Любовь во время зомби-апокалипсиса

Как только она дотронулась до него, он молниеносно повернулся, левой рукой хватая ее за локоть, а правой за запястье... чересчур сильно. На одну напряженную секунду Гермионе показалось, что он сломает ей руку, но затем, поняв, кто перед ним, он с удивлением отступил. Воспользовавшись явным замешательством, она потащила его к ближайшей двери. Та была заперта. Они поспешили дальше по коридору к следующей, но и та оказалась закрыта. Где-то около лестниц послышались голоса. Гермиона чуть было не начала жалеть о своем решении, когда четвертая дверь поддалась. С выдохом облегчения она открыла ее, толкнула Малфоя внутрь и тихо прикрыла за собой. Все еще держа нелепые туфли за застежки, она внимательно посмотрела в глазок, проверяя, не идет ли кто по коридору. Скрестив руки на груди, Малфой замер в центре очень похожей на его собственную комнаты, почти не заметный в блеске ночного неба, пробивающемся сквозь панорамные окна. На нем был черный вязаный джемпер, темные джинсы и длинный серый шарф, много раз легко обернутый вокруг шеи. В вязкой темноте ясно видно было лишь огни других флотильских кораблей, но они не собирались рисковать, зажигая свет. Она повернулась к нему и поняла, что совсем не знает, с чего начать разговор. Но что бы они ни стали обсуждать, следовало поторопиться. — Ты поступила очень храбро, когда помогла Беликову и Валлену, — сказал он, прерывая тишину. Гермиона потерла руку. Ей не скоро удастся забыть взгляд несчастного профессора... — Что ж, либо это, либо то, что ты сделал для Забини. А мне было не слишком удобно прыгать в Яму в таких туфлях, — пробормотала она и отбросила их на ковер. — Или этом платье, — кружево на ощупь казалось очень тонким. В темноте сложно было разглядеть его лицо, но голос потеплел: — Ты и не представляешь, как выглядишь, да? Ты никогда не волновалась об отражении в зеркале так, как другие женщины. Гермиона понятия не имела, что на это ответить. — Если ты закончил с детскими оскорблениями, то может быть перейдем к более важным темам, черт возьми? — Тебе так редко делают комплименты, что ты не можешь их распознать? Разозлившись на него за спокойствие, Гермиона уже открыла рот, чтобы ответить, но вдруг услышала быстрые шаги за дверью. — Они весь корабль поднимут на уши, чтобы найти тебя, — сказал Малфой. Шаги прошли мимо. — Это большое судно. У нас есть пара минут. — Всего пара минут? — он с насмешливой издевкой прижал руку к сердцу. — Мне кажется, или ты страшно недооцениваешь мою привлекательность? Кипя от злости, Гермиона направилась к нему. — Сейчас не время. Мне нужны ответы. Я должна узнать всю правду об амаровской, министерской и твоей лжи, пока его громилы не ввалились сюда и не увели меня. Выражение его лица невозможно было понять. Гермионе почти захотелось, чтобы на ней вновь оказались туфли — было бы потрясающе, если бы Драко Малфой хоть раз не смотрел на нее снизу вверх. — Он хорошо с тобой обращается? — Да. Если под «хорошо» подразумевать отношение как к чертовой кукле. Он не позволяет мне помогать тебе в лабораториях или Падме с лечением больных. Даже Забини разрешили делать то, что он умеет. Держать меня взаперти — невообразимая растрата ресурсов. — Так вот что ты — ресурс? — спросил он. — Или кукла, видом которой он наслаждается? Если так, то не захочет ли он поиграть с тобой рано или поздно? В ответ Гермиона молчала, но знала, что они оба пришли к одним и тем же выводам. — Я переступлю эту черту, если и когда придется, — вырвалось у нее. — А сейчас я хочу знать правду об источнике инфекции. — Понятно. — Понятно? И все? Больше тебе сказать нечего? — разозлилась она. Пальцы, привыкшие держать палочку, пронзило судорогой, и ей пришлось сжать их в кулак, а затем накрыть трясущейся ладонью. Позыв к колдовству был настолько силен, словно сотня крошечных искр взорвались у нее под кожей. — Я задам прямой вопрос, и ты дашь мне прямой ответ, иначе я выйду из этой комнаты, не сказав больше ни слова. Все ясно? — Кристально, — проговорил он, и она могла бы поклясться, что температура воздуха в комнате чуть упала. — Ты поспособствовал созданию инфекции или нет? — Да и нет. Пусть она уже знала, признание все равно поразило ее до глубины души. Гермиона подошла к кровати, тяжело опустилась на матрас и спрятала лицо в ладонях. — Мне плохо. Вглядевшись в ковер, она нахмурилась при виде темного геометрического узора. А затем вместо него перед ней предстали черные ботинки. Теплая рука опустилась на шею, и она позволила, пусть и чувствовала, что не имеет никакого права принимать его утешение, а Малфой — дарить его ей. — Скажи, что ты хочешь знать, киска, — заговорил он почти нежно. — У нас не так много времени. — Как тебя поймали? — прошептала она, все еще не в силах поднять взгляд. — Мне известно не больше тебя. Министерские обвинители сказали, что Волдеморт сам сдал меня аврорам. — Из твоей папки я узнала о том же — Волдеморт пожертвовал прибыльной операцией, чтобы наказать тебя. Но, конечно, потом Гарри уничтожил его, поэтому мы никогда не узнаем правды... Малфой усмехнулся. — Потрясающе. Много же с тобой произошло, раз ты в самом деле сомневаешься в честности Отдела Правопорядка. Что изменилось? — Амаров рассказал мне, что он использовал Хендри Тана не как информатора, а как личного консультанта. А совсем скоро после этого вашу лабораторию раскрыли. Как удачно, — с презрением выплюнула Гермиона. — Я не думаю, что тебя выдал Волдеморт, Малфой. Мне кажется, в Министерстве узнали только лишь потому, что Амаров подсказал им. — Значит, Министерство солгало о том, как они узнали о лаборатории, чтобы скрыть сотрудничество с магглом, который намеревался раскрыть существование магического мира, — подвел итог Малфой. — Амарова почти можно похвалить за настойчивость. Гермиона встала и заходила из стороны в сторону. — Почему в твоей папке говорится, что вина в самоубийстве Тана лежит на тебе? Ты никогда не видел его после ареста, но и не отрицал обвинения. — Потому что, полагаю, я косвенно виновен, — признал Малфой. — Как? — Проклятие сознания. Гермиона резко выдохнула. — Ты наложил на него Паэнитет? — Да. Паэнитет считался очень сложным проклятием. Как и темному колдовству, ему необходимо было что-то взамен. Крохотная частичка умиротворения и благополучия каждый раз необратимо отслаивалась. Паэнитет стоял в нескольких шагах от запрещенной магии, и была в проклятии сознания одна уловка — наложивший его должен был ощущать то же раскаяние, чтобы передать его другому человеку. На деле он и являлся источником сожаления. — Почему? — спросила Гермиона, хотя уже знала ответ. Малфой отвернулся к окну, засунув руки в карманы джинс, и стал наблюдать за движением кораблей. — Д. Р. А. К. О. было моим основным заданием. Это антивирус широкого применения, пригодный не для одной единственной цели. Я работал вместе с Хендри Таном, но мне не требовалось знать, какое задание было у него. — Но ты догадывался, что это что-то плохое, да? — продолжила Гермиона. — Что-то, что скорее всего может нанести много вреда? — Риддл часто упоминал, что хочет создать такое средство устрашения, которое можно будет применить при особо серьезных проблемах с магглами. Он придерживался мнения, что этот конфликт неизбежен. — А тем средством была инфекция, — прошептала Гермиона. — Тана наняли для ее создания. Малфой кивнул. — А меня — для создания путей ее контроля. — Ты биотеррорист. Тан вывел вирус, убивший миллионы, а ты стоял рядом и ничего не делал... Малфой встретился с ее горьким осуждающим взглядом. — Меня наняли, чтобы произвести ряд дорогих медикаментов и лекарство от того, что бы ни вывел Хендри Тан. — Но ты знал, — настояла Гермиона. — Ты знал, что создается в той лаборатории! — Я знал, что это опасно, — подтвердил он. — Но в тот момент я относился к заданию как к обычной работе, вызову, идеально сочетающему в себе магию и науку. Раньше у меня никогда не было такой возможности, особенно под командованием Волдеморта. — Это не оправдание, — прошипела она, с ужасом поняв, что плачет. — Не существует оправдания или искупления тому, что вы двое сделали! — Это не оправдание, это факт. Я не искал искупления, Грейнджер, меня интересовали возможности, — в его голосе теперь чувствовалась такая сталь, она едва его узнавала. Он облокотился о стену, что отделяла спальню от гостиной, и опять сложил руки на груди. — Раскаяние и сожаление мне не свойственны, уверен, ты согласишься. — Что насчет официального помилования? О нем ты говорил серьезно? — Думаю, теперь про него можно забыть, — он саркастично улыбнулся. — Разве ты выпустила бы меня из Азкабана, скажи я правду? Гермиона не колебалась. — Да! Потому что ты все еще мог дать нам то, что нужно! Ты делаешь то, что нам нужно! — Разница в том, что тогда у меня не было бы рычагов давления, верно? И я полагаю, между нами не было бы того... что есть сейчас. Ее голос сочился ядом. — Между мной и тобой сейчас нет ничего, кроме обязанности как можно скорее доставить лекарство людям, — она заходила туда-сюда. — Почему ты наложил на Хендри Тана проклятие сознания? — Веришь или нет, но я не хотел, чтобы созданное Таном вещество когда-либо увидело свет. И Риддл тоже. Я не доверял Хендри. У него были проблемы с психикой, он был магглом, не Пожирателем Смерти и не имел ни малейшего понятия, чего на самом деле хотел добиться Риддл — он был не похож на нас и не причислял себя к нам. Его мотивы были гораздо более... материальны. — Деньги, — заключила Гермиона. — И власть. Вирус бесценен. Мне нужна была дополнительная гарантия безопасности на случай, если Тану понадобится что-то еще. В результате — Тан не вынес чувства вины и покончил с собой, но прежде успел вынести вирус из лаборатории, — Малфой прервался, о чем-то задумавшись. — Амарову известно, как он обошел биозащиту? — Он сказал, что был сосуд — волшебник. Малфой едва слышно выругался. — Если бы мне только рассказали чуть раньше... это объясняет, откуда пошла мутация. А что насчет изначальных образцов Д. Р. А. К. О.? — Не знаю, — сказала Гермиона. — Министерство не сообщило о нахождении каких-либо образцов во время рейда. К расследованию не допускали никого кроме следователей Отдела Правопорядка и обвинителей. Все они доложили, что Д. Р. А. К. О. было на стадии производства. Пять лет спустя мы начали сотрудничать с американцами, и они просмотрели все министерские файлы по делу и предположили, что на самом деле Д. Р. А. К. О. такое. Из-за них я и Гарри пошли на риск, поехав в Азкабан за тобой, — Гермиона запнулась. — Я думала... Я просто думала, что Скримджер не понимал или не знал, что благодаря твоим трудам лекарство можно было создать давным-давно. — Если бы не американцы, эту папку никто не заметил бы, ты не пренебрегла бы мнением Скримджера, а я все еще сидел бы в Азкабане, — он смотрел на нее с таким ощутимым разочарованием, что в горле образовался ком. — Да, я поспособствовал созданию вируса, но ты осознаешь, что если бы не министерская скрытность, год назад у нас был бы рабочий антивирус? Понимание отозвалось острой болью. Гермиона задумалась о доверии и уважении, с которым она относилась к Руфусу Скримджеру и ко всем добропорядочным работникам Министерства, и стало еще более горько. Гарри с ранних лет знал, каково быть преданным и брошенным из-за магической бюрократии, и поэтому он никогда не доверял власти до конца. Но Гермиона попалась на крючок, как только был подписан ее рабочий контракт. Почему в тот момент он казался ей таким привлекательным? Таким... безопасным, приятным и располагающим, пусть сама работа не была особо интересной. Скорее всего, потому что должность в Министерстве стала последним непоколебимым доказательством ее принадлежности магическому миру. Что еще они скрывали и о чем солгали? Что еще совершило Министерство и Отдел Правопорядка? Малфой уже поведал ей невероятную историю — о жестоких аврорах, непростительно превысивших полномочия. — Почему ты ничего не рассказал обвинителям? — прошептала она срывающимся голосом, подняв полные слез глаза. Он вздохнул. — Ты знаешь, кто я. Она моргнула, и слезы все-таки потекли по щекам. — Я не понимаю... — Шесть лет назад я был Пожирателем Смерти, который убил бы тебя при первой же возможности. Когда меня поймали, я висел на волоске от Поцелуя дементора за преступления, не связанные с пособничеством Волдеморту. Что я мог сказать? Кому я мог доверить это знание? Несмотря на закон, мне не предоставили независимого адвоката. Все мое министерское слушание было подстроено. В итоге они упрятали меня за решетку, погребя все тайны той лаборатории вместе со мной. И с моей точки зрения, те шесть лет эти тайны оставались тайнами. Когда меня заперли в стеклянной клетке, я думал, что погибну там. Пока не увидел тебя. Гермиона сделала шаг назад, пытаясь устоять на месте, а Малфой придержал ее за локти. Перевернутый с ног на голову мир завертелся еще сильнее. Ей стало так страшно. Разве можно начинать метаться сейчас, в такие сложные времена? Нельзя. Нельзя, когда остается еще столько дел. Далекие огни флотилии закружились перед ней в мрачном калейдоскопе. — Тише, тише, дыши, — послышался его голос, в котором волнение заслонило грубость. — Спокойный, глубокий вдох. Она попыталась отстраниться. — Я больше не знаю, что делать... — Нет, знаешь, — он прижал ее к себе, удерживая на месте. — Послушай меня, — сказал он и чуть ее встряхнул. — Ни обстоятельства, ни план не изменились. Мы хотим того же, что и раньше. Создать лекарство и сбежать отсюда. И мы оба знаем, каким упрямым глупцом может быть Поттер, так что он наверное придумывает безумный план твоего спасения прямо сейчас. — Но Скримджер... — Забудь о Министре и его ошибках, — очень четко проговорил Малфой. — Проект Рождество существует вне зависимости от него. У нас нет исследований, которые могли провести Йошида, Мерсер, МакАлистер и Лонгботтом, но здесь у меня есть ресурсы, которые на Площади Гриммо были недоступны. И спасибо за твое вмешательство, Беликов теперь скорее всего вернется. — Но разве тебе не нужна остальная команда? — спросила Гермиона. — Без них это займет больше времени, — признал он. — Я не знаю о растениях столько, сколько Лонгботтом. Получить нектар из Персика Лунной Горы можно будет только путем проб и ошибок... довольно небыстро. — Но ты это можешь, верно? Ты должен пообещать мне, что закончишь. Делай то, что нужно, и не важно, что случится. Он собирался ответить, но от увиденного в ее взгляде нахмурился. — Что значит не важно, что случится? Случится с кем? С тобой? — Обещаешь? — Ответь на вопрос! Кто-то повернул дверную ручку. Их нашли. Гермиона заперлась изнутри, но надолго это никого не задержит. По другую сторону послышались крики. — Открыть! Она выпрямилась. — Пора идти. Лицо Малфоя было скрыто тенью, но он явно забеспокоился. Не обращая внимания на грохот, он ее не отпускал. — Грейнджер... Дверь попытались выбить, но ничего не вышло, и послышалось еще больше криков и ругательств. То были не дешевые фанерные двери, как в отелях. Кто-то приказал принести ключ-карту. Но у другого охранника тоже была идея. Гермиона ничего не смогла разобрать в тихой резкой фразе на русском, у Малфоя же таких проблем не было. Он быстро отвел ее от входа, а через пару секунд замок прорезало несколько выстрелов. Дверь распахнулась, зажегся свет. Пятеро очень раздраженных охранников стали кричать в один голос, наставив пистолеты на Малфоя и приказывая ему отпустить ее. Гермиона повернулась к ним с поднятыми руками. — В этом нет нужды, джентльмены. Боюсь, я потеряла счет времени, заболтавшись с коллегой. Я признаю свою вину и сейчас же уйду с вами, — она попыталась сделать шаг, но не смогла. Малфой удерживал ее за талию. — Ты не ответила на вопрос, — прошептал он ей на ухо. Один из охранников выступил вперед и заговорил тихим угрожающим тоном. О боже. — Драко, отпусти меня, или они тебя ранят. Помоги ей Мерлин, она не хотела идти. Она хотела остаться с ним там навечно и к черту... к черту вину, ответственность и все остальное. В Малфое была такая неколебимая сила. Гермионе до боли хотелось позаимствовать хоть одну ее каплю. Она повернулась к нему. Теперь, при ярком свете, в его глазах виднелась паника. Для любого другого в такой ситуации нормально было бояться. Для Малфоя это была слабость, и она чертовски завораживала. Гермиона словно оцепенела на месте. — Если хочешь остаться со мной, тогда я сделаю так, чтобы ты осталась, — сказал он. И к ее растущей тревоге, по его телу электричеством прокатилось напряжение, ощутимое приближение бури. Охранники будто тоже почувствовали и нервно обменялись взглядами, вцепившись в оружие мертвой хваткой. Гермионе никогда не доводилось видеть Малфоя в битве, видеть, как он поддается той ярости, которую порой не могли сдержать ни Гарри, ни Рон, добрые по своей природе. Велвун не считался, потому что он боролся с зомби, а она едва ли не теряла сознание от потери крови, чтобы что-то помнить. Она знала о его репутации, а у охранников нервы были на пределе, потому что, возможно, они были там в тот день, когда он спрыгнул в Яму, чтобы спасти Блейза и Генри. Но даже мужчина, использующий как оружие пластиковый поднос, не может перебороть пять вооруженных громил. Гермиона не собиралась позволять своей слабости стать причиной его смерти. Она облизала пересохшие губы. — Я должна идти. Тебе нужно отпустить меня. Он прижался к ней лбом. — Я не могу. К ним подошел охранник и приставил дуло пистолета к виску Малфоя. Намерения понятны без слов. Малфой скосил на него глаза и заговорил так, словно русский его родной язык. Гермиона понятия не имела, что значили слова, но они прозвучали плавно, шипяще и зловеще, отчего охранник побелел, а затем покраснел снова. Она обязана была вмешаться и немедленно. — У тебя есть работа, — сказала она ему. — Исправь то, что ты помог создать. Получилось. Его хватка ослабла, и Гермионе нужно было лишь сделать шаг назад, чтобы вырваться из его рук. Почти забавно то, что один из охранников додумался остановиться и подобрать ее нелепые туфли, прежде чем уйти.

***

Когда Драко вернулся в свои апартаменты, Блейз Забини укрывал спящего сына одеялом. Все вокруг было перевернуто вверх дном. Шкаф вывернут наизнанку, вся одежда разбросана по полу, а кровать повернута в неправильную сторону. Блейз прислонил палец к губам и провел Драко в гостиную, чтобы не разбудить Генри. — Какого черта произошло? — зашипел Блейз. — Они правда поместили Беликова в Яму? Почему сюда ввалились охранники с вопросами, не прячу ли я Гермиону Грейнджер в чертовом шкафу? Напугали Генри до полусмерти. Я целый час его успокаивал, когда они ушли. И Мерлин, что, черт возьми, случилось с твоим лицом? Драко помолчал минуту. Затем он встал, прошел к холодильнику и достал пластиковую бутылку. Для подобных разговоров с Забини необходим был алкоголь. Откупорив ее, он сделал большой глоток и поморщился от горечи. Достаточно приободрившись, он заговорил. — Амаров созвал Игры, чтобы наказать Беликова. Блейз выругался. — Так он все-таки сделал это. Старый дурак в самом деле думал, что может солгать Амарову? — Получается, что так. Он должен был умереть в ужасных страданиях от рук человека, который большую часть времени изучает и восхваляет мельчайшие организмы... — Твой приятель-ученый? Они поместили Вадима в Яму, чтобы его разорвал оборотень, — угрюмо заключил Блейз. — Доктор Феликс Валлен, — сказал Драко. Сделав еще глоток, он приложил холодную бутылку к припухшей щеке. — Без Аконитового зелья, конечно. Блейз тяжело опустился на диван. — Что случилось? И он никак не ожидал, что в ответ Драко довольно усмехнется. — Гермиона Грейнджер случилась. Она вмешалась, каким-то образом переубедила Амарова, поэтому Вадим, этот удачливый ублюдок, все еще жив. Хотя Валлен к тому времени уже успел превратиться, и я тебя уверяю, такое зрелище магглы забудут нескоро. — Нет сомнений, что этого Амаров и добивался, — зло выплюнул Блейз. — Показать им наших монстров. — Отвечаю на другой твой вопрос — Грейнджер увидела возможность поговорить со мной и воспользовалась ею. Охранники были мной не особо довольны, когда увели ее. — Ах. Это объясняет их приход. Драко привалился к спинке дивана, прикрыв глаза и не отнимая бутылку от лица. — Прости, что они напугали Генри. Блейз вздохнул. — Он переживал и худшее. Так где сейчас Беликов? — Не знаю, но у меня такое чувство, что Грейнджер добьется его возвращения в лаборатории. Если нам повезет, утром все будет как прежде. Кстати говоря, ты добыл информацию, о которой я просил? — Конечно. Когда я сегодня проводил инвентаризацию, то поспрашивал у экипажа на других суднах и да, ты был прав — как вы с Патил обнаружили на Игровом корабле, на нижнем уровне каждого более-менее важного судна есть минимум один наглухо запечатанный грузовой контейнер, даже на тех, которые ничего не перевозят. — Сколько всего контейнеров? — спросил Драко. — Пятнадцать на десяти кораблях... с одним заметным исключением. — Дай угадаю. В подвале этого корабля запечатанного контейнера нет, так? — Да, — произнес Блейз, уставившись на него. — Как ты узнал? Драко ответил вопросом на вопрос: — И насчет расположения кораблей во флотилии. Как, по-твоему, все они на одинаковом расстоянии друг от друга? Блейзу понадобилось довольно много времени, чтобы ответить — он вспомнил каждое судно по названию и уже затем его местоположение. — Да. Думаю, именно так. Каждый раз, когда флотилия бросает якорь, все большие корабли удерживают более-менее равную дистанцию. Но что это значит? Что внутри контейнеров? Драко бросил Блейзу бутылку. — Наша последняя игра, — он поднялся на ноги. — Позови Анатолия и Дезмонда. Встретимся у лабораторий через тридцать минут.