***
Неделей позже Невилл сидел, скрестив ноги, на бледном ковре в середине временного офиса Скримджера на площади Гриммо. Его окружали стопки книг и свитки, которые, к его разочарованию, все время заворачивались. После нескольких минут борьбы со свитками он огляделся в поисках пресс-папье, но в конце концов пришлось прижать их ботинком. Камин зашипел, вспыхивая зеленым, а через секунду согнувшаяся Джинни Уизли вошла в комнату. Она выпрямилась, стряхнула сажу с одежды и направилась к Невиллу. В руках у нее был вставленный в рамку японский рисунок акварелью, изображающий гористый лесной пейзаж. — Это тот? — спросила она без предисловий. Невилл забрал рисунок. Он достал увеличительное стекло и внимательно вгляделся в него. — Ох, отличная работа, Джинни! Кажется, тот самый. Трудно было его достать? Джинни присела на пол рядом с ним. — К счастью, нет. В Библиотеке в Садах Кью теперь пустынно. Невилл сочувствующе взглянул на нее, почувствовав грусть в голосе. — Гарри говорил, ты никогда не была в Садах раньше. — Нет, — подтвердила она. — И Рон тоже. Мы всегда хотели сходить. И поверь, теперь их лучше вообще не видеть. Зарастают потихоньку. Но Гербарий и Библиотека нетронуты. — А Семенной банк «Миллениум»? — прошептал Невилл, не сумев скрыть трепет в голосе. — Неповрежден, насколько я могу судить, — сказала Джинни. — Как и должно быть. Он способен выдержать даже те маггловские ядерные взрывы, помнишь? Он заморгал от облегчения. Стыдно признаваться, но иногда Невиллу даже снились кошмары, как что-нибудь ужасное случается с Семенным Банком. Например, кто-нибудь оставит дверь открытой, и внутрь попадет влага. Для ботаников(или магоботаников) Семенной Банк словно своего рода Ноев ковчег. Только Невилл на самом деле не магоботаник. Гербология — всего лишь хобби, поэтому ему приходилось действительно сосредотачиваться на всей информации. Профессор Спраут, конечно, гораздо лучше подошла бы для такой операции, но она не может. Невилл должен сделать это. Едва ли не забавно, сколько раз на него сваливались нежеланные обязательства. В отличие от Гермионы, подумал Невилл, которая по своей природе всегда брала на себя ответственность за самые важные вещи. — Он очень красивый, — сказала Джинни, осматривая рисунок, склонив голову вбок. — Ага, — согласился Невилл. Они вдвоем сидели в тишине, наслаждаясь красотой. А потом Невилл взял ботинок и разбил стеклянную рамку. Джинни вздрогнула, но с нетерпением потянулась узнать, там ли то, что они искали. Невилл стряхнул осколки стекла, а затем осторожно вытащил рисунок. Перевернув его, он увидел затертую, но все еще отчетливую надпись на английском. — Ух ты, — выдохнул Невилл. Он поднес надпись к свету, мягко проводя неуклюжими пальцами по строчкам. — Мы сопоставим эти письмена с теми отсылками, которые уже собрали, и узнаем, как выжать нектар из нашего образца. — Ты про тот Величественный Горный Персик из книги, которую Малфой и Гермиона принесли из Хогвартса? — спросила Джинни. — Персик Лунной горы, — с улыбкой поправил Невилл. — И да, согласно книге, Персик — самый сильный известный магам консервант. А его знаменитый нектар нужен Гермионе и Малфою, чтобы продлить действие РеГена. Больше ничего не подойдет. Разве что Философский Камень. — Но Философские Камни просто так не растут на деревьях, — сказала Джинни и нахмурилась. — Так где ты собираешься найти это конкретное персиковое дерево? На Лунной горе, полагаю? Невилл покачал головой. — Лунная гора — миф, как гора Олимп. И насколько я могу судить, фактически это растение даже не из семейства prunus. Скорее вид клубня, как корень мандрагоры. Джинни издала нетерпеливый стон. — Так где тогда его искать? Этот образец вообще можно найти? Как он поможет Рону, если мы даже не знаем, где он и как выглядит? — О, я точно знаю, где достать единственный сохранившийся Персик Лунной горы, — сказал Невилл, явно выглядя виноватым. — Ну? — Понимаешь, есть кое-какая проблема...***
Гермиона бросила на кухонный стол старую копию Таймс, когда Ковбой пытался разобраться со списками продовольствия — дело, доставшееся ему после отъезда Скримджера. Ричардс взял журнал, осмотрел его и с любопытством взглянул на Гермиону. А затем на Невилла, стоящего в дверях с тостом в руках. — Я предпочитаю Космо, но спасибо, что подумали обо мне, мисс Грейнджер. Гермиона закатила глаза и указала обкусанным ногтем на фигуру на обложке. — Невилл говорит, у этого человека есть наш Персик Лунной горы. Ричардс нахмурился, глядя на изображение привлекательного мужчины лет тридцати с темными волосами. Он сидел на кресле стиля барокко с короной на голове и скипетром в руках. Ухмылка на лице мужчины казалась странно... малфоеобразной. — У этого... павлина? — недоверчиво спросил Ричардс. — Вы уверены? — Афсолюфно, — ответил Невилл, жуя свой тост с мармеладом. На Тарансее, к сожалению, мармелада не было. — Александр Амаров считается крупнейшим собирателем волшебных безделушек. Но много лет назад ходили слухи, что помимо них ему удалось найти Персик. — Хорошо, — сказал Ричардс. — Он эксцентричный маггл-миллионер, так? Зачем ему, черт подери, эта штука? — Думаю, он понял, что это, но понятия не имел, что с ним делать. Изначально его семья зарабатывала на производстве фармацевтических препаратов, но потом у Амарова получилось улучшить их с помощью магических растений, — объяснил Невилл. — Якобы магических растений, — поправила Гермиона. Она полистала статью. — До инфекции он никак не мог доказать, что маги существуют. Или, уверена, в Министерстве бы знали. — Хорошо, у Александра Амарова скорее всего есть Персик, — сказал Ричардс и поднялся на ноги. — Давайте его навестим. — А мы знаем, где он? — спросила Гермиона. — Я о том, что он мог и не выжить, верно? Ричардс уже направлялся к лестнице. — Узнать это несложно. Я поговорю с моими людьми по каминной сети. Когда Ковбой ушел, Невилл стал готовить уже четвертый или пятый тост. Он потерял счет. — Кто такие те «его люди»? — спросил он у Гермионы. — Я не знаю, Невилл. Но что-то мне подсказывает, у них очень много пушек.***
В подземелье мигал свет. Электричество работало не от сети, дом на площади Гриммо освещался за счет подержанного генератора. Госпиталь и лаборатории поддерживались на меньшем, но отдельном генераторе, укрепленном магией, так что он бы не сломался. Несмотря на изношенность, большой генератор неплохо работал целых шесть месяцев, хотя в последнее время стал барахлить. Гарри его осмотрел, ну или по крайней мере пообещал осмотреть. Комната погрузилась в кромешную тьму, освещаемая теперь лишь мигающими красными, синими и желтыми огнями и цифровыми экранами оборудования Рона. — Чертов свет, — выругалась Падма. Она уже собиралась выйти в коридор и переключить главный выключатель, но свет на потолке зажегся. Эмили Финч сидела в кресле рядом с кроватью Рона, совершенно не тревожась из-за скачков напряжения. — Ты выглядишь как живой мертвец, — сказала она Падме и скривилась. — Ой. Неудачно сказала... Падма нашла в себе силы рассмеяться. — Это точно. И то и другое. — Она совершала обычную девятичасовую проверку состояния Рона. У Эмили был перерыв между сменами, но она пришла навестить Рона, как раз когда Падма вошла. — Иди выпей чая или чего-нибудь, — сказала Эмили. — Я здесь со всем справлюсь. — Нужно проверить центральный венозный катетер. Мерсер упоминал, что его кровяное давление поднималось вчера, а еще... — Господи, Падма, я прочитаю заметки. Не волнуйся. Иди отдохни, или я пожалуюсь Грейнджер. На это Падма усмехнулась. Она сняла стетоскоп с шеи и зарычала, когда свет опять мигнул. — Гермиона у нас главная любительница сверхурочных. — Да, но она очень злится, когда кто-нибудь берет двойную смену и не договаривается с ней. Падма задумалась. — Думаю, это потому что мы нарушаем ее список. В идеальном мире Гермионы все идет по списку. И я, пожалуй, приму твое любезное предложение, — она стала собирать медикаменты. — Чашка чая была бы кстати. А от этих гребаных светильников у меня болит голова. — Я слышала, у доктора Мерсера тоже сейчас перерыв, — сказала Эмили с заговорщической улыбкой. Юная медсестра вытащила резиновые перчатки из настенного шкафчика и надела их. — Он с радостью составит тебе компанию. И еще я видела, как он пьет кофе с чем-то, что называется Тим Там. Падма выпучила глаза. — Не шути со мной, Эмили. Ты сказала, в этом доме есть Тим Там? — Ага, — сказала Эмили. — Невилл Лонгботтом скорее всего привез парочку с Тарансея. — Мерлин, ну все. Я и правда бросаю работу ради Тим Тама! — Падма подобрала аптечку и пошла, но остановилась рядом с задвижными решетчатыми дверьми. — Ты уверена, что справишься с Роном? — Да! Иди! Падма ушла. Эмили все еще улыбалась, когда начала как обычно проверять оборудование, а затем подошла к Рону. Она откинула простынь и сдвинула край его больничного халата, чтобы осмотреть центральный катетер, как Падма советовала. Эмили нахмурилась. Что-то не так. Кожа вокруг катетера налилась фиолетовым, черным и желтым, словно старый синяк, и начинала гноиться. А грудная клетка покрылась влажным блеском. И от него исходил... запах. Который всем теперь хорошо знаком. Эмили поспешно проглядела больничную карту, ища, когда Рон в последний раз получал свою дозу РеГена. Возможно ли, что кто-то забыл ввести ее? Нет. Прошло всего три часа, с тех пор как ему ввели дозу, и сделала это Гермиона. Гермиона и Драко Малфой обсуждали конец действия РеГена так, как будто это какой-то призрак, поджидающий в не очень далеком будущем. Они работали до изнеможения, чтобы предупредить ужасающий неизбежный исход. Но все напрасно, потому что в этот самый момент Эмили смотрела прямо на него. Плохие новости для всех остальных, кто выживает на РеГене. — Черт, — зашипела Эмили. Она выбежала в коридор посмотреть, вдруг Падма все еще там. Ее не было. Эмили вернулась в камеру. Кроме внешнего состояния в Роне ничего не изменилось, разве что кровяное давление. Тихое ритмичное гудение оборудования успокоило ее. Не нужно бежать наверх и звать всех к постели Рона. У Кейт МакАлистер и профессора Йошиды скоро смена. Эмили решила сначала взять образец крови для вирусолога, чтобы увериться в подозрениях, а потом уже сказать Гарри, Гермионе или Джинни Уизли. Это разумно. Трясущимися руками она принесла шприц из комнаты с медикаментами и подошла к Рону. Поднос для заметок лежал на краю кровати. Эмили задела его бедром, и пластиковый поднос свалился на пол. Она инстинктивно рванулась вниз за ним. Свет опять мигнул, и комната погрузилась во тьму. Поднос закатился куда-то под кровать. Эмили присела и уперлась о пол локтями, все еще держа закупоренный шприц. Она потянулась свободной рукой и поводила по полу в поисках подноса. Нащупав его пальцами, она повернулась и случайно коснулась щекой руки Рона. Та свесилась с кровати. Но Падма все поправила перед уходом. И его кожа была теплой... Очень медленно, задержав дыхание, Эмили поползла назад, подальше от кровати и Рона. Зрачки расширились, в горле пересохло. Она боялась даже сглотнуть, страшась нарушить тишину. Она стала осторожно подниматься, но, к несчастью, толкнула стоящую в углу неиспользуемую капельницу. Та легко откатилась в сторону. В ответ с кровати раздался резкий тихий звук, словно простыню быстро сдернули с матраса. Эмили захотела убежать, и черт, она могла и очень быстро, но только не в темноте, она врежется в стену, или столик, или что там движется... Еще один звук: длинный прерывистый вдох, который длился, кажется, вечность. Свет. Пожалуйстапожалуйстапожалуйста... Она маггла, она не может создавать его, как Падма, или Гермиона, или Гарри. Вдруг вокруг стало очень светло. Слишком светло. Эмили поморщилась и прикрыла глаза рукой, но успела заметить высокую сгорбленную фигуру около кровати. Через пару секунд глаза привыкли, и безумно трясущимися руками она раскрыла шприц и выставила перед собой, словно щит. Глаза Рональда Уизли были широко раскрыты. Не карие, как у его сестры. Эмили почти забыла, насколько они голубые. И сейчас они смотрели прямо на нее.