиров. У всех снаружи есть семья. Ни у кого из нас нет подобной роскоши уходить на миссии, когда нам хочется. К тебе не будут относиться по-особенному, просто потому что тебе однажды удалось победить вашего местного Темного Лорда. Ты меня понял, сынок? Гарри помолчал минуту, устремляя виноватый взгляд в какую-то точку слева от головы Ковбоя. — Я должен был быть здесь и пойти на эту миссию в Велвуне... — Да, ты должен был. Но, возможно, ты умер бы, как Кхан и Лам. Поэтому я рад, что тебя там не было. У нас полный дом нервных ученых, двое уставших государственных агентов, предположительно гениальный бывший уголовник, который строит из себя героя, когда не ведет игры разума, Министр Магии не при делах... и ты. — И кто я? — Ты, Поттер, живое и дышащее напоминание о победе среди непреодолимых преград. И оно нам сейчас нужно.